Крепко его
За горло схватили.
– Что они хотели с тобой сделать, – сказал Вермунд, – когда схватили?
Греттир сказал:
Вермунд сказал:
– И ты думаешь, они бы тебя повесили, если бы никто не вмешался?
Греттир сказал:
Скальд бы и впрямь
В силок попался,
В петлю сам
Голову сунул,
Если бы тут
Не подоспела
Торбьёрг к нему —
Хвала премудрой!
Вермунд сказал:
– И она пригласила тебя к себе?
Греттир отвечает:
Милость она
Мне оказала:
Домой привела,
Одарила волей.
– Великая ждет тебя жизнь и полная невзгод, – говорит Вермунд, – и вот тебе урок остерегаться врагов. Но у меня нет желания оставлять тебя здесь, навлекая гнев многих могущественных людей. Лучше бы ты обратился к своим родичам. Мало кто захочет принять тебя, если можно этого и не делать. Да и ты нелегко подчиняешься чужой воле.
Греттир недолго пробыл в Озерном Фьорде и поехал оттуда в Западные Фьорды, обращаясь за поддержкой ко многим знатным людям. Но у тех всегда находился повод отказать ему, так его никто и не принял.
К исходу осени Греттир повернул на юг и нигде не останавливался, пока не приехал в Покосные Леса к Торстейну, сыну Кугги, своему родичу, и тот хорошо его принял. Торстейн предложил Греттиру перезимовать у него, и тот согласился. Торстейн был человек очень работящий и искусный в ремеслах, и люди у него сложа руки не сидели. Греттир же не был охоч до работы, и поэтому между ними было мало согласия.
Торстейн построил у себя при дворе церковь, а от дома он велел сделать мост. Мост был построен с великим искусством. С наружной стороны моста, под балками, которые его поддерживали, были приделаны кольца и колокольчики, и когда кто-нибудь проходил по мосту, звон стоял до самого Бакланового Двора, а это в полумиле оттуда. Торстейн делал эту работу с великим тщанием, ибо он был искуснейшим кузнецом. Греттир был куда как силен ковать железо, но не всегда у него лежала душа к работе. Все же он вел себя в ту зиму смирно, так что нечего и рассказывать.
Люди с Хрутова Фьорда, узнав, что Греттир у Торстейна, собрали с приходом весны людей. Торстейн же, узнав про это, сказал Греттиру, чтобы тот искал себе другого пристанища.
– Ибо я вижу, что ты не желаешь работать. Мне же ни к чему люди, что не работают.
– Куда же ты меня направишь? – говорит Греттир.
Торстейн посоветовал ему ехать на юг, к своим родичам.
– Но приезжай, если они не помогут.
Греттир так и сделал, поехал на юг, к Городищенскому Фьорду, встретился с Гримом, сыном Торхалля, и пробыл у него до конца тинга. Грим направил его к законоговорителю Скафти с Уступов. Греттир ехал на юг нижним взгорьем и не останавливался, пока не приехал в Междуречье, к Торхаллю, сыну Асгрима, сына Ладейного Грима. Жилья он избегал. Торхалль принял Греттира в память дружбы их предков[110], да и Греттир подвигами прославил свое имя по всей стране. Торхалль был человек мудрый и хорошо обошелся с Греттиром, но и он не хотел, чтобы тот долго у него оставался.
Из Междуречья Греттир отправился в Соколиную Долину, а оттуда на север, на Киль, и летом долго держался тех мест. Люди, ездившие по Килю на север или с севера, не могли быть спокойными за свою поклажу: Греттиру случалось и отбирать ее, ибо он терпел нужду во многом.
Однажды, когда Греттир ехал на север Дорогой Голубиного Клюва, он увидел, что с севера скачет по Килю человек. Он был большого роста и сидел на добром коне с наборной уздечкой. На поводу он вел лошадь, навьюченную тюками. Капюшон был низко надвинут ему на глаза, так что лица нельзя было разглядеть.
Греттиру приглянулись его конь и поклажа, и он направился к нему, поздоровался и спросил, как его зовут. Тот назвался Лофтом.
– А я знаю твое имя, – сказал он. – Ты, верно, Греттир Силач, сын Асмунда. Куда путь держишь?
– Этого я еще не решил, – сказал Греттир. – А подъехал я затем, чтобы узнать, не поделишься ли ты со мной своей поклажей.
Лофт отвечает:
– Зачем это я буду отдавать тебе свое добро? Что ты дашь мне взамен?
Греттир отвечает:
– Разве ты не слыхал, что я не привык расплачиваться? И люди почитают за лучшее отдать мне то, что я хочу.
Лофт сказал:
– Ставь свои условия тем, кому они нравятся. Я же не отдам так просто того, что мне принадлежит. Лучше нам разъехаться подобру-поздорову.
И он проехал мимо Греттира и пришпорил коня. Греттир сказал:
– Нет, мы так скоро не расстанемся. – И схватил Лофтова коня за поводья у самых удил и крепко держит обеими руками.
Лофт сказал:
– Езжай своей дорогой. Ничего я тебе своею волей не отдам.
– Это мы посмотрим, – сказал Греттир.
Лофт нагнулся, взялся за нащечный ремень, дотянулся до повода между кольцами и руками Греттира и потянул так сильно, что Греттиру было не удержать повода. Так он и вырвал у Греттира всю уздечку. Греттир поглядел себе на ладони и подумал, что у этого человека недюжинная сила. Взглянув на него, он сказал:
– Куда ты теперь направляешься?
Лофт в ответ говорит:
Греттир сказал:
– Пожалуй, и не найдешь твоего жилья, если ты не скажешь яснее.
Тогда тот сказал:
Мне не скрыть
От тебя, Греттир,
Если в тот край
Направиться хочешь,
Что Шаровой
Ледник людям
Всем окрест
Верно известен.
На этом они расстались. Греттир увидел, что ему не осилить этого человека. Тогда Греттир сказал вису:
Атли, медлительный в битвах,
Доблестный Иллуш – оба
Были далеко от скальда
В час для него злосчастный,
После этого Греттир отправился с Киля на юг и поскакал к Уступам и, встретившись со Скафти, стал просить у него пристанища. Скафти отвечает:
– Рассказывают мне, что ты очень беспокойно себя ведешь и отнимаешь у людей добро. Это совсем не к лицу человеку из такого рода. Нам будет легче договориться с тобой, если ты перестанешь грабить. Но я ношу имя законоговорителя в этой стране, так что мне не пристало укрывать объявленных вне закона, преступая тем самым закон. Поищи лучше себе такое место, где бы тебе не приходилось посягать на чужое добро.
Греттир сказал, что он бы рад, но прибавил, что ему невмоготу жить одному, потому что он боится темноты. Скафти сказал, что придется уж ему довольствоваться не самым для себя лучшим:
– И никому слишком не доверяйся, дабы не вышло снова, как на Западных Фьордах. Многих погубила чрезмерная доверчивость.
Греттир поблагодарил его за добрый совет и осенью снова повернул к Городищенскому Фьорду и поехал к своему другу Гриму, сыну Торхалля, и пересказал ему слова Скафти. Грим посоветовал ему поехать на север, к Рыбным Озерам, на Взгорье Орлиного Озера. Греттир так и сделал.
Греттир поднялся на Взгорье Орлиного Озера, построил себе хижину – следы ее видны и поныне – и там поселился, ибо он хотел теперь обойтись без грабежей. Он раздобыл себе сети и лодку, ловил рыбу и тем кормился. Ему было тоскливо жить на этих горах, потому что он очень боялся темноты. Когда другие объявленные вне закона узнали, что там поселился Греттир, многие загорелись желанием пойти к нему, ибо они очень надеялись на его поддержку.
Гримом звали одного северянина, объявленного вне закона. Люди с Хрутова Фьорда подкупили его, чтобы он убил Греттира, и сулили ему за это свободу и денег. Он отправился к Греттиру и попросился к нему на житье. Греттир отвечает:
– Не знаю, что тебе за выгода жить со мною. За вами, бродягами, только и смотри. Но тяжко мне жить в одиночестве, да и нет у меня выбора. Учти, однако: я возьму только того, кто не будет чураться никакой работы.
Грим сказал, что он ни на что другое и не рассчитывал. И он так насел на Греттира, что тот поддался на уговоры и пустил его к себе. Грим пробыл там до самой зимы и все искал случая убить Греттира. Он все никак не мог напасть на Греттира, ибо тот подозревал его и ни днем ни ночью не расставался с оружием. И Грим не смел напасть на него, когда он не спит.
Вот как-то утром, вернувшись с озера, Грим вошел в хижину и стал нарочно топать, чтобы узнать, спит ли Греттир. А тот лежит тихонько и не шелохнется. Меч висел у Греттира над изголовьем. Грим думает, что лучшего случая не представится. Он шумит вовсю, чтобы Греттир подал голос. Но все впустую. Тогда он уверился, что