– Разве ты не видишь, что добиваешься у конунга того, чего желаешь? Он хочет, чтобы ты получал от него все, что тебе кажется нужным.
Халльдор отвечает:
– Но я больше не буду на корабле конунга, и если он хочет, чтобы я следовал за ним, пусть даст мне корабль.
Бард отвечает:
– Не подобает, чтобы лендрманны отдавали тебе свои корабли. Ты слишком дерзок.
Халльдор сказал, что тогда он не поедет, и Бард передал конунгу просьбу Халльдора.
– И если люди на корабле будут такими же надежными, как кормчий, то жалеть не придется.
Конунг сказал:
– Дерзкая это просьба, но я согласен.
Одним кораблем правил Свейн из Люргьи, конунгов лендрманн. Конунг велел позвать его.
– Вот какое дело. Ты человек очень знатный, как тебе известно. Поэтому я хочу, чтобы ты был на моем корабле, а твоим кораблем будет править другой человек. Ты из Вика и потому особенно нужен мне как советчик.
Тот говорит:
– До сих пор ты больше советовался с другими, да и плохой я советчик. А кому же будет отдан корабль?
– Халльдору, сыну Снорри, – говорит конунг.
Свейн говорит:
– Вот уж не думал, что ты отдашь мой корабль исландцу.
Конунг сказал:
– Его род в Исландии не хуже, чем твой здесь в Норвегии, и не так еще давно те, кто теперь живет в Исландии, были норвежцами.
И вот, как велит конунг, Халльдор получает корабль, и они едут на восток, в Осло, и там им устраивают пиры.
Рассказывают, что однажды, когда конунг и его люди пировали и Халльдор тоже был в покоях конунга, пришли люди Халльдора, которые сторожили корабль, все мокрые до нитки, и сказали, что Свейн и его люди захватили корабль, а их сбросили в воду. Халльдор встал, подошел к конунгу и спросил, отдан ли ему корабль и будет ли он принадлежать ему, как конунг обещал. Конунг отвечал, что, конечно, корабль будет Халльдора. Затем конунг созвал дружину и велел отправиться с Халльдором на шести кораблях с тройным числом людей на каждом. Они погнались за Свейном, и вскоре тот бежал на землю, а Халльдор с дружиной захватил корабль, и они вернулись к конунгу. А когда пиры кончились, конунг отправился на север вдоль побережья и к концу лета прибыл в Трандхейм.
Свейн из Люргьи послал сказать конунгу, что отказывается от корабля и просит конунга решить их спор с Халльдором, как ему будет угодно, но что всего больше он бы хотел купить корабль, если конунг согласится. Когда конунг увидел, что Свейн предоставляет ему рассудить спор, он захотел решить дело так, чтобы потрафить обоим. Он говорит Халльдору, что готов купить у него корабль за хорошую цену, но обещает Свейну, что оставит корабль ему, договаривается с Халльдором о цене и отдает ему деньги, но так, что за ним остается полмарки золота. Халльдор не требует этого остатка, и всю зиму конунг – его должник.
Когда началась весна, Халльдор говорит конунгу, что собирается летом в Исландию и что ему тогда пригодятся те полмарки золота. А конунг увиливает и не хочет платить, но и не запрещает Халльдору отъезд в Исландию.
Весной Халльдор снарядил свой корабль в реке Нид. Однажды поздно вечером, когда корабль был уже совсем готов к отплытию, он вывел его из реки. Поднялся попутный ветер. Халльдор с несколькими людьми сел в лодку и подъехал к пристаням. Он причалил кормой и велел одному держать лодку, а другим – сидеть на веслах и ждать его. Затем он в полном вооружении пошел один вверх, в город, и направился прямо в покой, где спали конунг и его жена. Он входит, топоча и грохоча, так что конунг и его жена просыпаются, и конунг спрашивает, кто это ломится к ним среди ночи.
– Это я, Халльдор. Корабль готов к отплытию, и ветер попутный. Выкладывай-ка денежки.
– Это не делается так быстро, – говорит конунг. – Мы заплатим тебе завтра.
– Я хочу получить деньги сейчас же, – говорит Халльдор, – и не уйду без них. Нрав твой мне известен, и, как бы ты сейчас ни притворился, я знаю, что тебе не очень по душе, что я пришел к тебе за деньгами. Не поверю я тебе больше! Вряд ли мы с тобой будем очень часто встречаться, и более удобного случая мне не представится, так что я уж воспользуюсь этим. Вон у твоей супруги на руке запястье, в меру большое. Давай-ка его сюда!
Конунг отвечает:
– Тогда надо пойти за весами и взвесить запястье.
– Незачем, – говорит Халльдор, – я его беру, и мы в расчете. Не удастся тебе на этот раз перехитрить меня. Ну, давай быстрее!
Жена конунга сказала:
– Отдай ему запястье, раз он просит. Разве ты не видишь, что он готов убить тебя?
Она снимает запястье с руки и протягивает Халльдору. Тот берет запястье, благодарит обоих за уплату и желает счастливо оставаться.
– А теперь мы расстанемся! – сказал Халльдор.
Он поспешно вышел и спустился к лодке. Люди его ударили в весла, и они поплыли к кораблю, сразу же снялись с якоря и подняли паруса. А когда они отплывали, в городе затрубили тревогу, и последнее, что они видели, были три боевые корабля, выплывавшие в погоню. Но они ушли от этих кораблей в открытое море, и те остались далеко позади. Ветер был попутный, и люди конунга повернули назад, увидев, что Халльдора им не догнать.
Халльдор, сын Снорри, был высок ростом, красив, очень силен и отважен в бою, как никто. Харальд-конунг утверждал, что из всех его людей Халльдора было всего труднее испугать или обрадовать. Узнавал ли он о смертельной опасности или радостной новости, он не становился печальнее или радостнее. Выпадало ли ему счастье или несчастье, он ел, пил и спал не меньше, чем обычно. Халльдор был неразговорчив, немногословен, прям, неприветлив и резок. Он был задирист, с кем бы ни имел дело. Харальду-конунгу, у которого на службе было много других людей, было это не по праву. Поэтому, с тех пор как Харальд стал конунгом в Норвегии, они плохо ладили.
Когда Халльдор приехал в Исландию, он поселился в Стадном Холме. Через несколько лет Харальд-конунг послал Халльдору, сыну Снорри, приглашение снова пойти служить к нему и уверял, что будет не меньше уважать его, чем раньше, если он приедет, и что ни одного человека в Норвегии без титула он не поставит выше него, если он примет приглашение. Когда до Халльдора дошли эти слова конунга, он ответил так:
– Никогда больше я не поеду к Харальду-конунгу. Пусть каждый из нас обоих останется при том, что он получил. Мне его нрав известен. Я хорошо знаю, что он сдержал бы обещание: не поставил бы никого в Норвегии выше меня, если бы я к нему приехал. Потому что, если бы он только мог, он велел бы вздернуть меня на самую высокую виселицу.
Говорят, что, когда Харальд-конунг сильно состарился, он велел передать Халльдору его просьбу: прислать ему лисьих шкур, чтобы обтянуть ими свою постель: конунг очень мерз. Когда до Халльдора дошла просьба конунга, то, как говорят, он сперва сказал так:
– Старится петух!
Однако лисьих шкур он ему послал. Но они с конунгом так и не встретились, с тех пор как расстались в Трандхейме. Это было несколько холодное расставанье.
Халльдор дожил в Стадном Холме до глубокой старости.
О Гисле, сыне ИллугиПеревод Е. А. Гуревич
История о Гисле, сыне Иллуги (Gísls þáttr Illugasonar) – типичная «прядь об исландцах на чужбине», герой которой вначале навлекает на себя гнев государя, а затем, добившись примирения, становится его приближённым. Подобно герою предыдущей пряди, Гисл невымышленный персонаж. Его имя упоминается в нескольких исландских источниках, в том числе в «Перечне скальдов» (XIII в.).
Прядь существует в трех различных редакциях. Публикуемый перевод следует версии королевской саги, сохранившейся в двух рукописях XIV и XV вв. (Hulda-Hrokkinskinna). Две другие редакции рассказа, включенные в состав разных версий «Саги о Йоне Святом» существенно отличаются от этой. Согласно одной из них, Гисл был подвергнут казни и провисел на виселице три дня, однако чудесным образом избежал смерти благодаря вмешательству святого Йона.
Во времена правления Магнуса-конунга[421] приехал из Исландии в Норвегию человек по имени Гисл. Он был сыном Иллуги, сына Торвальда, сына Тинда. Тинд был братом Иллуги Черного. Гислу было семнадцать лет, когда он отправился в Норвегию. Он вел себя скромно и был молчалив. Он нанялся к одному знатному человеку, звали его Хакон из Форборди. Всю зиму Гисл почти ничего не ел и не пил и был всегда невесел. Как-то раз Хакон сказал Гислу:
– Я наблюдал за тобой и заметил, что у тебя всегда угрюмый вид. Похоже, ты обдумываешь что-то важное или решился на немалое дело. Скажи мне, что у тебя на уме, и каково бы ни было это дело, я сохраню его в тайне. Однако мне вряд ли понравится, если ты не захочешь мне открыться и отправишься отсюда совершать великие подвиги.
Гисл отвечает:
– Твоя правда, и я скажу тебе все как есть. Имя этого человека Гьяввальд, и как мне говорили, он теперь конунгов дружинник. Гьяввальд участвовал в убийстве моего отца вместе с Тормодом, сыном Колли, своим тестем, там, в Исландии, и у меня на глазах нанес ему смертельную рану. Я затем и приехал в Норвегию, что решил отомстить за отца или погибнуть.
– Безнадежная это затея, – говорит Хакон, – потому что Гьяввальд – ближайший человек Магнуса-конунга и чужестранцу вряд ли удастся до него добраться. Но я не стану тебе мешать.
Магнус-конунг сидел в эту зиму в Нидаросе, и Гьяввальд находился при нем в большом почете. Гисл отправился в город и по совету Хакона, своего хозяина, пошел на такую хитрость: он облил себе лицо горячим воском и дал ему застыть. От этого его лицо казалось обезображенным. Он подстерегал Гьяввальда, но ему все не представлялось удобного случая.
Как-то раз в субботу рано поутру Гисла остановил на улице сильный шум. Он увидал, что едет Магнус-конунг, а с ним большая свита. Был там и Гьяввальд. Тут из одного двора вышла женщина с ребенком на руках, это была Хельга, дочь Тормода, жена Гьяввальда. Она окликнула его, и он направился к ней, а конунг со свитой проследовал дальше. Потом Гьяввальд пошел по улице с каким-то человеком. Тут Гисл подбежал к нему и нанес удар. Удар пришелся в плечо, рука повисла, но не отскочила. Гьяввальд обернулся, и тогда