Затем Хрут вернулся к кораблю и пробыл там все лето, пока корабль не снарядили в путь. Хёскульд привез на корабль все товары Хрута, а Хрут поручил ему приглядывать за добром, пока его не будет в Исландии. Затем Хёскульд уехал к себе домой. Вскоре подул попутный ветер, и они вышли в море. Через три недели они подошли к островам Херпар и оттуда направились дальше на восток, в Вик.
Норвегией правил в то время Харальд Серая Шкура[195], сын Эйрика Кровавая Секира[196], внук Харальда Прекрасноволосого. Мать его звали Гуннхильд. Она была дочь Эцура Тоти. Они жили в это время на востоке, в Конунгахелле. Дошла до них весть о том, что в Вик пришел корабль. Услышав об этом, Гуннхильд стала расспрашивать, кто из исландцев приехал с кораблем. Ей сказали, что один из них Хрут, племянник Эцура.
– Знаю, – сказала Гуннхильд. – Он хочет получить свое наследство, которое сейчас в руках человека по имени Соти.
Затем она позвала своего слугу, его звали Эгмунд:
– Я хочу послать тебя в Вик к Эцуру и Хруту. Скажи, что я приглашаю обоих к себе на зиму, и передай, что буду им другом. И если Хрут будет следовать моим советам, я помогу ему получить наследство, а также и в других его делах. Я буду также его заступницей перед конунгом.
Слуга поехал к Эцуру и Хруту. Те оказали ему достойный прием, узнав, что он слуга Гуннхильд. Эгмунд рассказал им тайно о своем поручении. Они посовещались между собой, и Эцур сказал Хруту:
– Сдается мне, племянник, что решать нам нечего, потому что нрав Гуннхильд мне известен: если мы не захотим поехать к ней, то она немедленно изгонит нас из страны и отнимет все наше добро, если же поедем, то примет нас, как обещала.
Эгмунд вернулся домой и сообщил Гуннхильд, что исполнил ее поручение, и сказал, что они приедут.
Гуннхильд сказала:
– Этого и следовало ожидать, недаром Хрут слывет умным и достойным человеком. А теперь смотри не пропусти, когда они станут приближаться ко двору, и скажи мне.
Хрут с Эцуром выехали на восток, в Конунгахеллу. Когда они приехали туда, к ним вышли родичи и друзья и радушно приветствовали их. Они спросили, здесь ли конунг. Им ответили, что здесь.
Потом они встретили Эгмунда. Он передал им привет от Гуннхильд и добавил: чтобы избежать пересудов она пригласит их только после того, как их примет конунг. Он продолжал:
– Она сказала: «А то подумают, что я их ждала. Но я сделаю все по-своему. Пусть Хрут смело обратится к конунгу и попросится к нему в дружинники». А вот и придворные одежды, которые она прислала тебе, Хрут. В них ты должен предстать перед конунгом.
После этого он ушел. На другой день Хрут сказал:
– Пойдем предстанем перед конунгом.
– Пожалуй, – сказал Эцур.
Они пошли вместе с родичами и друзьями, и их было двенадцать человек. Когда они вошли в палату, конунг пировал. Хрут подошел первым и приветствовал конунга. Тот внимательно поглядел на пришельца, который был хорошо одет, и спросил, как его зовут. Тот назвал себя.
– Ты исландец? – спросил конунг.
Хрут ответил, что исландец.
– Что побудило тебя явиться к нам?
– Я хотел видеть ваше величество, государь! А еще мне надо получить здесь, в стране, большое наследство. Я буду обязан вам, если получу его.
Конунг говорит:
– Всякий найдет поддержку в моих законах в этой стране. Есть ли у тебя еще дела к нам?
– Государь, – сказал Хрут, – я хочу просить вас принять меня в свою дружину и сделать вашим дружинником.
Конунг молчал.
Гуннхильд сказала:
– Сдается мне, что этот человек оказывает вам большую честь. Было бы очень хорошо, сели бы в вашей дружине было много таких людей.
– Он умный человек? – спросил конунг.
– И умный и отважный, – ответила она.
– Мать моя, видно, хочет, чтобы ты добился звания, о котором ты просишь. Но величие наше и обычаи страны требуют, чтобы ты явился ко мне снова через полмесяца. Тогда ты и станешь моим дружинником. А до тех пор ты будешь жить у моей матери.
Гуннхильд сказала Эгмунду:
– Веди их в мой дом и устрой им пир.
Эгмунд вышел с ними и провел их в каменную палату. Она была украшена прекраснейшим пологом. Там же стоял и престол Гуннхильд. Эгмунд сказал:
– Теперь подтвердится все, что я вам прежде говорил о Гуннхильд. Вот ее престол, садись на него и сиди, даже если она сама придет.
Затем он устроил им пир. Они просидели недолго, как явилась Гуннхильд. Хрут вскочил было, чтобы приветствовать ее.
– Сиди, – сказала она, – ты будешь сидеть на этом месте, пока гостишь у меня.
Затем она села подле Хрута и стала пить вместе с ним. А вечером она сказала:
– Будешь этой ночью спать у меня в горнице.
– Как вам будет угодно, – сказал Хрут.
Затем они пошли спать, и она тотчас же заперла горницу изнутри. Они провели там ночь вдвоем, а утром принялись пировать. И все те полмесяца они спали одни в ее горнице. А людям, бывшим при ней, Гуннхильд сказала:
– Вы поплатитесь жизнью, если хоть слово пророните о том, что было у нас с Хрутом.
Хрут подарил ей сто двадцать локтей сукна и двенадцать овчин. Гуннхильд поблагодарила его за подарки. Поцеловав и поблагодарив ее, Хрут стал прощаться. Она пожелала ему счастливого пути. На другой день он явился к конунгу с тремя десятками людей и приветствовал его.
Конунг сказал:
– Видно, ты хочешь, Хрут, чтобы я сдержал обещание.
И Хрут сделался дружинником конунга.
Хрут спросил:
– Где же мне теперь сидеть?
– Пусть моя мать распорядится, – сказал конунг.
И она отвела ему самое почетное место[197], и он пробыл при конунге в большой чести всю зиму.
Весной Хрут узнал, что Соти отплыл на юг, в Данию, и увез с собой все наследство. Тогда Хрут пошел к Гуннхильд и рассказал ей об этом.
Гуннхильд сказала:
– Я дам тебе два боевых корабля с людьми, и в числе их храбрейшего воина – Ульва Немытого, предводителя нашей стражи. Но ты должен до отъезда повидать конунга.
Хрут так и сделал. Представ пред конунгом, он рассказал ему о том, что узнал о Соти, и о своем намерении отправиться за ним в погоню.
Конунг спросил:
– Какую ратную силу дала тебе моя мать?
– Два боевых корабля во главе с Ульвом Немытым, – ответил Хрут.
– Это немало, – сказал конунг, – но я дам тебе еще два корабля. Тебе понадобится все это войско.
Затем он проводил Хрута до корабля, пожелал ему счастливого пути, и Хрут со своими людьми отплыл на юг.
Жил человек по имени Атли. Он был сын ярла[198] Арнвида из Восточного Гаутланда. Он любил воевать, и его корабли стояли наготове в озере[199]. У него было шесть кораблей. Его отец не уплатил дани Хакону Воспитаннику Адальстейна и бежал с сыном из Ямталанда в Гаутланд. Атли вывел свои корабли из озера через пролив Стоккссунд, направился на юг, в Данию, и стал в проливе Эйрасунд. Атли был объявлен вне закона как датским, так и шведским конунгом. Хрут направился на юг, в Эйрасунд, и, войдя в пролив, увидел там множество кораблей.
Ульв спросил:
– Что прикажешь делать, исландец?
– Плыть вперед, – сказал Хрут, – попытка не пытка. Мы с Эцуром на нашем корабле пойдем первыми, а ты плыви, как сам знаешь.
– Не бывало еще такого, чтобы другие были мне щитом, – сказал Ульв и поставил свой корабль борт о борт с кораблем Хрута. Так они и поплыли вперед, в глубь пролива.
Те, кто был в проливе, увидели идущие на них корабли и сказали об этом Атли. Тот ответил:
– Удобный случай поживиться. Убирайте палатки и готовьтесь к битве на каждом корабле. А мой корабль будет посредине.
Корабли понеслись вперед. Когда они сблизились на расстояние голоса, Атли поднялся и сказал:
– Очень вы неосмотрительны. Разве вы не видели, что в проливе боевые корабли? Как зовут вашего предводителя?
Хрут назвал себя.
– Чей ты человек? – говорит Атли.
– Дружинник конунга Харальда Серая Шкура.
– Давно уже норвежские конунги нас с отцом недолюбливают, – сказал Атли.
– Тем хуже для тебя, – говорит Хрут.
– Встреча наша с тобой кончится так, – отвечает Атли, – что тебе и рассказать о ней не доведется.
И, схватив копье, он метнул его в корабль Хрута, и оно сразило одного воина. Завязалось сражение, но справиться с кораблями Хрута оказалось нелегко. Ульв храбро сражался, рубил и колол направо и налево.
Воина, который стоял на носу корабля Атли, звали Асольв. Он вскочил на корабль Хрута и уложил четырех человек, прежде чем Хрут заметил его и пошел на него. Когда они сошлись, Асольв пронзил копьем его щит, но тут Хрут зарубил его секирой. Увидев это, Ульв Немытый сказал:
– Здорово ты рубишь, Хрут. Видно, немало ты задолжал Гуннхильд.
– Боюсь я, – говорит Хрут, – что ты говоришь устами покойника.
Тут Атли заметил у Ульва незащищенное место и пронзил его копьем. Началась жестокая сеча. Атли вскочил на корабль Хрута и врубился глубоко вперед. Эцур обернулся к нему, метнул копье, но сам упал навзничь, раненный чужим копьем. Тогда Хрут повернулся к Атли. Тот немедля ударил секирой в щит Хрута и расколол его сверху донизу. Кто-то камнем попал Атли в руку, и он выронил меч. Хрут подхватил меч, отрубил им Атли ногу, а затем нанес смертельную рану.
Они взяли богатую добычу и увели с собой два лучших корабля. Они там оставались недолго.
С Соти они разминулись в пути. Соти вернулся в Норвегию и, приплыв в Лимгардссиду, высадился на берег. Там он встретил Эгмунда, слугу Гуннхильд. Тот сразу же узнал его и спрашивает:
– Ты сюда ненадолго?
– На три ночи, – говорит Соти.
– А потом куда? – спрашивает Эгмунд.
– На запад, в Англию, – говорит Соти, – и больше никогда не вернусь назад, пока в Норвегии правит Гуннхильд.