Почти мгновенно – так же, как и возник, – лучник исчез, и когда несколько солдат сумели взобраться на скалу, выяснилось, что там никого нет, и тут из какого-то укрытия вылетела новая стрела, сразив самого отважного.
– Это же дорога в Секретный город! – проговорил Калья Уаси, глядя себе под ноги, словно ему не верилось, что он по ней ступает. – Найка была права. И мы находимся близко.
– И что теперь? – поинтересовался испанец.
– Придется повернуть назад, не то он нас всех перестреляет.
– В одиночку? – удивился Алонсо де Молина. – Солдат же больше тридцати.
– Это страж, – с восхищением ответил тот. – Только лучшие офицеры Империи – самые верные, умелые и храбрые – могут рассчитывать на такую честь, как охрана дорог в Секретный город. Знают местность как свои пять пальцев, укрытий у них тут немерено, и без проводника Уаскара ни одна живая душа мимо не проскочит.
Словно в подтверждение его слов, в воздухе просвистела третья стрела, и еще один человек рухнул на землю с предсмертным хрипом.
Чили Римак, едва высунув нос из-за паланкина, служившего ему укрытием, истошно вопил, приказывая своим людям найти невидимого лучника, однако всякий раз, когда кто-то из них предпринимал попытку выйти из убежища, он встречал свою смерть.
– Проклятье! – воскликнул андалузец; он упал на землю и прижался к скале. – Дело принимает любопытный поворот… Эй ты, Узколицый! – крикнул он. – Чего это ты больше не смеешься?
Однако было ясно, что экс-губернатору Тумбеса совсем не до смеха, поскольку он успел потерять своего лучшего офицера и оказался заперт на узенькой тропинке, где выбор у него был невелик: либо получай стрелу в лоб, либо ступай себе назад в лабиринт пропастей и гор.
– Что будем делать? – неожиданно спросил он, обращаясь к ближайшему солдату, который лишь обернулся и ошеломленно посмотрел на него: слыханное ли дело, чтобы человек из верхов – к тому же член королевской семьи – спрашивал его совета.
Шло время.
Сначала это были длинные минуты, затем часы, казавшиеся нескончаемыми, и по мере того, как солнце поднималось к зениту, напряжение возрастало, поскольку единственным хозяином гор и узкой тропинки стало тягостное молчание.
Все ждали решения Чили Римака, однако Чили Римак прекрасно сознавал, что, даже если удастся сразить одинокого стража, они столкнутся дальше со следующим, а потом – еще с одним и еще, и так те постепенно перебьют всех солдат, которые не решились позаботиться о собственном спасении.
– Эй! – наконец крикнул он. – Лучник?.. Ты меня слышишь?
– Слышу… – прозвучало в ответ и так близко, словно стрелок находился в каких-нибудь пятнадцати метрах. – Что тебе надо?
– Чтобы ты показал мне дорогу в Куско… – Он сделал короткую паузу. – Я знаю, что мы нечаянно оказались на запретной территории, но я тебе клянусь, что не имею никакого интереса в том, чтобы добраться до Секретного города. Я всего лишь должен доставить этого человека к Атауальпе, чтобы он послужил ему переводчиком, когда придется встретиться с виракочами.
– Слишком поздно… – Теперь голос раздался почти у них над головой. – Атауальпа уже отправился в Кахамарку на встречу с виракочами.
– Это невозможно! – Чили Римака словно ударили обухом по голове: его худое лицо еще больше заострилось, как будто из него выскочили все пружины. – Невозможно! – повторил он. – Он не мог совершить такой ошибки. Ведь это западня!.. – Он в ярости повернулся к Алонсо де Молине. – Это же западня, правда? О боги!.. О боги!.. – взвыл он, театрально возведя очи к небу. – Вот-вот наступит конец Империи, я мог бы это предотвратить, но один-единственный человек, вооруженный жалким луком, меня задерживает… Ну почему? Почему?
– Да пошел ты! – невозмутимо ответил страж. – Мне приказано никого не пропускать, даже если мир расколется надвое. Так что ты можешь повернуть назад – и спасай себе Империю где-нибудь в другом месте.
– Ты у меня еще попомнишь! – крикнул тот. – Не будь я Чили Римак, если ты не пожалеешь о том, что родился на свет.
– Чили Римак!.. – тут же воскликнул лучник; тон его голоса внезапно изменился. – Что же ты раньше этого не сказал, проклятый убийца и сукин сын?! Это ты, погубивший цвет Империи, осмеливаешься говорить о ее спасении?..
Раздался яростный свист очередной стрелы, и бывший губернатор Тумбеса еле успел броситься на землю, не то она бы попала в цель, которую представлял собой его худой и презрительно сморщенный нос.
– Щиты! – в ужасе закричал он. – Несите щиты! Живо! Назад!.. Назад!
Солдаты столпились впереди него, образовав настоящий заслон, который полностью скрыл его от взгляда лучника, и все вместе они начали поспешно отступать, не спуская глаз с тех точек, откуда могла возникнуть опасность.
И тут, воспользовавшись суматохой и полной растерянностью солдат, Чабча Пуси, словно тень, вырос из-за камней, где он прятался уже много часов, ловким движением перерезал путы испанца и увлек за собой, заставив скатиться с откоса, подальше от тропинки и с глаз похитителей долой, да так стремительно, что тот даже не успел понять, что происходит.
– Я уж думал, что ты никогда не придешь! – воскликнул испанец, придя в себя и восстановив равновесие. – Где ты был?
Тот показал на заросли в полусотне метров от них.
– Все время неподалеку, но мне никак не представлялся случай вмешаться.
– А пушка?
– В лощине…
Через несколько минут, когда бывший губернатор Тумбеса все еще пытался перегруппировать свои силы и найти способ разделаться с одиноким лучником, намеревавшимся его убить, вдруг, как ему показалось, наступил конец света: раздался жуткий взрыв, оглушивший солдат, огонь поверг их в ужас, дым вызвал смятение, а крики раненых привели к тому, что те, у кого еще доставало сил удержаться на ногах, сломя голову кинулись прочь, побросав оружие, и тут же исчезли из вида среди камней.
Это была настоящая бойня, потому что град картечи обрушился почти в упор на человеческую массу, которую представляли собой сгрудившиеся солдаты, у которых не было времени даже попытаться прикрыться своими непрочными хлипкими щитами, когда у них на глазах тела вдруг превращались в бесформенное месиво крови и вырванных частей тела по вине огромной золотой «трубы громов»; развороченная взрывом, она напоминала трагический цветок смерти.
Алонсо де Молина медленно подошел к тому месту, где умирал Чили Римак, внутренности которого разметало по тропинке, и, окинув его долгим взглядом, в котором смешались сострадание, отвращение и презрение, произнес:
– Теперь твоя кожа не годится даже для барабана, но даже так ты не расплатился за свои преступления…
Тот лишь страдальчески взглянул на него – казалось, его глаза вот-вот выскочат из орбит, – и с величайшим усилием поднял руку и указал на то, что осталось от пушки, словно желая задать вопрос, который так и не прозвучал, потому что, когда он все-таки сумел разжать губы, из его рта вырвалась густая струя крови, и он умер.
Испанец еще долго задумчиво смотрел на него: ему было не по себе, потому что он впервые убил человека исподтишка, хладнокровно и без предупреждения.
Поджигая фитиль, он видел перед собой пару десятков подручных грязного убийцы, превратившего Хинесильо в барабан и принесшего в жертву языческим богам своего сына, поэтому то, что он обрушил на них град картечи, хотя они и стояли к нему спиной, не могло считаться проявлением трусости, скорее, это был акт возмездия. На протяжении всей своей долгой жизни военного человека, Алонсо де Молина ни разу не действовал подобным образом, но, как ни пытался он отыскать в глубине души что-то похожее на раскаяние, его он так и не нашел.
Слишком многое в тот момент было поставлено на карту, и что действительно было важно, так это то, что они остались одни, поскольку сбежали даже носильщики, и они молча смотрели друг на друга, подавленные размахом трагедии, свидетелями которой только что стали. И тут у них над головой раздался уже хорошо знакомый голос.
– Что это было?
Они задрали головы и увидели стража, который вновь появился на скале.
– Это Виракоча, Повелитель грома и смерти, союзник Уаскара, покончил со своими врагами… – спокойно объяснил Калья Уаси. – Мы бежали от узурпатора Атауальпы, и, когда искали Секретный город, нас схватил Чили Римак, но теперь его больше нет и мы можем продолжить путь.
– Город – это место науки и мира, а не войны и смерти, – отрезал лучник. – Людям вроде вас там нечего делать, так что вряд ли вы станете желанными гостями.
– Подожди!.. – поспешно вмешалась Найка. – Виракоча не только Повелитель грома и смерти… он еще и ученый амаута во многих других областях знания. Быть может, мой отец Урко Капак сумеет убедить остальных членов Совета принять нас.
– Урко Капак? – удивился страж. – Королевский астроном? Как тебя зовут?
– Найка.
– У Урко Капака нет дочери с таким именем.
– Когда я жила в городе, меня звали Кинди Килью, «Желтая колибри», однако в Куско меня заставили поменять имя, когда мне исполнилось тринадцать, потому что, как говорили, это не женское, а девичье имя.
– Кинди Килью… – повторил страж, словно сам себе. – Я помню, как ты проходила здесь, когда тебя отправили в Куско. В то время ты была совсем еще девочкой. – Он развел руками в знак того, что ничем не может помочь. – Мне очень жаль, – добавил он. – У меня строгий приказ: никто не может здесь пройти без разрешения Уаскара. – Он указал рукой на Алонсо де Молину. – И уж тем более чужестранец.
– Это мой муж… – гордо сказала девушка. – И отец ребенка, которого я жду. Где он родится? Мы так и не найдем приюта?
– Не знаю… – прозвучало в ответ. – Но я ничего не могу поделать. Это может стоить мне жизни.
– Послушай!.. – андалузец попытался воззвать к его разуму. – Уаскар все еще в плену, большинство его приверженцев убиты, и вполне возможно, что по этой дороге уже больше никто не пойдет… Что ты собираешься делать? Состаришься и умрешь в ожидании путников, которым больше не суждено появиться?