). Поскольку все саги, содержащие данный топоним, относительно поздние, не представляется возможным выделить тот фонетический вариант, который первым достиг Скандинавии. Впрочем, возможно, все приведенные выше формы параллельны и независимы одна от другой. Второй корень во всех случаях один и тот же: dalr – «долина»; за исключением топонима Súrsdalr – во множественном числе. Форма множественного числа указывает на то, что речь идет не о городе, а о княжестве, столицей которого этот город является (см.: Metzenthin 1941. S. 61–62; Джаксон 1985. С. 216–217, примеч. 31), в данном случае – о Суздальской земле.
Сурдалар/Сурсдалар (Súrdalar/Súrsdalar)– одно из древнескандинавских обозначений Суздаля (Суздальской земли). См.: «Судрдаларики».
Суртсдалар (Surtsdalar) – одно из древнескандинавских обозначений Суздаля (Суздальской земли). См.: «Судрдаларики».
Сюргисдалар (Syrgisdalar) – одно из древнескандинавских обозначений Суздаля (Суздальской земли). См.: «Судрдаларики».
Сюсла (Sýsla) – сокращение от древнескандинавского имени о. Сааремаа Еуsýsla (ср.: IED. Р. 616). Не соглашусь с X. Шюком, что sýsla в висе скальда Тьодольва из Хвинира (см. гл. 32 «Саги об Инглингах» в Главе 1) – не топоним, а термин для обозначения skattland, области, платящей дань (Schúck 1910). Думаю, тождество
Сюслы и Эйсюслы у Тьодольва подтверждается тем, что именно так (Eycisla) обозначено место гибели Ингвара и в «Истории Норвегии» (см. Прилож. I; ср.: Finnur Jónsson 1934. S. 191). Об Эйсюсле см. ниже.
Хольмгард (Hólmgarðr) – древнескандинавское обозначение Новгорода. Самая ранняя фиксация топонима – в рунической надписи из Эсты первой половины XI в. (см.: Мельникова 19776. С. 89). Всего в рунических надписях Hólmgarðr встречается трижды (Там же. №№ 23, 57, 89). Скальдическим стихам этот топоним не известен. Однако, за исключением вис, Hólmgarðr встречается (более 100 раз) во всех видах древнескандинавских источников.
Существующие в литературе объяснения происхождения и значения топонима весьма различны. Историки последнего столетия, преодолевшие ошибочное отождествление топонимов Hólmgarðr и Холмогоры (идущее от Тормода Торфея, 1636–1719 гг.) и склонные видеть в древнескандинавском Hólmgarðr обозначение Новгорода, тем не менее понимают древнескандинавскую форму весьма противоречиво. В ней видят: 1) «Ильменский город» (Ильмень > Hólm), 2) «город на острове» (от hólmr «остров»), 3) «поселения в островной, т. е. заливаемой паводками местности», 4) «Холмгород (т. е. крепость Холм)» (от используемого летописями обозначения Славенского конца Новгорода).
Сторонников первого толкования немного (Mullenhoff 1860. S. 346; Томсен 1891. С. 74, примеч. 75). По справедливому заключению Е. А. Рыдзевской, «это объяснение, предполагающее переход в народной этимологии, осмысление чуждого названия, неудовлетворительно, прежде всего, с фонетической точки зрения» (Рыдзевская 1922. С. 105–106).
Большинство исследователей до недавнего времени видело в топониме Hólmgarðr «город на острове» (Munch 1874. S. 264; Куник 1903. С. 106; Mikkola 1907b. S. 279; Миккола 1908. С. 27; Lowmianski 1957. S. 156, prz. 568; Греков 1959. С. 356; Мурзаев 1984. С. 595), поскольку основное значение древнескандинавского существительного hólmr – «остров». Е. А. Рыдзевская, вслед за Ф. А. Брауном, указала на то, что «вторая часть его – русское слово «город» в скандинавской передаче», и если первая часть скандинавская, то название получается «смешанное по своему составу и мало правдоподобное» (Рыдзевская 1922. С. 110).
Здесь необходимо пояснить, что двуязычные топонимы нередко возникают при межъэтничных контактах, однако в них местным всегда оказывается начальный (смысловой) элемент, и только вторая (словообразовательная) часть бывает иностранной (ср.: Aldeigju-borg), но не наоборот. Я хочу подчеркнуть, что композит, состоящий из древнескандинавского hólmr (как первого элемента) и древнерусского город (как второго элемента), просто невозможен; топоним, составленный из древнерусского хълмъ и древнескандинавского garðr мог бы возникнуть, если бы garðr выступал в качестве словообразовательного элемента со значением укрепленного поселения (чего в действительности не происходило). Таким образом, единственно возможным способом возникновения древнескандинавского топонима было заимствование скандинавами местного имени Хълмъ – городъ. Однако следует четко различать момент возникновения того или иного топонима и остальной период его функционирования в языке. Так, в равной степени мало правдоподобно и то, что в языке скандинавов могло возникнуть двусоставное скандинаво-славянское имя Hólm– городъ, и то, что исходное местное значение Холмъ – городъ могло сохраниться в процессе использования топонима скандинавами (в языке которых существовали hólmr, «остров», garðr, «усадьба, хутор», а также имена собственные с составляющими hólm- и garð-).
Мне приходилось не раз обосновывать неправомерность третьего прочтения топонима Hólmgarðr как обозначения островной местности (см.: Джаксон 1984а; Джаксон 1986а; Джаксон 1991а. С. 145–149; Джаксон, Молчанов 1989). Приписываемое сейчас Б. Клейберу (Kleiber 1957), но восходящее еще к Н. М. Карамзину (Карамзин 1842. Примеч. 97 к т. I, гл. II), «территориальное значение» топонима признается Е. А. Мельниковой (Мельникова 1977а; Мельникова 1986. С. 40–50 и др.) и поддерживается рядом археологов. К сожалению, тот материал, на котором делаются эти выводы, а именно материал древнескандинавских письменных памятников, не только не дает для них оснований, но и противоречит им (см.: Джаксон 1991а. С. 146–148).
И наконец, еще одно мнение о происхождении топонима Hólmgarðr. На «возможную близость» между названиями Холм и Hólmgarðr указывала еще Е. А. Рыдзевская (Рыдзевская 1922. С. 105; см. также с. 110–111). В. Л. Янин и М. X. Алешковский высказали предположение, что в древнеисландском языке используется «древнейшее самоназвание Новгорода, вернее одной из его составляющих, восходящее к эпохе, когда самый феномен Новгорода в виде политической федерации поселков с общей для них цитаделью еще не возник» (Янин, Алешковский 1971. С. 41). Данные археологии позволили В. Л. Янину поставить вопрос, не заключено ли в древнескандинавском топониме Hólmgarðr «древнейшее название поселка на Славне – Холмгород?» (Янин 1982а. С. 83).
Лингвистические материалы дают положительный ответ на этот вопрос. Не последнее место при решении вопроса о происхождении и значении древнескандинавского имени Hólmgarðr занимают данные, полученные при исследовании комплекса имен городов на – garðr (Джаксон, Молчанов 1989). В состав этого топонимического ряда входят Hólmgarðr, Kœnugarðr и Miklagarðr – названия трех главных пунктов на маршруте следования купеческих караванов и разного рода экспедиций по пути «из варяг в греки». Построенные в соответствии с моделью X-garðr, эти топонимы коренным образом отличаются от прочих географических названий того же региона в древнескандинавской передаче (ср., например, Móramar «Муром», Súrdalar «Суздаль», Pallteskia «Полоцк») и образуют компактную группу. Хронология их возникновения очевидна, ибо установление в IX в. прямого транзитного сообщения через Восточную Европу по Волховско-Днепровскому пути шло для скандинавов поэтапно с севера на юг (Лебедев 1975). Анализ показывает, что Kœnugarðr и Miklagarðr были ориентированы на фонетический облик географического самоназвания, как и все другие скандинавские имена в Восточной Европе. Именно поэтому можно с полным основанием утверждать, что принцип фонетического уподобления был единственно возможным и для образования первого из этих топонимов, и это лишний раз подтверждает наш вывод о его происхождении.
Согласно летописным свидетельствам, Холмом именовался один из районов средневекового Новгорода в южной части Славенского конца (НПЛ. С. 23, 27, 40, 44, 45, 71, 208, 231, 238, 240, 280). Результаты геологического бурения показали, что появление такого названия действительно объясняется особенностями первоначального микрорельефа местности: холм на Славне возвышался над прилегающей территорией на 7–8 м, что для равнинного Приильменья несомненно являлось заметным всхолмлением. Следовательно, хотя Хълмь в Новгороде упоминается в летописи впервые в 1134 г. (Там же. С. 23, 208), возникновение этого топонима логичнее всего относить к самому раннему периоду существования славянского поселения на возвышенности правого берега Волхова – в пределах будущего Славенского конца. Кстати, топонимы Славно и Славенский конец впервые появляются на страницах летописи под 1105 и 1234 гг. (Там же. С. 19, 71, 203, 280).
Существует еще одна вероятность, которая также не должна быть оставлена без внимания. Возможно, название *Хълмъ-городъ относилось сначала (в IX–X вв.) к так называемому Рюрикову Городищу, поселению, основанному не позднее середины IX в. в двух километрах от Новгорода, у истока Волхова из озера Ильмень. В IX–X вв. Городище было основным торгово-ремесленным и военно-административным центром округи. Впрочем, оно было и языческим центром (с языческим святилищем Перынь). Когда в 980 г. киевским князем Владимиром была предпринята реформа древнерусского язычества, воевода Владимира Добрыня воздвиг статую Перуна в Перыни. Однако к середине XI в. Городище было оставлено, и княжеская резиденция при Ярославе Мудром была перенесена в Новгород. Собственно в этот момент и должно было возникнуть название Городище со значением «Старая крепость», противопоставленное Новгороду – «Новому укреплению» (Носов 1998).
Получается известное противоречие. Археологами на территории новгородского детинца не найдено слоев ранее третьей четверти X в., название