Однако есть и альтернативное объяснение этой загадки, по-видимому, ставящее все на свои места: Коран просто использует «типологию», то есть «подход к Писанию, основной принцип которого: более ранние фигуры и события «прообразуют», предвосхищают, символизируют собой более поздние»[346]. Этот подход широко используется в христианской традиции: есть у нас и пример такого рода связи между Марией и Аароном. Он находится в «Чтении Иеремии» – очень коротком и малоизвестном документе, созданном в первые десятилетия VII века и использовавшемся при богослужениях в Иерусалиме. В тексте цитируются прорицания иудейского пророка Иеремии, в которых Ковчег Завета представляется метафорой для колыбели младенца Иисуса. В одном месте мы читаем:
И пророк [Иеремия] сказал: «Явление его будет знаком для тебя и для других детей до скончания мира.
И никто не извлечет из камня скрытый в нем Ковчег, кроме Аарона, брата Марии»[347].
«Аарон, брат Марии» явно перекликается с кораническим «Мария, сестра Аарона». Гийом Ди, ученый, привлекший внимание к этому «поразительному, но почти неизвестному тексту», пишет:
Все «Чтение Иеремии» говорит о Марии, а не о Мириам, и автор его, по всей видимости, монах (т. е. человек ученый), никак не мог принять Мириам за Марию. Формула, в которой священник именуется братом Марии, добавлена автором «Чтения». Типологическое и символическое значение ее очевидно[348].
К этому Ди добавляет, что «Чтение Иеремии» читалось в церкви Кафизмы как литургический текст. Затем, вспомнив параллели между преданиями о церкви Кафизмы и кораническим рассказом о Рождестве, он предполагает, что именование Марии в «Чтении Иеремии» также могло послужить источником для Корана. Однако с мусульманской точки зрения можно сказать и наоборот: «Чтение Иеремии» подтверждает Коран – то есть в данном случае показывает, что типологическое именование Марии в Коране «сестрой Аарона» имеет под собой историческую основу.
Более того, есть еще одно возможное объяснение тому, почему Коран называет Марию «сестрой Аарона», – и объяснение поистине поразительное. Прежде всего отметим, что Коран называет Марию сестрой Аарона, а не Моисея, что, возможно, отражает ее происхождение от Аарона. А это означает, что потомком Аарона является и Иисус. Естественно, это противоречит обычному мнению о происхождении Иисуса от Давида, традиционно принимаемому как основание его мессианства. Ведь большинство иудеев верили, что Мессией должен быть «сын Давидов».
Однако была у иудеев и другая точка зрения: некоторые верили, что Мессия будет происходить из рода Аарона. Древнейший источник, где мы встречаем эту идею, – кумранские Свитки Мертвого моря, как считается, исходившие от ессеев, аскетической иудейской секты времен Иисуса. Однако – смотрите-ка – одна из разновидностей элкасаитов, позднейшей иудео-христианской секты, также верила, что Мария «из колена Левиева, откуда выходят священники»[349]. Иными словами, они видели в Марии потомка Аарона.
Поэтому именование Марии «сестрой Аарона» в Коране может быть отражением идеи «Мессии из рода Ааронова». И это, возможно, еще одна параллель между иудео-христианством и исламом[350].
Говорящий младенец
Положив Коран рядом с Новым Заветом и сравнивая их рассказы о Рождестве, нельзя не заметить важного различия: в Коране отсутствует Иосиф.
Согласно евангелиям, Иосиф обручается с Марией еще до Благовещения, а после этого на ней женится. В Коране же он не появляется вовсе, и мусульмане нередко бывают удивлены, узнав, что, по вере христиан, Мария была замужем. Из Корана создается впечатление, что она не вышла замуж и осталась одинокой. Один христианский ученый даже усматривает в этом «дух аскетизма», в том смысле, что «Марии не нужен мужчина рядом, поскольку все ее нужды удовлетворяет Бог»[351].
Однако отсутствие Иосифа в Коране порождает вопрос: как же объяснила Мария появление у нее ребенка? Как смогла доказать, что вовсе не «сделала неслыханное дело», как подумали люди, когда она появилась перед ними с младенцем на руках?
Канонические евангелия, рассказывающие о рождении Иисуса – от Матфея и от Луки – не задаются этим вопросом, поскольку присутствие Иосифа решает проблему. Хотя Иосиф – не отец Иисуса в биологическом смысле, все считают его отцом, и это спасает Марию от подозрений. Но в Коране Мария – мать-одиночка немедленно слышит обвинения в распутстве. Более того, из Корана мы узнаем, что во время рождения Иисуса Мария по велению Бога принимает обет молчания: «Говорить сегодня я ни с кем не буду»[352]. Итак, бедная женщина, обвиненная в прелюбодеянии, не может даже заговорить, чтобы защитить себя. Ситуация опасная – особенно в обществе, где за прелюбодеяние принято было побивать камнями.
От обвинения в тяжком грехе спасло Марию только чудо – чудо, сотворенное самим новорожденным Иисусом. Вот что рассказывает нам глава Корана «Мария»:
Она им указала на младенца,
Как бы ища ответа у него;
Они же в изумлении сказали:
«Как можем говорить мы с тем,
Кто все еще младенец в колыбели?»
Но тут заговорил младенец:
«Поистине, я – раб Аллаха.
Он Откровение мне дал и утвердил пророком.
И Он меня благословенным сделал
Везде, где мне бы ни пришлось бывать.
Он заповедал мне молитву и очистительную подать,
Пока живу я на земле,
А к матери моей
Мне благость повелел и послушанье,
Меня не сделал дерзким и лишенным благословения Его.
Мне – мир в тот день, когда я был рожден,
И в день, когда умру, и в День, когда воскресну к жизни»[353].
Младенец Иисус, говорящий в колыбели… Для читателей Библии и это в новинку. Именно этот аргумент приводили против Корана средневековые католики. Никто из христиан не слышал об этой истории, говорили они, значит, это сказка[354]. В ответ мусульманский экзегет Фахраддин аль-Рази написал трактат о том, почему «христиане отрицают, что Иисус говорил в колыбели», хотя «событие это поистине поразительно и необычайно». По его мнению, возможно, это чудо произошло лишь при нескольких людях, которые решили об этом молчать, и открылось лишь много веков спустя в другом чуде – даровании Корана[355].
Однако это поразительное и необычайное событие – младенец Иисус, говорящий из колыбели, – на самом деле присутствует в христианской традиции: в апокрифическом и по большей части забытом тексте – Сирийском евангелии детства, известном также, как Арабское евангелие детства. Документ этот, как считается, был написан в VII веке и популярен у сирийских несториан. Написан он в том же жанре, что Прото-Евангелие Иакова и Евангелие Псевдо-Матфея, и очень многое оттуда заимствует. Как и они, это «евангелие детства», сосредоточенное на событиях младенчества и детства Иисуса. Как и там, в нем множество чудесных историй, и одна из них рассказывается в самом начале книги:
Когда Иисус был в колыбели… то сказал Своей матери: Я – Сын Божий, Логос, которого ты родила, как ангел Гавриил возвестил тебе: и Отец Мой послал Меня ради спасения мира[356].
Этот отрывок, несомненно, сильно отличается от истории из Корана. Здесь новорожденный Иисус обращается к матери. В Коране он говорит с иудеями, которые подвергают сомнению чистоту его матери. Здесь новорожденный Иисус говорит: «Я – Сын Божий, Логос». В Коране он говорит: «Я раб Аллаха… Он утвердил меня пророком». Иными словами, каждый текст вкладывает в уста Иисуса свою христологию.
Остальное в Сирийском евангелии детства также совсем не похоже на Коран. И все же это единственный в христианской традиции источник, описывающий, как младенец Иисус говорил в колыбели. В Коране, однако, это важная тема, которая дополнительно подчеркивается. Помимо уже процитированного отрывка из главы «Мария», мы слышим об этом в главе «Семейство Имрана» из уст ангелов:
И вспомните, как ангелы сказали:
«Марйам, Бог шлет тебе благую Весть о Слове от Него,
Имя которому— Мессия Иса, сын Марйам,
Кто будет славен в этом мире и в другом, —
Один из тех, кто к Господу приближен.
Еще младенцем будет к людям обращаться
И взрослым будет с ними говорить —
Одним из праведников станет».[357]
Кроме того, в главе Корана «Трапеза» мы слышим, как сам Бог обращается к Иисусу: «О Иса, сын Марйам! Ты вспомни о Моем благоволенье к тебе и к матери твоей, когда Я Духом укрепил тебя Святым, чтоб и младенцем в колыбели, и зрелым мужем ты к людям с речью обращался»[358].
Любопытно это внимание Корана к теме Иисуса, говорящего в колыбели, – теме, которая отсутствует в Новом Завете и появляется в христианской традиции лишь один раз, в Сирийском евангелии детства. «Почему в исламе Иисус говорит в колыбели?» – спрашивает современный евангелический источник и пытается понять «мотивы» этого[359]. Мотивом, добавляет он, должно быть, стало желание, чтобы Иисус собственными устами опроверг троичную христологию. Однако это вполне мог бы сделать и взрослый Иисус – что мы и видим в других стихах Корана.
Истинный «мотив» этого – здесь я согласен со многими мусульманскими экзегетами – в том, чтобы защитить Марию от обвинений в распутстве