– Я не стану тебе препятствовать, – говорит конунг.
Гисл сказал:
– Я хочу рассказать о том, что отец мой был убит, и это дело рук Гьяввальда и Тормода. Мне тогда было шесть лет, а Торвальду, брату моему, девять. Мы оба присутствовали при убийстве моего отца. Гьяввальд тогда сказал, что и нас, братьев, также следует убить. И не очень-то достойно мужчины рассказывать о том, государь, что мне тогда трудно было сдержать слезы.
Конунг сказал:
– Однако ты их мужественно проглотил.
Гисл сказал:
– Сказать по правде, государь, этой весной я долго подстерегал Гьяввальда, и дважды был совсем близок к цели. В первый раз дело кончилось ничем из-за моего почтения к церкви, а в другой раз мне помешал колокольный звон. И теперь я думаю, что колокольный звон может спасти мне жизнь. Однако я сочинил о вас хвалебную песнь и хотел бы ее исполнить.
Конунг сказал:
– Говори, если хочешь.
Он исполнил песнь с достоинством, однако в ней было немного искусства. Потом Гисл сказал Тейту:
– Вы отнеслись ко мне с большой добротой, но теперь я не хочу дольше подвергать вас опасности. Я хочу отдать себя во власть Магнуса-конунга и подчиниться его воле.
– Поступай как знаешь, – говорит Тейт.
Гисл снял с себя оружие, подошел к конунгу, положил голову к нему на колени и сказал:
– Делайте теперь с моей головой, что хотите. Однако я буду благодарен, если вы даруете мне жизнь и сделаете меня таким человеком, каким пожелаете.
Конунг отвечает:
– Сам будь хозяином своей голове. Садись за стол на место Гьяввальда, ешь и пей, и исполняй ту же службу, что выполнял он прежде. Я поступаю так по просьбе Гьяввальда, моего друга. А теперь я вызываю восьмерых исландцев быть поручителями в этом деле. За убийство Гьяввальда я назначаю штраф в шестнадцать марок золотом. Половину должен уплатить ты, а другую половину пусть уплатят по марке поручители.
Они поблагодарили конунга и на том уладили это дело. Потом конунг обратился к Йону Священнику:
– Мне понравилась твоя речь, ты говорил от Божьего имени, и я хотел бы, чтобы ты за меня молился, потому что твои молитвы имеют большой вес у Господа, ибо я верю, что ты поступаешь так, как угодно Богу.
Тот пообещал конунгу молиться за него.
Однажды, когда Йон Священник шел по улице, к нему обратился какой-то человек:
– Зайди в этот дом, – сказал он, – с тобой хочет увидеться Сигурд Шерстяная Нитка.
Он так и сделал. Сигурд сказал:
– Не знаю, священник, в чем тут дело, однако твои слова пошли мне во вред, и я заболел. Я хочу, чтобы ты прочел надо мной молитвы.
Он так и сделал и благословил его. Тогда Сигурд сказал:
– Многое могут сотворить слова твои, и суровые, и добрые, потому что мне уже полегчало.
Сигурд дал Иону Священнику богатые подарки, и они расстались друзьями. Этот Сигурд основал мужской монастырь на Нидархольме и передал ему большие владения.
После этого Йон Священник и Тейт, сын епископа уехали в Исландию. Тейт сделался большим человеком, но прожил недолго, а Йон Священник стал епископом в Холаре и теперь считается святым.
Об исландце-сказителеПеревод М. И. Стеблин-Каменского
Прядь «Об исландце-сказителе» (Íslendings þáttr sögufróða) считается одним из важнейших свидетельств о бытовании саг в устной традиции.
Будучи на службе у византийского императора, Харальд ходил со своей дружиной во многие походы в Средиземное море. Это и есть «походы за море», о которых говорит молодой исландец-сказитель в саге, заученной им со слов одного из главных участников описываемых в ней событий, Халльдора, сына Снорри (см. коммент. к пряди «О Халльдоре, сыне Снорри»). В рассказах об этих походах (они сохранились в сагах о Харальде Суровом) наряду с историческими фактами есть ряд бродячих сказочных мотивов.
Предполагается, что прядь была написана в начале XIII в. Она представляет собой фрагмент саги о Харальде Суровом в «Гнилой коже». Помимо этой саги, рассказ сохранился в рукописях XIV и XV вв. (Hulda-Hrokkinskinna), а также в качестве отдельного повествования в позднем бумажном списке, где он назван «О Торстейне Сказителе» (Þorsteins þáttr sögufróða).
Случилось, что как-то летом одни исландец, молодой и проворный, пришел к Харальду-конунгу и попросил покровительства. Конунг спросил, не сведущ ли он в чем-нибудь, и тот ответил, что знает саги. Тогда конунг сказал, что возьмет его к себе, но он должен всегда рассказывать саги, кто бы его ни попросил. Исландец согласился. Он завоевывает расположение дружинников конунга, они дарят ему одежду, а конунг дарит ему оружие. И вот проходит время и приближается Рождество. Тут исландец опечалился. Конунг спрашивает его, в чем дело. Тот говорит, что такое у него переменчивое настроение.
– Вряд ли это так, – говорит конунг. – Я попробую отгадать, в чем дело. Вот в чем: кончились твои саги. Ты эту зиму все время рассказывал их, кто бы ни просил. Тебе не нравится, что они кончатся к Рождеству.
– Ты угадал, – говорит исландец. – У меня осталась только одна сага, но я не решаюсь рассказывать ее здесь, потому что это сага о твоих походах за море.
Конунг сказал:
– Это как раз та сага, которую мне всего больше хочется послушать. Не рассказывай ее до Рождества, люди сейчас заняты, но в первый день Рождества начни и расскажи немного, а я буду сдерживать тебя, так чтобы хватило на все Рождество. Большие пиры будут на Рождество, и мало будет времени сидеть и слушать. Но пока ты будешь ее рассказывать, ты не узнаешь, нравится она мне или нет.
И вот исландец начинает сагу в первый день Рождества и рассказывает ее некоторое время, но вскоре конунг велит ему остановиться. Люди начинают пировать, и многие говорят о том, что смелость это – рассказывать такую сагу, и о том, понравится ли она конунгу. Одним кажется, что он хорошо рассказывает, а другим его сага нравится меньше. Так проходит Рождество. Конунг следит за тем, чтобы исландца хорошо слушали, и это продолжается до тех пор, пока не кончилась сага и не прошло Рождество.
На тринадцатый вечер, – а сага кончилась еще днем, – конунг сказал:
– Не хочется ли тебе узнать, исландец, как мне понравилась сага?
– Боюсь я, государь, и спрашивать об этом, – говорит тот.
Конунг сказал:
– Она мне очень понравилась. Она ничуть не хуже, чем то, о чем в ней рассказывается. Кто же тебя научил этой саге?
Тот отвечает:
– Когда я был в Исландии, ездил я каждое лето на тинг и каждый раз заучивал часть саги у Халльдора, сына Снорри.
– Тогда неудивительно, – говорит конунг, – что ты знаешь ее так хорошо. Будет тебе удача. Оставайся у меня навсегда, если хочешь.