Эгмунд поехал оттуда к Гуннхильд, пировавшей неподалеку со своим сыном Гудрёдом, и рассказал ей о намерениях Соти. Она сразу же попросила Гудрёда убить его. Гудрёд тотчас поехал и, напав на Соти врасплох, велел отвести его на берег и там повесить, а добро захватил и отвез матери. Она послала людей доставить все захваченное добро в Конунгахеллу и затем поехала туда сама.
Хрут, захватив много богатой добычи, осенью направился назад. Он поехал к конунгу, и тот хорошо его принял. Он предложил конунгу и его матери взять из добычи, что они хотят, и конунг взял себе треть всей добычи. Гуннхильд сказала Хруту, что отняла у Соти наследство, а самого велела убить. Он поблагодарил ее и отдал ей половину добра.
Хрут провел зиму у конунга и был в большом почете. Когда же наступила весна, он стал молчалив. Гуннхильд заметила это и, оставшись с ним наедине, спросила:
– Что с тобой?
Хрут говорит:
– А то со мной, что как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.
– Хочешь в Исландию? – говорит она.
– Да, хочу, – говорит он.
– Уж не осталось ли там у тебя зазноба? – спрашивает она.
– Нет, не осталась, – ответил он.
– А я все же думаю, что осталась, – говорит она.
На том разговор и кончился. Хрут пошел к конунгу и приветствовал его. Конунг спросил:
– Чего ты хочешь, Хрут?
– Я хочу просить, государь, чтобы вы отпустили меня в Исландию.
– Разве тебе там будет больше почета, чем здесь? – говорит конунг.
– Нет, – отвечает Хрут, – но всякому своя судьба.
– Кто сильней, того не перетянешь, – говорит Гуннхильд, – позвольте ему, государь, ехать, куда ему хочется.
В стране был тогда недород, но конунг все же дал ему с собой муки, сколько тот захотел. Хрут с Эцуром стали снаряжаться в путь, и когда корабли были совсем готовы, Хрут пошел к конунгу и Гуннхильд прощаться. Она отвела его в сторону и сказала:
– Вот золотое запястье, хочу подарить его тебе.
И надела запястье ему на руку.
– Много хороших подарков я получил от тебя, – говорит Хрут.
Она обняла его за шею, поцеловала и сказала:
– Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то не будет у тебя утехи в Исландии с женщиной, что у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься чего хочешь. Пусть мы оба поплатимся за то, что ты не доверился мне.
Хрут засмеялся и ушел. Затем он предстал перед конунгом и поблагодарил его. Конунг учтиво поговорил с ним и пожелал счастливого пути, добавив, что Хрут отважнейший человек и умелый в обращении со знатными людьми. Хрут тотчас же направился к кораблю.
Им выдался попутный ветер, и они достигли Городищенского Фьорда. Как только корабль причалил, Хрут поехал к себе, на запад, а Эцур стал распоряжаться выгрузкой. Хрут поехал в Хёскульдов Двор. Хёскульд встретил его хорошо, и Хрут рассказал ему все о своем путешествии. Потом они послали человека на восток к Мёрду Скрипице сказать, чтобы тот готовился к свадьбе. А братья вместе поехали к кораблю, и Хёскульд рассказал брату, что пока его не было в Исландии, добро его приумножилось. Хрут сказал:
– Я дам тебе муки столько, чтобы хватило на зиму. Но заслужил ты награду побольше.
После этого они вкатили корабль на берег, укрыли его, а всю кладь отвезли на запад, в Долины. Хрут пробыл дома в Хрутовом Дворе, пока не осталось шесть недель до начала зимы. Затем братья с Эцуром собрались на свадьбу, и с ними шесть десятков человек. Приехали они на Равнину Кривой Реки. Там уже было много гостей. Мужчины сели на скамьях, а женщины заняли свои места. Но невеста была очень печальна. Они попировали на свадьбе, и пир был на славу. Мёрд выдал приданое своей дочери, и она уехала с Хрутом на запад.
Когда они приехали домой, Хрут поручил ей все домашнее хозяйство, и всем это понравилось. Но супружеская жизнь у них не ладилась, и так продолжалось до самой весны. Когда наступила весна, Хруту понадобилось поехать на Западные Фьорды, чтобы собрать долги за товары. Перед отъездом жена говорит ему:
– Ты вернешься до того, как люди поедут на тинг?
– А что? – отвечает Хрут.
– Я хочу поехать на тинг, – говорит она, – и повидаться с отцом.
– Что ж, – сказал Хрут, – поедем на тинг.
– Хорошо, – говорит она.
Затем он поехал из дому на запад, к фьордам, и, дав в долг все полученные деньги, возвратился домой. Вскоре он стал собираться на альтинг. Он взял с собой всех своих соседей. Брат его Хёскульд также поехал с ним. Жене Хрут сказал:
– Если тебе все еще хочется на тинг, то собирайся и поедешь со мной.
Она быстро собралась, и они направились на тинг. Приехав на тинг, Унн пошла в землянку своего отца. Он встретил ее хорошо, но она была не в духе. Заметив это, он сказал ей:
– Я видывал тебя повеселее. Что с тобой такое?
Она заплакала, ничего не ответив. Тогда он снова спросил:
– К чему же было ехать на тинг, если ты не хочешь мне довериться? Или тебе, может быть, там, на западе, худо живется?
Она ответила:
– Я бы отдала все на свете за то, чтобы ноги моей там не было.
Мёрд сказал:
– Я тотчас же выясню, в чем дело.
И он послал человека за Хёскульдом и Хрутом. Те сразу же пошли к нему. Когда они вошли, Мёрд встал, учтиво приветствовал их и предложил сесть. Они говорили долго, и все было хорошо. Тут Мёрд сказал Хёскульду:
– Почему моей дочери так не нравится у вас, на западе?
Хрут сказал:
– Пусть сама скажет, если она в обиде на меня.
Но никаких жалоб на Хрута высказано не было. Тогда Хрут предложил спросить соседей и домочадцев, как он обходится с женой. Те отозвались о нем очень хорошо и сказали, что она распоряжается всем в доме, как хочет.
Тогда Мёрд сказал:
– Поезжай-ка ты домой и живи со своим мужем, потому что все свидетели говорят в его пользу, а не в твою.
И вот Хрут с женой вернулись с тинга домой и жили в добром согласии все лето. Но когда наступила зима, дело у них разладилось, и чем ближе к лету, тем больше. Хруту опять понадобилось поехать к фьордам, и он сказал, что его на альтинге не будет. Унн ничего не сказала в ответ, и Хрут собрался и уехал.
Настало время тинга. Унн обратилась к Сигмунду, сыну Эцура, и спросила его, поедет ли он с нею на тинг. Тот ответил, что не поедет, если это может прийтись не по душе его родичу Хруту.
– Я потому обратилась к тебе, что ты обязан мне больше, чем кто-либо другой, – говорит она.
Он ответил:
– Ладно, но при условии, что ты вернешься со мной сюда и ничего не сделаешь тайком ни против Хрута, ни против меня.
Она пообещала. Затем они поехали на тинг. Там был Мёрд, ее отец. Он встретил ее очень радушно и пригласил на все время тинга жить в его землянке. Она приняла приглашение.
Мёрд спросил:
– Что скажешь мне о Хруте, твоем муже?
Она говорит:
– Могу сказать о нем только хорошее, но не все в его власти.
Мёрд помолчал и сказал:
– Ты что-то скрываешь дочь. А кроме меня тебе некому этого поведать. Доверься мне, уж я лучше всех разберусь в твоем деле.
Затем они уединились, чтобы никто не мог их услышать, и Мёрд сказал дочери:
– Расскажи все, что произошло между вами, не бойся.
– Видно, не миновать этого, – говорит она. – Я хочу развестись с Хрутом, и вот почему. Нет мне от него как от мужа никакого проку, хотя силой мужской он не обижен.
– Как же это так? – говорит Мёрд. – Расскажи толком!
Она ответила:
– Когда он приходит ко мне, плоть его так велика, что он не может иметь утехи со мной, и как мы оба ни стараемся, ничего у нас не получается. Но по всему видно, что по силе своей мужской он не хуже других мужчин.
Мёрд сказал:
– Ты правильно поступила, рассказав мне все. Я дам тебе совет, и он пойдет тебе на пользу, если ты точно ему последуешь. Ты сейчас поедешь с тинга домой, и муж твой, – а он, наверно, уже вернулся – встретит тебя хорошо. Будь с ним ласкова и обходительна, и ему покажется, что все у вас наладилось. Не выказывай ему ни в чем недовольства. А когда наступит весна, скажись больной и сляг в постель. Хрут поверит твоей болезни и не станет тебя бранить. Скорее даже наоборот, он будет просить всех, чтобы за тобой ухаживали как можно лучше. Потом он отправится вместе с Сигмундом на запад, к фьордам, пробудет там до позднего лета и привезет оттуда все добытое им добро. А когда все, кто собирается поехать на тинг, уедут из Долин, встань с постели и вели людям ехать с тобой. Когда сборы будут кончены, подойди к своему ложу с людьми, которые поедут с тобою. Ты призовешь их в свидетели у твоего ложа и объявишь себя разведенной с ним так, как об этом полагается объявлять на альтинге и в согласии с законом. То же самое повтори у дверей дома. Затем поезжай и держи путь через Пустошь Лососьей Долины и Каменистую Пустошь, потому что никому не придет в голову искать тебя по дороге к Бараньему Фьорду. Так ты будешь ехать, пока не доберешься до меня, а тогда я возьму дело в свои руки, и тебе не придется больше возвращаться к Хруту.
И вот она вернулась с тинга домой, и Хрут уже был дома и встретил ее радушно. Она учтиво ответила ему и была с ним ласкова. Они прожили в ладу всю зиму. А когда наступила весна, она заболела и слегла. Хрут уехал к фьордам и наказал хорошенько ухаживать за больной. А когда настала пора тинга, она собралась в дорогу и сделала все, как ей наказал отец, а затем поехала на тинг. Соседи искали ее, но не нашли. Мёрд принял дочь хорошо и спросил ее, как она выполнила его наставления.
– Я сделала все в точности, – ответила она.
Он пошел на Скалу Закона и объявил о ее разводе с Хрутом. Это было новостью для всех. Затем Унн поехала с отцом домой и больше никогда не возвращалась туда, на запад.
Хрут вернулся домой и был очень удивлен, узнав про отъезд жены. Но он вел себя спокойно и пробыл весь год дома, ни с кем о своем деле не советуясь. На другое лето он поехал на тинг с братом Хёскульдом, взяв с собой множество людей. Приехав на тинг, он спросил, здесь ли Мёрд Скрипица. Ему сказали, что здесь. Все ожидали, что они станут говорить о своем деле, но этого не случилось.