Прядь сохранилась в составе «Саги о Магнусе Добром и Харальде Суровом» в «Гнилой коже» и в рукописях XIV и XV вв. (Hulda-Hrokkinskinna). Предполагается, что она могла быть написана в начале XIII в.
Жил человек по имени Торд. Он был сыном Торгрима, сына Хрейдара, которого убил Глум[394]. Торд был небольшого роста и хорош собой. У него был брат по имени Хрейдар. Был он безобразен и умом не вышел, так что приходилось за ним присматривать. Быстрый и сильный то был человек, и нравом покладистый. Он все время жил дома, а Торд ездил по торговым делам, был дружинником конунга Магнуса[395] и уважаемым человеком.
Однажды, когда Торд снаряжал свой корабль в Островном Фьорде, туда пришел Хрейдар, его брат. Торд, увидев его, спросил, зачем он пришел, Хрейдар говорит:
– Да уж не без дела.
– Что же ты хочешь? – спрашивает Торд.
– Я хочу уехать, – говорит Хрейдар. Торд сказал:
– Ни к чему тебе уезжать. Лучше я предложу тебе вот что: ты возьмешь себе все отцовское наследство, а это в два раза больше того, что я вложил в торговлю.
Хрейдар отвечает:
– Немного у меня ума, – говорит он, – если я возьму неравную часть и за это лишусь твоей защиты и поддержки, так что любой сможет вытянуть у меня деньги, в делах-то я ничего не смыслю. И тебе же будет не лучше, если придется вмешаться, когда я примусь нападать на тех, кто зарится на мое имущество, или учиню еще что-нибудь против них, а потом меня побьют за это, а то и ранят. И кроме того, похоже, что тебе нелегко будет меня удержать, раз я решил уехать.
– Может и так, – говорит Торд, – но не говори никому о своей поездке.
Тот пообещал. А после того, как они расстались, Хрейдар стал говорить всем и каждому, что он собирается уехать вместе со своим братом, и все стали осуждать Торда за то, что он берет с собой дурака.
И вот они снаряжают корабль, выходят в море и благополучно приплывают в Бьёргюн. Торд сразу же спрашивает, где конунг, и ему говорят, что конунг Магнус в городе, и только что прибыл, и не велел беспокоить его в тот день, потому что нуждается в отдыхе. Тут все стали разглядывать Хрейдара, потому что он выделялся среди других людей тем, что был высок и безобразен и заводил разговор со всяким встречным.
Рано утром, прежде чем люди проснулись, Хрейдар поднимается и кричит:
– Проснись, брат! Немного ведает спящий. У меня есть новости. Я слышал только что странный шум.
– На что он был похож? – спрашивает Торд.
– На звериный рев, – говорит Хрейдар, – и очень громкий, но я не знаю, что это был за шум.
– Не придавай этому большого значения, – говорит Торд, – должно быть, то был звук рога.
– А что он значит? – спрашивает Хрейдар. Торд отвечает:
– Может, трубят на сходку, а может, корабль спускают.
– А что значит «сходка»? – спрашивает Хрейдар.
– Там решают все спорные дела, – говорит Торд, – и обсуждают то, что конунг считает нужным обнародовать.
– А конунг сейчас может быть на сходке? – спрашивает Хрейдар.
– Конечно, – отвечает Торд.
– Тогда я отправлюсь туда, – говорит Хрейдар, – потому что первым делом хочу я прийти в такое место, где можно увидеть как можно больше людей сразу.
– Нет у нас с тобой согласия, – говорит Торд. – Мое мнение, что лучше тебе держаться подальше от таких мест. Я идти туда не собираюсь.
– Не то ты говоришь, – отвечает Хрейдар, – мы оба должны пойти. Хоть тебе и кажется, что мне не стоит идти одному, но тебе не удастся отговорить меня от этого.
Хрейдар убегает, а Торд видит теперь, что придется идти, и отправляется вслед за Хрейдаром, а тот прибавляет шагу, и между ними большое расстояние. Когда Хрейдар увидел, что Торд идет медленно, он сказал:
– Что и говорить, плохо быть небольшого роста, когда не можешь взять силой. При этом, правда, можно быть быстроногим, сдается мне, однако, что к тебе это не относится. И ты не стал бы хуже, если бы ты был менее красив, но зато ходил, как все люди.
Торд ответил:
– Не думаю, чтобы моя слабость доставляла мне больше неприятностей, чем тебе твоя сила.
– Так давай сожмем друг другу руки, чтобы испытать их силу, брат, – говорит Хрейдар.
Они так и делают и идут еще некоторое время. И вот у Торда онемела рука, и он ее вырывает: нелепым кажется ему держаться за руки с Хрейдаром. Тогда Хрейдар прибавляет шагу, останавливается на пригорке и осматривается. Он видит место, где собралось множество народу. Торд подходит и говорит:
– Будем держаться вместе, брат.
Хрейдар так и делает.
И когда они прибыли на тинг, многие узнали Торда, хорошо его встретили и доложили о нем конунгу. Торд тотчас же предстал перед конунгом и приветствовал его, и конунг милостиво ответил на его приветствие. Когда братья пришли на тинг, они сразу же расстались, и Хрейдара стали таскать за одежду и толкать. Он много болтал и смеялся, и всем казалось куда как забавно задирать его, так что он насилу мог пробиться среди обступивших его людей.
Конунг стал расспрашивать Торда о новостях и потом спросил его, не приехал ли с ним кто-нибудь, кого он хотел бы представить ему.
– Со мной в плавании был мой брат, – говорит Торд.
– Это, должно быть, хороший человек, – говорит конунг, – если он похож на тебя.
Торд говорит:
– Непохож он на меня.
Конунг сказал:
– Однако он все же может быть хорошим человеком. А в чем вы больше всего несхожи?
Торд сказал:
– Высок он ростом, безобразен он и совсем неказист. Сильный и незлобивый это человек.
Конунг сказал:
– Наверное у него все-таки немало достоинств.
Торд говорит:
– Не славился он умом, когда был молод.
– Меня больше интересует, – говорит конунг, – как сейчас обстоят дела. За собой-то он следить может?
– Не во всем, – говорит Торд.
Конунг сказал:
– Зачем же ты взял его из дому?
– Государь, – говорит Торд, – мы владеем всем поровну, но ему нет никакого проку от имущества, торговыми делами он не занимается, он просил только одного – поехать со мной за морс, и мне показалось несправедливым отказать ему в этом, раз уж он дает мне всем распоряжаться. И мне подумалось, что встреча с вами принесла бы ему удачу[396].
– Я хотел бы его видеть, – говорит конунг.
– Так и будет, – говорит Торд, – но теперь он куда-то запропастился.
Тогда конунг посылает за ним. И когда Хрейдар слышит, что конунг хочет его видеть, то он идет, задрав нос и не разбирая дороги, ведь ему было непривычно, что конунг ищет с ним встречи. Одет он был так; на нем были штаны до щиколоток[397] и серый плащ. И когда он предстает перед конунгом, то падает на колени и приветствует его.
Конунг отвечает ему, смеясь:
– Если у тебя ко мне есть дело, то говори прямо, чего ты хочешь. Ведь и у других есть нужда поговорить со мной.
Хрейдар говорит:
– Мое дело, думаю я, очень важное. Я хотел на тебя посмотреть, конунг.
– Ну и как, доволен ты, – говорит конунг, – тем, что меня видишь?
– Конечно, – говорит Хрейдар, – но не уверен я в том, что рассмотрел тебя как следует.
– Так как же нам быть? – говорит конунг. – Может, ты хочешь, чтобы я встал?
Хрейдар отвечает:
– Пожалуй, – говорит он.
Поднявшись, конунг сказал:
– Ну, теперь, я думаю, ты меня можешь хорошо рассмотреть.
– Не совсем хорошо, – говорит Хрейдар, – но почти.
– Может быть, ты хочешь, – говорит конунг, – чтобы я снял плащ?
– Конечно, я этого хочу, – говорит Хрейдар.
Конунг сказал:
– Мы должны прежде это дело обсудить. Вы, исландцы, большие выдумщики, и мне не хотелось бы допустить, чтобы ты это обратил в насмешку, хочу я этого избежать.
Хрейдар говорит:
– Никто не смеет, конунг, дурачить тебя или лгать тебе.
Тогда конунг снимает с себя плащ и говорит:
– Теперь смотри на меня так внимательно, как тебе хочется.
– Ладно, – говорит Хрейдар.
Он обходит конунга кругом, бормоча себе при этом под пос:
– Прекрасно, прекрасно.
Конунг сказал:
– Теперь ты меня рассмотрел, как тебе хотелось?
– Конечно, – говорит он.
Конунг спросил:
– Ну и понравился я тебе?
Хрейдар отвечает:
– Не преувеличил Торд, брат мой, когда говорил о тебе хорошее.
Конунг сказал:
– Сумел ли ты найти какой-нибудь изъян, которого другие не замечали?
– Не думал я искать, – говорит он, – да и не смог бы, потому что каждый предпочел бы быть таким, как ты, когда б от него это зависело.
– Ты преувеличиваешь, – говорит конунг.
Хрейдар отвечает:
– Тогда следовало бы бояться лести, – говорит он, – когда б ты не был на самом деле таким, каким я тебя нашел, о чем я и сказал только что.
Конунг сказал:
– Все же найди какой-нибудь изъян, пусть хоть самый маленький.
– Вот разве что, – говорит он, – один глаз у тебя немного выше другого.
– До тебя это заметил только один человек, – говорит конунг, – и это был Харальд-конунг, мой родич[398]. А теперь давай сквитаемся, – говорит конунг. – Встань-ка теперь ты и сними свой плащ, а я на тебя посмотрю.
Хрейдар сбрасывает плащ, а ручищи у него грязные – человек он был большерукий и безобразный, – вымыты кое-как. Конунг смотрит на него пристально.
Тут Хрейдар сказал:
– Государь, – говорит он, – как ты меня находишь?
Конунг говорит:
– Думается мне, что не родился еще человек безобразнее тебя.
– Так говорят, – отвечает Хрейдар. – Ну, а нет ли, на твой взгляд, во мне чего-нибудь хорошего?
Конунг сказал:
– Говорил мне Торд, брат твой, что ты человек добродушный.
– Так оно и есть, – сказал Хрейдар, – да сдается мне, что это плохо.
– Но однажды ты разгневаешься, – сказал конунг.