– Ей это почти удастся, – сказал Ньяль. – А тебе не раз придется расплачиваться за жену.
Гуннар пригласил на свадьбу Ньяля и всех, кого бы он ни пожелал взять с собой. Ньяль обещал приехать. Затем Гуннар поехал домой и объехал всю округу, приглашая людей.
Жил человек по имени Траин. Он был сыном Сигфуса и внуком Сигвата Рыжего. Он жил у Каменистой Реки, на Речном Склоне. Он был родичем Гуннара и очень уважаемым человеком. Женой его была Торхильд, по прозванию Женщина Скальд. Она была очень остра на язык и любила насмешки. Траин не очень любил ее. Его тоже пригласили на свадьбу в Конец Склона, и жена его должна была потчевать гостей вместе с Бергторой, дочерью Скарпхедина, женой Ньяля.
Другого сына Сигфуса звали Кетиль. Он жил в Лесу, восточнее Лесной Реки. Женой его была Торгерд, дочь Ньяля. Третьего сына Сигфуса звали Торкель, четвертого Мёрд, пятого Ламби, шестого – Сигмунд, седьмого – Сигурд. Все они приходились Гуннару родичами и были доблестными воинами. Гуннар пригласил их всех к себе на свадьбу. Пригласил он также Вальгарда Серого и Ульва Аургоди и их сыновей – Рунольва и Мёрда.
Хёскульд и Хрут прибыли на свадьбу со множеством людей. Были там и сыновья Хёскульда – Торлейк и Олав. С ними приехала невеста и дочь ее Торгерд. Это была очень красивая девушка, и ей было тогда четырнадцать лет. Много приехало с ней и других женщин. Были там также Торхалла, дочь Асгрима, сына Лодейного Грима, и две дочери Ньяля – Торгерд и Хельга.
У Гуннара собралось много гостей, и он рассадил их так: сам он сидел по одну сторону стола, посередине, а слева от него сидел Траин, сын Сигфуса, дальше – Ульв Аургоди, затем – Вальгард Серый, затем – Мёрд и Рунольв, а дальше – остальные сыновья Сигфуса. Ламби сидел с самого краю. По правую руку от Гуннара сидел Ньяль, за ним – Скарпхедин, затем Хавр Мудрый, затем Ингьяльд с Ключей, затем – сыновья Торира из Хольта. Торир пожелал занять самое крайнее место в ряду знатных людей. Все были довольны своими местами. Хёскульд сидел посредине по другую сторону, и слева от него – сыновья его. Хрут сидел справа от него. Про остальных не рассказывается, где они сидели. Невеста сидела на женской скамье посредине, и по одну сторону от нее – дочь ее Торгерд, а по другую Торхалла, дочь Асгрима, сына Лодейного Грима. Торхильд потчевала гостей. Вдвоем с Бергторой они подавали еду на стол.
Траин, сын Сигфуса, не сводил глаз с Торгерд, дочери Глума. Это заметила его жена Торхильд. Она рассердилась и сказала вису:
Ну и стыд! Уставился,
Так и ест глазами!
– Траин! – воскликнула она.
Он тут же поднялся из-за стола, назвал своих свидетелей и объявил о разводе с ней.
– Я не потерплю ее насмешек и брани, – сказал он.
Он так рьяно взялся за дело, что не пожелал дольше оставаться на свадебном пиру, если она не уедет. И она уехала. После этого все снова уселись на свои места, стали пить и веселиться. Вдруг Траин сказал:
– Я не стану скрывать, что у меня на уме. Хёскульд, сын Колля из Долин, я хочу спросить тебя, выдашь ли ты за меня твою внучку Торгерд?
– Не знаю, что и сказать, – ответил тот. – Мне кажется, что не так уж ты хорошо обошелся со своей прежней женой. Что он за человек, Гуннар?
Гуннар ответил:
– Не скажу, потому что он мой родич. Лучше скажи-ка ты, Ньяль, тебе все поверят.
Ньяль сказал:
– О нем надо сказать, что он человек богатый, достойный и знатный. За него вполне можно выдать невесту.
Хёскульд сказал тогда:
– А что ты посоветуешь, брат мой Хрут?
Хрут сказал:
– Можешь выдать за него невесту, он ей ровня.
Тут они стали договариваться и пришли к согласию во всем. Затем Гуннар поднялся с места, и Траин с ним, и они подошли к женской скамье. Гуннар спросил мать и дочь, согласны ли они на сговор. Те ответили, что не возражают, и Халльгерд помолвила свою дочь. Тогда женщин рассадили по-новому: теперь Торхалла сидела между обеими невестами. Свадебный пир продолжался. А когда свадьба кончилась, Хёскульд и его люди поехали на запад, а люди с Кривой Реки – к своим дворам. Гуннар поднес многим подарки, и его за это хвалили. Халльгерд стала хозяйкой у него в доме. Она любила жить на широкую ногу и всем распоряжаться. Торгерд принялась за хозяйство у Каменистой Реки и стала домовитой хозяйкой.
У Гуннара и Ньяля повелось, что каждую зиму один из друзей гостил у другого. И вот наступил черед Гуннара гостить у Ньяля, и Гуннар с Халльгерд поехали на Бергторов Пригорок. Хельги с женой в то время не было дома. Ньяль встретил Гуннара хорошо, и когда Гуннар с женой пробыли там некоторое время, вернулись домой Хельги с женой Торхаллой. Как-то раз Бергтора с Торхаллой подошли к женской скамье, и Бергтора сказала Халльгерд:
– Уступи-ка ей место!
Та ответила:
– И не подумаю. Не желаю сидеть в углу, словно старуха.
– В этом доме я распоряжаюсь, – сказала Бергтора.
И Торхалла заняла место на скамье.
Бергтора подошла к столу с водой для умыванья рук. Халльгерд взяла Бергтору за руку и сказала:
– Вы с Ньялем под стать друг другу: у тебя все ногти вросли, а он безбородый.
– Твоя правда, – сказала Бергтора. – Но никто из нас не попрекает этим другого. А вот у тебя муж Торвальд бородатый был, но ты велела убить его.
– Если ты, Гуннар, не отомстишь за эти слова, – сказала Халльгерд, – какой мне прок от того, что мой муж самый храбрый человек в Исландии.
Тот вскочил, вышел из-за стола и сказал:
– Я еду домой. Со своими домочадцами можешь браниться, но не в чужом доме. Ньяль мне делал только добро, и тебе не рассорить нас, словно малых детей.
И они собрались домой.
– Попомни мое слово, Бергтора, – сказала Халльгерд, – мы с тобой еще посчитаемся.
Бергтора сказала, что ей от этого лучше не станет. Гуннар не проронил при этом ни слова. Он поехал домой, в Конец Склона, и пробыл всю зиму дома. И вот наступает лето, и пора ехать на альтинг.
Гуннар собрался на тинг и, прежде чем выехать из дому, сказал Халльгерд:
– Веди себя мирно, пока меня нет дома, и не ссорься с моими друзьями.
– Ну их, твоих друзей! – ответила она.
Гуннар уехал на тинг. Он видел, что говорить с ней бесполезно. На тинг приехали также Ньяль и его сыновья.
Теперь надо рассказать о том, что тем временем происходило дома. У Ньяля с Гуннаром был общий лес на горе Красные Оползни. Они его не делили, и каждый, бывало, рубил там, сколько ему было нужно, и ни один не попрекал другого за порубку. У Халльгерд был надсмотрщик по имени Коль. Он давно жил у нее и был отъявленным злодеем. У Ньяля с Бергторой был работник по имени Сварт, которым они не могли нахвалиться. Бергтора сказала ему, чтобы он поехал на Красные Оползни и нарубил деревьев.
– А я пришлю людей, чтобы отвезли лес домой, – сказала она.
Тот сказал, что выполнит поручение. Он поехал на Красные Оползни и собирался пробыть там неделю. Между тем в Конец Склона пришли со стороны Лесной Реки нищие и рассказали, что Сварт на Красных Оползнях и нарубил там очень много лесу.
– Наверное, Бергтора замышляет совсем меня ограбить, – сказала Халльгерд. – Но я позабочусь о том, чтобы ему больше не пришлось рубить лес!
Мать Гуннара Раннвейг услышала это и сказала:
– Бывали у нас раньше хорошие хозяйки, но чтобы они замышляли убийство – такого еще не бывало.
Прошла ночь, и наутро Халльгерд завела разговор с Колем.
– Есть у меня для тебя работа, – сказала она и дала ему в руки оружие. – Поезжай-ка на Красные Оползни, там ты встретишь Сварта.
– И что мне с ним сделать? – спросил он.
– Такой злодей, а еще спрашиваешь! – сказала она. – Убей его.
– Ладно, – сказал он, – хоть и похоже, что мне придется поплатиться за это жизнью.
– Боишься? – сказала она. – И это после всего, что я для тебя сделала! Раз ты сомневаешься, придется мне, видно, обратиться к кому-нибудь другому.
Коль взял секиру и, сильно рассерженный, сел на одного из коней Гуннара и поехал к Лесной Реке. Там он спешился и стал ждать в лесу, пока люди не кончат убирать лес и Сварт не останется один. Затем Коль бросился на Сварта и сказал:
– Не один ты горазд рубить!
И, ударив его секирой по голове, убил наповал, а затем уехал домой и рассказал об убийстве Халльгерд. Она сказала:
– Я позабочусь, чтобы с тобой ничего не случилось.
– Это было бы хорошо, – сказал он, – однако совсем другое видел я во сне, перед тем как совершил убийство.
Вот поднялись люди в лес, нашли там Сварта зарубленным и унесли домой. Халльгерд послала к Гуннару на тинг человека рассказать об убийстве. Гуннар не стал бранить Халльгерд перед посланцем, и люди сперва не знали, доволен ли он вестью или нет. Немного погодя Гуннар встал и попросил своих людей пойти с ним. Они пошли к землянке Ньяля. Гуннар послал человека, чтобы он попросил Ньяля выйти. Ньяль тотчас же вышел, и они стали разговаривать.
Гуннар сказал:
– Я должен сообщить тебе об убийстве. Убит твой работник Сварт, а виновны в убийстве моя жена и мой надсмотрщик Коль.
Ньяль молчал, пока Гуннар не закончил рассказ. Затем Ньяль сказал:
– Не надо давать ей воли.
Гуннар сказал:
– Теперь рассуди нас, как сам сочтешь нужным.
Ньяль сказал:
– Нелегко тебе будет без конца расплачиваться за поступки Халльгерд. Ведь в другой раз дело может обернуться хуже, чем сейчас со мной, да и это дело еще не улажено. Надо подумать, как бы нам с тобой решить его по-дружески. Думаю, это нам удастся. Но все же это будет для тебя тяжелым испытанием.
Ньяль согласился рассудить дело и сказал:
– Я не хочу запрашивать с тебя лишнего. Уплати мне двенадцать эйриров серебра, но я ставлю условием нашего примирения, чтобы, если кто-нибудь из моего дома провинится, ты рассудил нас не строже.
Гуннар сполна выплатил деньги и затем поехал домой. Ньяль и его сыновья также вернулись домой с тинга. Увидев деньги, Бергтора сказала: