Они оба тут же посмотрели через мое плечо на Телдру. Наверное, она подала им какой-то знак, поскольку Алира бросила на меня презрительный взгляд, а Маролан сказал:
— Твое чувство юмора, Влад, оставляет желать…
— Да-да, — кивнул я. — Давай не будем об этом. Наши хозяева возвращались?
— Пока нет.
— Тогда их следует ждать в любое время.
Алира бросила на Маролана выразительный взгляд, который можно истолковать примерно так: «Ты посмотри только, кто теперь у нас главный стратег?»
— И что мы будем делать? — поинтересовался Маролан.
— Что с Виррой? — спросила Алира. Я ответил на второй вопрос:
— Мы с Богиней обсуждали вопросы политики. Так уж получилось, что я не сумел вытащить эту… штуку.
Она висела у меня на бедре, эта штука. До сих пор мне удавалось не смотреть в ее сторону, но теперь я решил ее изучить. Кинжал украшала блестящая полированная черная рукоять с простой крестообразной серебряной гардой, заканчивающейся двумя маленькими шишечками. Головка эфеса также была сделана из серебра: массивный шар — если им ударить по голове, мало не покажется. Рукоять оказалась чуть меньше, чем у обычного драгейрианского оружия, но мне это вполне подходило, поскольку у меня маленькие руки.
Я помнил, что рукоять показалась мне прохладной и гладкой на ощупь. Лезвие, которого я до сих пор не видел, наверняка выковано из уродливого, тусклого серо-черного металла, который всегда используется для клинков Морганти, возможно, на клинке имеется желобок для стока крови; я не стал его вынимать, чтобы проверить свою догадку. Оружие показалось мне слишком коротким для меча и слишком длинным для кинжала, иными словами, совершенно непрактичным во всех отношениях. Я бы не удивился, если бы оказалось, что его балансировка далека от совершенства, скорее всего клинок слишком тяжел. Конечно, таким оружием удобно наносить рубящие удары во время сражения — солдатские мечи нередко делают с утяжеленными клинками, — но мне не так уж часто приходится принимать участие в битвах.
И еще: клинок был очень сильным. Я чувствовал его мощь даже через ножны — что-то присутствовало в моем сознании и шептало слова голода, хотело убивать, и ему было абсолютно наплевать, чью жизнь отнять; таков дракон, охваченный яростью битвы, так бессердечен хорошо выпивший тсер; так холоден орка, заключающий сделку.
Я ненавидел этот клинок.
Мне приходилось и раньше пользоваться оружием Морганти, но мне оно никогда не нравилось, и я всегда крайне неохотно оставался рядом с ним. Однажды мне пришлось войти в комнату, где было собрано множество таких клинков; до сих пор меня изредка посещают жуткие сны, связанные с тем днем. Я взял с собой кинжал только потому, что боялся наблюдения дженойнов — если бы я оставил оружие, они могли бы не отпустить меня к Вирре. Сейчас я в нем не нуждался, но не мог просто взять и отбросить его в угол. Я мысленно проклял клинок и пожелал, чтобы он и все его собратья бесследно исчезли с лица земли.
Затем отвел взгляд от висящего на бедре клинка и посмотрел на Маролана и Алиру, у которых имелись некие общие свойства с ним; к счастью, они обладали также искупляющими достоинствами. Чтобы отвлечься, я принялся вновь изучать кандалы, цепи и место, где они прикреплялись к стене. Сладковато-горьковатый вкус воздуха напомнил мне о том, что не следует делать глубоких вдохов.
— Ты нахмурился, — заметил Маролан.
— Да, — не стал спорить я. — Но ты хмуришься более впечатляюще, впрочем, это дело практики.
Я встал рядом с ними на колени, чтобы осмотреть кандалы повнимательнее, рассчитывая, что если буду продолжать их изучать, то обязательно найду что-нибудь интересное. Раньше я носил плащ наемного убийцы, в котором находилось множество всяких приспособлений, в том числе и немного масла, помогающего снять кандалы. Однако я уже давно расстался со своим арсеналом.
— У тебя все равно ничего бы не получилось, или ты сломал бы ей руки, — утешил меня Лойош.
— Алира, ты не возражаешь, если я сломаю тебе руки? — осведомился я.
— Если нет другой возможности меня освободить, то не возражаю, — заявила она.
Не ожидал такого ответа, хотя следовало бы.
— Я согласен с Алирой, — добавил Маролан. Конечно, подумал я, хотя и оставил эту мысль при себе. Я не раз убивал людей, не изучая их предварительно с такой тщательностью. Кандалы прилегали к запястьям очень плотно, однако небольшой зазор между железом и кожей оставался.
— О чем ты думаешь, Влад? — спросил Маролан.
— Мои размышления затрагивают беспомощность как форму бытия и плен как выражение эстетических принципов.
— О чем ты думаешь, Влад? — терпеливо повторил Маролан.
Я пожал плечами.
— Меня интересует, сколько у нас осталось времени. Полагаю, дженойнам известно, что я вернулся. Однако я не заметил, чтобы они торопились. Эти ребята ведут себя совсем не так, как полагается тем, кто захватил важных пленников. И меня это сбивает с толку.
Маролан пожал плечами.
— Тебя когда-нибудь сажали в темницу?
— Да.
— Я имел в виду другое: попадал ли ты в плен не к властям Империи, а к частным лицам?
— Да, — повторил я и не стал ничего уточнять. Чтобы избежать не слишком приятных воспоминаний, я попытался осмыслить то, что мне поведала Богиня. Она сказала, что я смогу… Что ж, вполне возможно. Трудно спорить с Богиней.
Я продолжал изучить стену, цепи, кандалы и запястья; и, наверное, хмурое выражение не сходило с моего лица.
— У тебя есть идея, верно? — спросила Алира.
— Только не знаю, доставит ли она вам удовольствие, — проворчал я.
— Делай что нужно, — предложила она.
— Вам может быть больно.
— Делай что нужно, — повторил вслед за Алирой Маролан.
— Возможно, это опасно.
— Делай, — прорычала Алира.
— Вы можете погибнуть.
— Делай, — настаивал Маролан.
— Это может привести к уничтожению цивилизации в том виде, как мы ее знаем.
Алира бросила на меня презрительный взгляд. Я пожал плечами.
— Просто мне было интересно, как далеко вы способны зайти.
— Не тяни, — сердито повторил Маролан.
Не скрою, они произвели на меня впечатление. Едва ли я смогу вспомнить случай, когда Маролан и Алира сошлись во мнениях по какому-нибудь вопросу; ну как я могу с ними спорить?
— Если они оба согласились, босс, значит, идея дрянь.
— Скорее всего так и есть.
Я снял куртку. В комнате вдруг стало холодно. Маролан и Алира отвели глаза от моей обнаженной груди, что показалось мне забавным. Я вытащил из-за пояса нож и принялся отрезать тонкие полоски кожи от того, что еще совсем недавно называлось курткой, а теперь превратилось в источник материи. Забавно, как быстро меняется назначение вещей, не так ли?
— Что ты делаешь, Влад? — спросила Алира.
Я ничего не ответил. Воздерживаться от ответов на вопросы, которые задает Алира, было одним из тех удовольствий, которых мне так не хватало с тех пор, как я покинул Адриланку.
Отрезав четыре полоски, я подсунул их под кандалы и обернул вокруг запястий Алиры и Маролана. С Алирой у меня не возникло проблем; с Мароланом пришлось повозиться, но в конце концов решить задачу удалось. Вероятно, я причинил ему боль; естественно, Маролан не мог доставить мне удовольствие и показать, что страдает.
Оказалось, что куртка еще может мне послужить, поэтому я надел ее обратно, отчего стало еще холоднее.
Я сел, скрестив ноги, между Алирой и Мароланом. Мне очень хотелось добиться успеха. Не только для того, чтобы спасти мир или что там еще я пытался спасти, — это было единственной возможностью выбраться отсюда живыми. Более того, если мне удастся вызволить из такой передряги Алиру и Маролана, я никогда не позволю им забыть, что они мои должники. Я уже заранее предвкушал, как это будет замечательно. С другой стороны, мне совсем не хотелось случайно ампутировать им руки. Такую возможность не следовало исключать, даже сама Богиня сомневалась, что у меня получится. Поэтому я и вырезал полоски кожи; они имели символическое значение и выступали в роли барьеров, а символы очень важны в колдовстве. Кроме того, даже если у меня ничего не выйдет, кожа защитит запястья.
— Маролан, — сказал я, — дай мне правую руку. Алира, протяни левую.
Они повиновались, позвякивая цепями.
У меня вдруг возник безумный вопрос: что сказал бы мой друг музыкант Айбин относительно звуков, которые издает цепь, — я упоминаю об этом для того, чтобы показать, как странно иногда работает в критические моменты разум. Или для того, чтобы показать, какие у меня свихнувшиеся друзья. Право, не знаю.
— Я могу сделать что-нибудь полезное? — спросила Телдра.
— Нет, но спасибо, что спросили. Постарайтесь не попадаться мне на глаза, чтобы не отвлекать.
Она послушно отступила на несколько шагов.
— Ладно, Лойош. Помоги мне.
— А ты знаешь, что собираешься сделать, босс?
— Конечно, нет. А теперь помоги.
— Хорошо.
У меня вновь начала кружиться голова, и пришлось напомнить себе, что не следует делать глубоких вдохов; это сразу помогло. Вряд ли удастся довести заклинание до конца если в самый критический момент мне станет плохо.
— Я буду следить за твоим дыханием, босс.
— Хорошо. Пора начинать.
Я без труда вошел с ними в контакт; теперь я был хорошо с ними знаком.
«Энергия» — один из терминов, которым я не в силах дать определение, тем не менее я его употребляю. Она может возникать в самых причудливых видах. Я слышал, что волшебники пользуются ею, точно отмеряя необходимые порции; у них даже имеется специальное название, которое я сейчас не могу припомнить. А еще я слышал, как слово «энергия» произносили в самых обычных разговорах, когда речь заходила о чем-то смутном и не имеющем особого смысла, чтобы наполнить его значением: «Я знаю, что она моя, и чувствую, как нас связывает энергия». Естествоиспытатели используют это понятие так же, как волшебники, а дураки всех мастей — как любовники.