Халльдор поблагодарил конунга за подарок.
Через несколько дней Халльдор встретился с конунгом, и тот спросил, сколько человек он набрал себе на корабль. Халльдор отвечает:
– Все торговые люди уже нанялись на другие корабли, и мне некого нанять себе. Так что, наверное, придется остаться здесь кораблю, который вы мне подарили.
Конунг сказал:
– Плох тогда мой подарок. Но посмотрим, нельзя ли помочь тебе.
На другой день затрубили сходку в городе и объявили, что конунг хочет говорить с горожанами и торговыми людьми. Конунг пришел на сходку поздно и с озабоченным видом. Он сказал:
– Мы слышали, что война пришла в наше государство на востоке в Вике. Свейн, конунг датский, с войском идет на нас, а мы ни за что не хотим отдать ему нашу землю. Поэтому ни один корабль не должен отплыть из страны прежде, чем я получу с каждого корабля столько людей и припасов, сколько я захочу. Только один кораблик, тот, что принадлежит Халльдору, сыну Снорри, отправится и Исландию. И хотя тем, кто уже приготовился к поездке, это покажется несколько суровой мерой, нужда заставляет нас прибегнуть к такому побору. Мы бы предпочли, конечно, чтобы все было спокойно и всякий ехал, куда хотел.
На этом сходка кончилась. Вскоре после этого Халльдор пришел к конунгу. Тот спросил, как он снаряжается в плаванье, набрал ли людей. Халльдор отвечает:
– Очень много набрал. Приходит теперь куда больше людей, чем нужно, и просят нанять их. Они очень пристают ко мне, чуть не в дом вламываются, так что ни ночью ни днем нет покоя от их домогательств.
Конунг сказал:
– Оставь себе тех, которых взял, и посмотрим, что будет дальше.
На следующий день затрубили сходку и объявили, что конунг снова хочет говорить с торговыми людьми. На этот раз конунг не задержался, а пришел сразу же, и вид у него был милостивый. Он встал и сказал:
– Добрые вести пришли: что говорилось на днях о войне – пустые слухи и ложь. Будет теперь наше разрешение всякому плыть из нашей страны, куда кто хочет. Возвращайтесь осенью и привезите нам сокровищ. В обмен будет вам от нас вознаграждение и дружба.
Все торговые люди, что там были, обрадовались новости и хвалили конунга.
И вот Халльдор поплыл тем же летом в Исландию и провел зиму у отца. На следующее лето он вернулся в Норвегию, ко двору Харальда-конунга, но говорят, что Халльдор стал меньше бывать с конунгом, чем раньше. Часто он вечерами, когда конунг уходил спать, оставался сидеть.
Одного человека звали Торир Ездок в Англию. Он много торговал и подолгу плавал в разные страны и привозил конунгу сокровища. Торир был дружинником Харальда-конунга и очень старым человеком. Торир вступил в разговор с конунгом и сказал:
– Человек я, как вы знаете, старый и сдавать начал. Невмоготу мне соблюдать придворные обычаи – пить здравицы из рога и прочее, что подобает делать. Надо бы мне подыскать что-нибудь другое, хотя всего милее и приятнее быть с вами.
Конунг отвечает:
– Твоему горю легко помочь, друг. Оставайся в дружине, но пей не больше, чем хочешь. Я разрешаю.
Одного человека из Уппланда звали Бард. Он был верный товарищ и не стар. Харальд-конунг очень благоволил к нему. Бард, Торир и Халльдор сидели на одной скамье. Однажды вечером, когда конунг проходил мимо, они сидели и пили, и Халльдор как раз передал рог Ториру. Рог был большой и прозрачный, и было видно, что Халльдор выпил половину рога. А Торир медлил и не пил. Тогда конунг сказал:
– Вот ты каков, Халльдор! Не пьешь своей доли и обманываешь старика, а сам бегаешь по ночам к шлюхам, вместо того чтобы быть с твоим конунгом!
Халльдор ничего не ответил, но Бард заметил, что слова конунга не понравились исландцу. Ранним утром на следующий день Бард пошел к конунгу.
– Рановато ты встаешь, Бард, – говорит конунг.
– Я пришел, – сказал Бард, – чтобы упрекнуть вас, государь. Нехорошо и несправедливо поступили вы вчера вечером, обвинив Халльдора, вашего друга, в том, что он не пьет своей доли. Ведь это был рог Торира, а тот уже кончил пить и вылил бы брагу в жбан, если бы Халльдор не выпил за него. И, конечно, неправда, что Халльдор ходит к распутным женщинам. Но лучше было бы, если бы он больше бывал с тобой.
Конунг отвечает, что они с Халльдором уладят это между собой, когда встретятся. Затем Бард встречается с Халльдором и передает ему слова конунга и убеждает его не принимать близко к сердцу того, что конунг сказал на пиру. Бард очень старается помирить их.
Подходит Рождество, но конунг и Халльдор не помирились. Когда наступило Рождество, стали объявлять, как это было там в обычае, кому пить из штрафного рога. Однажды утром на Рождество подстроили так, что колокольный звон был не вовремя: свечники[418] подкупили звонаря, и он зазвонил намного раньше, чем обычно. И вот Халльдор и много других людей должны были в тот день сесть на солому, которой был застлан пол, и пить из штрафного рога.
Халльдор сидит на своем месте, но ему все же подносят штрафной рог. Он говорит, что не станет пить. Тогда об этом сообщают конунгу.
– Не может этого быть! – говорит конунг. – Он выпьет, если я поднесу.
Конунг берет рог и подходит к Халльдору. Тот встает. Конунг просит его опорожнить рог. Халльдор отвечает:
– Мне не кажется, что я провинился. Ведь звон был подстроен только для того, чтобы людям пришлось пить из штрафного рога.
Конунг отвечает:
– Ты все же опорожнишь рог, как и другие люди.
– Возможно, конунг, – говорит Халльдор, – что тебе удастся заставить меня выпить. Но вот что я тебе скажу: Сигурд Свинья не стал бы так насиловать Снорри Годи[419].
И он протягивает руку к рогу и опорожняет его. А конунг в сильном гневе возвращается на свое место.
Когда наступил восьмой день Рождества, людей стали жаловать деньгами. Эти деньги назывались «Харальдовой чеканкой». Большую часть составляла в них медь, а серебра в них было не больше половины. Халльдор берет деньги, кладет себе на подол плаща, смотрит на них, видит, что они не чистое серебро, и сбрасывает их другой рукой, так что они все скатываются в солому. Бард говорит, что напрасно он так обращается с ними.
– Конунг оскорбится тем, что так обходятся с деньгами, которыми он пожаловал.
– Неважно, – говорит Халльдор. – Семь бед – один ответ.
После Рождества стали снаряжать корабли: конунг хотел поехать на юг вдоль побережья. Он был уже почти готов к отплытию, а Халльдор еще не начал собираться. Бард сказал:
– Почему ты не собираешься, Халльдор?
– Не хочу ехать, – говорит тот, – и не поеду. Мне ясно, что конунг не расположен ко мне.
Бард говорит:
– Но он, конечно, хочет, чтобы ты поехал.
Затем Бард идет к конунгу и рассказывает, что Халльдор не готовится к плаванью.
– Ты ведь знаешь, что если он не поедет, трудно будет найти ему замену.
Конунг сказал:
– Скажи ему, что я хочу, чтобы он поехал со мной. Размолвка между нами пустячная.
Бард встретился с Халльдором, сказал ему, что конунг ни за что не хочет отказаться от его службы, и дело кончилось тем, что Халльдор поехал. И вот плывут они с конунгом на юг вдоль побережья. Однажды ночью во время плаванья Халльдор сказал кормчему:
– Сворачивай!
А конунг сказал:
– Держи прямо!
Халльдор снова сказал:
– Сворачивай!
А конунг опять повторил то же самое.
Халльдор сказал:
– Прямо на подводный камень правите.
Так оно и было. Сразу же корабль получил пробоину, и пришлось переправиться на берег на других кораблях. Затем разбили шатер и починили корабль. Бард проснулся, когда Халльдор сворачивал свой спальный мешок. Бард спросил, куда тот собирается, и Халльдор сказал, что собирается на торговый корабль, который стоит неподалеку.
– Наверное, наши дороги совсем разошлись. С меня довольно. Не хочу, чтобы конунг снова использовал свои корабли или другие сокровища для того, чтобы унизить меня.
– Подожди, – говорит Бард. – Я еще раз поговорю с конунгом.
Когда Бард пришел к конунгу, тот сказал:
– Рано ты встал, Бард.
– Нужда заставила, государь. Халльдор в дорогу собрался. Ты недружественно обошелся с ним. Никак за вами не уследишь. Он хочет уйти, наняться на корабль и разгневанным уехать в Исландию. Нельзя вам так расстаться. Ведь ты едва ли найдешь другого такого же надежного человека, как он.
Конунг сказал, что они еще поладят и что он не прочь помириться. Бард встретился с Халльдором и передал ему дружественные слова конунга. Халльдор отвечает;
– Зачем я буду ему дольше служить? Он даже платит мне обманными деньгами.
Бард сказал:
– Не говори так. Ты вполне мог бы удовлетвориться тем, что удовлетворяет сыновей лендрманнов[420]. И ведь ты поступил в прошлый раз очень дерзко, бросив деньги на солому. Ты же, конечно, понимаешь, что оскорбил этим конунга.
Халльдор отвечает:
– Я знаю только, что в моей службе никогда не было такого обмана, как в деньгах, которые конунг пожаловал мне за нее.
– Это верно, – говорит Бард. – Но подожди, я еще раз поговорю с конунгом.
Так он и сделал. Придя к конунгу, он сказал:
– Плати ему жалованье чистым серебром, ведь он этого достоин.
Конунг отвечает:
– Не кажется ли тебе дерзостью требовать для Халльдора других денег, чем те, которые получают у меня сыновья моих лендрманнов? И ведь он оскорбил меня прошлый раз, бросив деньги.
Бард отвечает:
– Подумай о том, государь, что гораздо важнее: о его благородстве и вашей дружбе, которая долго была крепкой, а также о своем великодушии. Ты знаешь нрав Халльдора и его строптивость. Тебе подобает оказывать ему уважение.
Конунг сказал:
– Дайте ему серебра.
Так и было сделано. Бард пришел к Халльдору и принес ему двенадцать унций чистого серебра. Бард сказал: