Мне никогда не приходило в голову, что когда-нибудь я услышу, как кто-то скажет «Сетра» презрительно; пожалуй, это можно считать событием дня.
Маролан пожал плечами.
— Извини, если мы доставили тебе неудобства, мама, — вмешалась Алира, — но нам надоело ждать.
— Речь не идет о неудобствах, моя дорогая. Просто вы позволили им заманить меня сюда, где дженойны могут со мной покончить.
— Большую часть дня, — заявил Маролан. Несколько мгновений я смотрел на Маролана, пытаясь понять, какое отношение имеют его слова к происходящему, но потом решил, что это безнадежное занятие.
— Я им не позволю, — сказала Алира.
— Ты им не позволишь? — спросила Вирра.
— Совершенно верно.
— Моя дорогая Алира…
Телдра откашлялась, и все тут же повернулись к ней.
— Мы приносим наши извинения, богиня, если поступили опрометчиво. Но могу ли я попросить вас сказать, что нам следовало делать?
Богиня улыбнулась, как улыбается взрослый человек, глядя на играющего с веревочкой котенка.
— О, моя маленькая исола. Как мило. Я отвечу на твой вопрос. Во-первых, мы… — Она замолчала, глядя на что-то возникшее за спиной у Телдры, и произнесла нечто вроде: — Киранктэур!
Сначала я подумал, что это восклицание на каком-то неизвестном мне языке или что она узнала друга, невидимого для всех нас, но тут Маролан сказал:
— Да. Или треллан-камень, если вы не возражаете; именно под таким именем он нам известен.
— Как он мог сюда попасть?
— При участии Влада, который воспользовался старой молитвой, — ответил Маролан, что, если вы не заметили сами, не имело ни малейшего смысла.
Однако Вирру вполне устроило нелогичное объяснение Маролана.
— Понятно, — задумчиво проговорила она.
Я взглянул в ее лицо со слегка скошенным лбом, и у меня неожиданно возникла мысль: она напугана.
Я понял, что сейчас прошепчу: «Дорогая Вирра, защити нас». Но вовремя опомнился. Богиня бросила на меня короткий взгляд, в уголках ее рта промелькнула улыбка, потом она вновь повернулась к треллан-камню.
— Так что же сказала Сетра?
Маролан открыл рот, покачал головой и наконец проговорил:
— В ее словах содержалась теория ведения военных действий.
— И неудивительно, — проворчала Богиня.
— Вывод состоит примерно в следующем: легче всего опровергнуть сложные планы врага, и нам не следует бояться, что мы попадем в ловушку.
— Ага. Что еще?
— Она напомнила, что дженойнов можно убить.
— Как и всех нас. Маролан пожал плечами.
— Я никогда не любил отдавать врагу инициативу.
— Как и я, — пробормотал я, заслужив быстрый взгляд Богини, которая явно обладала прекрасным слухом.
— И все же, любовь моя, — сказала Вирра, обращаясь к Маролану, — мы находимся здесь, в их мире, где они могут появиться в любой момент, так что инициативой владеют дженойны. Если маленькая Сетра так уверена в своей правоте, почему ее здесь нет?
— Мама, ты и сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, — вмешалась Алира.
Вирра снисходительно улыбнулась ей:
— Возможно.
— А я не знаю, — заявил я, но на меня никто не обратил внимания.
— Более того, — продолжала Алира, — я уверена, что если ты не хотела, то не пришла бы сюда. Ты ведь не демон, которого можно вызвать и отпустить, и никто из нас, кроме разве что человека с Востока, не принимает тебя за демона.
— Могла ли я отказать своей дочери в просьбе о помощи?
Алира фыркнула:
— Легко.
Вирра рассмеялась.
— Моя дорогая дочь, ты знаешь меня совсем не так хорошо, как тебе кажется.
— У нас нет других возможностей учиться, — заявил Маролан.
И опять в его словах я не нашел ни малейшего смысла; постепенно я начал к этому привыкать.
Алира не снизошла до ответа. Богиня развела руки в стороны и отвесила Маролану преувеличенно низкий поклон.
— Хорошо, — сказала она. — Вы призвали меня, и вот я здесь. Так в чем заключается ваш план?
Алира и Маролан переглянулись. Наступила неловкая пауза.
— У вас нет плана?
— Не совсем, — ответил Маролан.
— Иногда люди склонны переоценивать значение планов, — заявил я. — Давайте лучше кого-нибудь убивать. Если убить некого, мы всегда можем прикончить друг друга.
— Не искушай меня, — проворчал Маролан. Я фыркнул.
— Надеюсь, ты не против, если мы обменяемся мнениями без твоего участия, мой дорогой человек с Востока? — спросила Вирра.
— Конечно, — ответил я. — Обменяюсь для развлечения саркастическими репликами с Лойошом.
— Не сомневаюсь, что ты так и сделаешь, — сказала Вирра. Леди Телдра стояла в противоположном углу комнаты, спокойная и терпеливая, как и положено исоле, словно дожидалась зова, которого так и не последовало. Она отошла в сторону, пока никто на нее не смотрел. Каким искусством нужно обладать, чтобы знать, когда твое присутствие не требуется в том месте, где тебе самому не хочется быть, так, что ты можешь осчастливить всех, вовремя удалившись. Я шагнул к Телдре. Она вопросительно взглянула на меня.
— Как вы это делаете, Телдра?
Она улыбнулась и подняла брови с самодовольным видом — если такое вообще можно сказать о леди Телдре.
— Ладно, тогда поведайте мне, как законы вежливости предлагают поступать в такой ситуации?
— Законы вежливости, — с улыбкой ответила она, — хранят полнейшее молчание.
— Неудивительно.
— В любом случае, — добавила Телдра, — мне кажется, что вы их знаете не хуже меня.
— О да, — ответил я, — если я что-то знаю, так это законы вежливости и хорошие манеры. В учтивости я разбираюсь гораздо лучше, чем в очистке нефти.
— Мне мало что известно о нефти, Влад, но я знаю, что искусство учтивости вам не чуждо.
— Верно.
У меня за спиной Алира и Маролан продолжали разговаривать с богиней, хотя слов я разобрать не мог. Честно говоря, я не слишком расстроился.
— Это правда, лорд Талтош. Вот почему вам удается выживать в вашем мире, точнее, мирах.
Я прикусил язык и ничего ей не ответил. После короткой паузы Телдра сказала:
— У джарегов свои законы и обычаи. Вы не смогли бы выжить среди них, если бы не знали их в совершенстве. И я видела, как вы ведете себя с Мароланом. А это уже совсем другие правила.
Я фыркнул.
— Несколько раз он был очень близок к тому, чтобы меня убить.
— Да, — кивнула Телдра.
— Так в чем же дело?
— А что останавливало его всякий раз?
— Маролан всегда помнит о своих интересах, кроме того, он обладает железным самоконтролем.
— Не думаю, что вы до конца правы, лорд Талтош. Я довольно хорошо знаю Маролана, его самоконтроль имеет пределы — в отличие от гордости. Если бы вы спровоцировали его по-настоящему, вам пришлось бы с ним сражаться.
Маролан, Алира и Богиня повернулись и направились к двери. Раз у порога вашего дома протекает симпатичная маленькая речка, ваши гости обязательно захотят на нее взглянуть. Оставалось надеяться, что дженойны останутся довольны.
— Ладно, — сказал я Телдре. — Послушайте меня. С течением времени я понял: лучше не ухудшать и без того тяжелую ситуацию, и легче договориться с противником, чем прорубать себе дорогу клинком. А еще я знаю, что слова, которые несут в себе смертельную опасность, не так ужасны, как клинок Морганти. Но я не считаю, что именно в этом и состоит учтивость.
— А я полагаю, лорд Талтош, что это одно и то же. И я скажу, что вам известно многое другое, если вы мне позволите. Вы знаете, когда небрежно брошенное оскорбление становится актом учтивости — а когда нет. Вы знаете, когда следует по-дружески пошутить и когда требуется шутка совсем другого сорта. Вам известно, как вести переговоры с позиции слабости, чтобы со стороны выглядело так, словно сила на вашей стороне. Вот о чем я говорю. А известно ли вам, что очень многие из моих соплеменников — как и ваших — так и не сумели ничего извлечь из уроков, которые кажутся вам такими простыми?
— Может быть, у меня, человека с Востока, прирожденный талант.
— Не забывайте, я знала многих людей с Востока, Влад. Ваш народ не обладает названным вами талантом. Более того, условия, в которых живут люди Востока, способствуют развитию прямо противоположных качеств: раздражающего подобострастия или воинственной агрессивности.
— Вы правы, — согласился я после непродолжительных размышлений.
Она кивнула.
— Все сводится к тому, чтобы в определенных обстоятельствах совершать правильные поступки. Я уверена, что вы понимаете: подобный разговор я могла бы вести с весьма ограниченным кругом людей. Одних он бы смутил, других и вовсе поставил в тупик.
— Да, понимаю.
— Вы поняли даже быстрее, чем представители моего Дома, какие действия — а слова являются лишь одним из видов действия — подходят для каждого определенного момента.
— Это называется искусством выживания, Телдра.
— Верно.
— Так вот что вы хотели сказать?
Она улыбнулась, и у меня появилось редкое ощущение — так бывало, когда мне удавалось удачно парировать особенно опасный выпад шпаги моего деда.
В этот момент вернулись Маролан, Алира и Вирра, продолжая о чем-то негромко разговаривать. Я показал в их сторону и спросил:
— А Богиня?
— Что именно вас интересует?
— Зачем ей учтивость?
— Для общения с себе равными. По отношению к нам? Ни в малейшей степени. Многие из богов, может быть, большинство, ведут себя учтиво, хотя в этом нет необходимости.
Те же, кто не утруждает себя соблюдением правил хорошего тона, имеют соответствующую репутацию.
— Значит, все сводится к вопросам учтивости?
— Все сводится к тому, чтобы совершить надлежащий поступок. Или действовать, как того требует ситуация.
— Надлежащий поступок. Вы все время это повторяете, Телдра. Когда ко мне кто-то подходит и говорит: «Пошел вон, усы, ты загораживаешь мне дорогу», надлежит ли мне поклониться и ответить: «Да, милорд?» Или правильным будет такой ответ: «Твоя мать была беззубой норской»? А может быть, мне следует молча отойти в сторону? Помочиться на его сапог? Ничего не заметить? Или вонзить стилет обидчику в левый глаз? Что вы имеете в виду, говоря о «надлежащем поступке»?