хочешь.
Гуннар пошел к себе в землянку и рассказал все Ньялю. Ульв Аургоди узнал о замысле и рассказал о нем Гицуру. Гицур спросил Откеля:
– Кто посоветовал тебе вызвать на суд Гуннара?
– Скамкель сказал мне, что так посоветовали вы с Гейром Годи.
– А где же этот мерзавец? – спросил Гицур. – Он все переврал.
– Он лежит больной в землянке, – сказал Откель.
– Чтоб ему никогда не встать! – сказал Гицур. – А теперь давайте все вместе пойдем к Гуннару и предложим ему самому решить дело. Но я, правда, не знаю, согласится ли он теперь на это.
Многие поносили Скамкеля, и он пролежал больным весь тинг.
Гицур и его люди пошли к Гуннару. Гуннару передали об этом в землянку, и они все вышли и стали перед землянкой, Гицур Белый шел первым. Он сказал:
– Мы предлагаем тебе, Гуннар, самому решить дело.
– Не вяжется это с твоим советом вызвать меня на суд, – сказал Гуннар.
– Ни я, ни Гейр, такого совета не давали, – сказал Гицур.
– Тогда ты не откажись доказать, что не виноват, – сказал Гуннар.
– Чего ты хочешь? – спросил Гицур.
– Чтобы ты поклялся, – ответил Гуннар.
– Хорошо, – сказал Гицур, – если ты согласишься сам решить дело.
– Я уже давно это предлагал, – сказал Гуннар, – но теперь, думается мне, дело разрослось.
Ньяль сказал:
– Не отказывайся сам решать дело. Чем труднее дело, тем больше тебе чести.
Гуннар сказал:
– Ради моих друзей я решу дело. Но советую Откелю больше не задевать меня.
Тогда послали за Хёскульдом и Хрутом, и они пришли. Тут Гицур и Гейр дали клятву, а Гуннар решил дело. Он ни с кем не советовался и сказал так:
– Я решаю, что я заплачу тебе за клеть и припасы, что были в ней, но за раба не заплачу ничего, потому что ты скрыл от меня его порок[216]. Я верну его тебе, ибо там ушам место, где они выросли. А за то, что вы вызвали меня на суд, чтобы насмехаться надо мной, я присуждаю тебе уплатить столько же, сколько стоит все это добро, клеть и то, что сгорело в ней. Но если вам больше по душе, чтобы мы были в ссоре, то воля ваша. Тогда я знаю, что мне делать, и сделаю это.
Гицур ответил:
– Мы не хотим, чтобы ты что-нибудь платил, но просим тебя быть другом Откелю.
– Никогда, пока я жив, этому не бывать, – сказал Гуннар. – Пусть он дружит со Скамкелем, он уже давно доверяет ему.
Гицур сказал:
– Мы все хотим уладить дело полюбовно, хоть ты и один ставишь свои условия.
Они скрепили договор рукопожатиями, и Гуннар сказал Откелю:
– Тебе бы лучше переехать к своим родичам. Но если хочешь оставаться в наших местах, то не задевай меня.
Гицур сказал:
– Совет хорош, и он ему последует.
Это дело принесло много чести Гуннару. Народ поехал с тинга по домам. Гуннар оставался у себя дома, и некоторое время все было спокойно.
Жил человек по имени Рунольв. Он был сыном Ульва Аургоди. Он жил в Долине, к востоку от Лесной Реки. По дороге с тинга он остановился у Откеля. Откель подарил ему черного быка, которому было девять лет. Рунольв поблагодарил его за подарок и пригласил приехать к нему, когда тот захочет. Но, несмотря на приглашение, Откель не приезжал. Рунольв часто посылал к нему людей и напоминал, что ждет его, и тот всякий раз обещал, что приедет.
У Откеля было два буланых коня с темной полосой на спине. Это были лучшие верховые лошади во всей округе, и они так любили друг друга, что всегда бегали вместе.
У Откеля жил норвежец по имени Аудольв. Ему полюбилась Сигню, дочь Откеля. Аудольв был высок ростом и силен.
Весною Откель сказал, что они поедут на восток, в Долину, погостить, и все очень обрадовались этому. С Откелем поехали два его брата, Скамкель, Аудольв и еще трое людей. Откель ехал на одном из буланых, а другой бежал рядом. Они направились к Лесной Реке, и Откель скакал впереди. Вдруг обе лошади испугались и, свернув с дороги, помчались к Речному Склону. Откелю пришлось теперь скакать быстрее, чем ему хотелось.
В то же время Гуннар вышел один из дому, взяв в одну руку лукошко с зерном, а в другую – топор. Он доходит до своей пашни и начинает сеять. Плащ и топор он положил на землю неподалеку и какое-то время сеет.
Теперь нужно рассказать об Откеле, что он скачет быстрее, чем ему хотелось. На ногах у него шпоры. Он скачет по пашне, и они с Гуннаром не видят друг друга. И как раз когда Гуннар выпрямился, Откель наехал на него, задел шпорой Гуннара около уха и так сильно оцарапал его, что сразу потекла кровь. Тут подъехали спутники Откеля.
– Все видят, – сказал Гуннар, – что ты нанес мне кровавую рану. Так поступать не подобает. Сначала ты вызвал меня на суд, а теперь наезжаешь на меня и пинаешь меня ногами.
– Ах, какой ты смелый! У тебя был такой же грозный вид на тинге, когда ты замахивался копьем.
Гуннар сказал:
– Когда мы в следующий раз встретимся с тобой, ты увидишь мое копье.
На этом они расстались, а Скамкель громко крикнул:
– Здорово вы скачете, приятели!
Гуннар вернулся домой и никому не рассказал о том, что с ним случилось, и никто не знал, что его ранил человек. Но однажды он рассказал о том, что приключилось, своему брату Кольскеггу, и Кольскегг сказал:
– Расскажи это и другим, чтобы потом не говорили, что ты винишь мертвого: если свидетели заранее не будут знать того, что случилось, то твои противники смогут объявить это все неправдой.
Тогда Гуннар рассказал о том, что с ним случилось, своим соседям, и поначалу это не вызвало разговоров
Между тем Откель приехал в Долину. Их приняли там хорошо, и они пробыли там неделю. Откель рассказал Рунольву обо всем, что у него приключилось с Гуннаром, и кто-то спросил, как Гуннар держал себя при этом. Скамкель сказал:
– Не будь он знатным человеком, я бы сказал, что он плакал.
– Дурные это слова, – сказал Рунольв, – и когда вы с Гуннаром встретитесь в следующий раз, ты увидишь, что Гуннар не из плаксивых. Как бы людям получше тебя не пришлось расплачиваться за твои злые речи. Думается, что, когда вы поедете домой, надо бы мне поехать с вами, потому что мне-то Гуннар не причинит зла.
– Не надо, – сказал Откель. – Я переправлюсь через реку пониже.
Рунольв сделал ему богатые подарки и сказал, что они, наверное, больше не увидятся. Откель попросил его позаботиться о его сыне, если так случится.
Теперь надо рассказать о том, как Гуннар был на дворе в Конце Склона и увидел, что к дому скачет его пастух. Пастух въехал во двор, и Гуннар спросил:
– Что ты скачешь так быстро?
– Я хотел сослужить тебе службу. Я видел, что вниз вдоль Лесной Реки едут восемь человек и четверо из них – в крашеных одеждах.
Гуннар сказал:
– Это, верно, Откель.
Пастух сказал:
– Я слышал от Скамкеля много обидных речей. В Долине он сказал, что ты плакал, когда они наехали на тебя. Я говорю тебе об этом, потому что не нравятся мне злые речи плохих людей.
– Не стоит обижаться на слова, – сказал Гуннар. – Но с этих пор ты будешь делать только такую работу, какую захочешь.
– Передать что-нибудь твоему брату Кольскеггу?
– Ложись спать, – сказал Гуннар, – я скажу Кольскеггу сам.
Пастух улегся и тотчас уснул. Гуннар взял свое седло и оседлал лошадь пастуха. Он взял щит, привязал к поясу меч, подарок Эльвира, надел на голову шлем и взял копье. Копье громко зазвенело, и Раннвейг, его мать, услышала это. Она вышла к нему и сказала:
– Сын, ты в сильном гневе. Таким я тебя еще не видала.
Гуннар вышел, воткнул копье в землю, вскочил в седло и ускакал. Раннвейг вошла в дом. Там было очень шумно.
– Вы говорите громко, – сказал она, – но еще громче звенело копье Гуннара, когда он выходил из дому.
Кольскегг услышал это и сказал:
– Это неспроста.
– Это хорошо, – сказала Халльгерд. – Теперь им приведется узнать, убегает ли он от них с плачем.
Кольскегг берет оружие, садится на коня и скачет следом во весь опор. Гуннар едет наискось через Поле Между Реками к Овражным Пням, а оттуда к Кривой Реке и затем к броду у Капища. Там был загон, и несколько женщин доили овец. Гуннар спешился и привязал коня.
Тут подъехали Откель и его спутники. На тропе у брода лежали плоские камни[217]. Гуннар сказал подъехавшим:
– Теперь защищайтесь – вот мое копье! Сейчас узнаете, заплачу ли я.
Они быстро спешились и бросились на Гуннара, Халльбьёрн первым.
– Погоди! – сказал Гуннар. – Тебя-то я как раз и не хотел бы трогать, но когда мне приходится защищаться, я не щажу никого.
– Не могу, – сказал Халльбьёрн. – Ты ведь собираешься убить моего брата, и мне было бы стыдно сидеть сложа руки.
И с этими словами он обеими руками направил в Гуннара большое копье. Гуннар выставил щит, но Халльбьёрн пробил его. Гуннар с такой силой рванул щит книзу, что он воткнулся в землю, и так быстро выхватил меч, что глазом невозможно было уследить. Он ударил Халльбьёрна мечом по руке выше запястья и отсек ему кисть. Скамкель забежал сзади и хотел было ударить Гуннара большой секирой. Гуннар резко повернулся к нему и сам ударил копьем по секире так, что та выскользнула у Скамкеля из рук и упала в реку. Затем Гуннар пронзил Скамкеля, поднял его на копье и бросил вниз головой на дорогу.
Аудольв выхватил копье и метнул в Гуннара. Гуннар на лету перехватил копье и тотчас швырнул обратно. Копье пробило щит, прошло через тело норвежца и воткнулось в землю. Откель хотел ударить Гуннара мечом, он целился в ногу ниже колена, но тот подпрыгнул, и удар пришелся мимо. Гуннар пронзил его копьем.
Тут подбегает Кольскегг, бросается на Халлькеля и наносит ему мечом смертельный удар. Так они убили всех восьмерых.
Одна из женщин видела все и побежала домой. Она рассказала обо всем Мёрду и попросила его разнять их.