Он радостно улыбался и кивал мне; его седые редеющие волосы были собраны в конский хвост, покачивающийся в такт кивкам. В велосипедной оранжевой майке и в темных очках с большими стеклами он выглядел так, будто проехал на велосипеде всю дорогу из Тайбэя, а не приземлился час назад в аэропорту, как и все остальные пассажиры. Его компаньоны копались с велосипедом позади фургона, прилаживая сначала колеса, а затем раму. Несколько умелых поворотов гаечным ключом — и вот перед нами блестящий велосипед бледно-зеленого цвета. Прямо на улице, под тусклым оранжевым светом уличного фонаря, я передала лично в руки мистеру Чангу толстую пачку денег. Мы кивнули друг другу и еще раз обменялись улыбками, затем пожали руки и разошлись.
Я сообщила о своем решении на работе и стойко выдержала гневные нападки и истерию, которые обрушились на меня. От блаженного отдыха от этих пачек бредовых журналов, в который я мечтала окунуться, меня отделяли три номера нашего еженедельника. Мне было глубоко наплевать на то, что крайний срок завершения работы истек пять часов назад, и на то, что разгневанный типографский работник, понимая, что его ждет трудовая бессонная ночь, готов был просто нас убить. Все мои мысли сводились к тому, как я буду беспечно мчаться на своем велосипеде сквозь оливковые рощи и виноградники. Все, что меня волновало на тот момент, так это то, где я стану заказывать себе пиво и что у меня появится на обед. Больше не предвидится никаких бутербродов, съедаемых в спешке и с большой жадностью, никакой лапши, доставляемой из ресторана быстрого питания на углу, поглощаемой деревянными одноразовыми палочками, и никакого соевого соуса в упаковках с дозатором в виде нелепой рыбы, которого вечно не хватало. Я уже представляла себе, как через несколько дней с аппетитом и не спеша буду есть большую порцию закуски тапас, не помещающуюся на тарелке, много тушеного кроличьего мяса и пить холодное пиво кружку за кружкой. И все это ожидало меня там, в солнечной и умиротворяющей Испании.
Глава 2Четыре чоризо и одна тортилья
— А! Вы любите кататься на велосипеде, — пробормотал охранник в аэропорту, увидев шлем, болтающийся на ремешке на моем багаже.
Он проговорил это почти шепотом, тем самым нарушив неписаное правило охранника: человек в униформе и с дубинкой в руках никогда не должен проявлять дружелюбия на своем посту и смотреть в глаза пассажирам. И тут мне все стало понятно. У этого человека, похоже, существовала и другая форма, отличная от той, которую он носил обычно. Каждое воскресное утро он забывал о рабочей униформе цвета зеленых оливок и о черных тяжелых сапогах. Он откладывал в сторону пистолет в портупее, дававший ему силу и власть над другими. Вместо всего этого он надевал на себя облегающую спортивную форму из ярко-желтой лайкры и спокойно выходил на улицу.
Но вскоре меня постигло разочарование, когда я узнала, что энтузиазм испанцев по поводу велоспорта не распространяется на таксистов аэропорта Мадрид-Барахас. Этих ребят заботила исключительно чистота салона их автомобилей. Главное, чтобы на заднее сиденье всегда был накинут полиэтиленовый чехол, а спортивные достижения Индурайна и весь этот велоспорт их абсолютно не волновали.
— Нет, — произнес таксист, укоризненно и враждебно глядя на мой блестящий зеленый велосипед. Он молча укладывал в свою машину практичные чемоданы на колесиках одной богатой пары, и при этом его колючие усы даже не шелохнулись.
— Нет, — ответил другой таксист. — Вот это, — осуждающе добавил он, — не поместится.
— Ни за что, Хозе! — цитатой из «Кармен» ответил третий таксист.
Все мои последующие попытки поймать такси были тщетными. Пытаясь решить проблему, я умоляла, просила и даже пыталась хитрить. Но в очередной раз получив отказ, сорвалась. Выдавая желаемое за действительное, я сквозь зубы злобно повторяла:
— Вчера мой велосипед прекрасно поместился в такси, которое я поймала.
Но ничто не срабатывало. В итоге я вернулась на исходную позицию и встала посреди дороги так, чтобы водителям было сложно меня объехать.
Когда вокруг скопилось достаточно много автомобилей, любезная женщина-полицейский решила мне помочь. Она остановила одну машину с багажником на крыше и попросила водителя забрать меня отсюда. Ей это удалось легко и быстро, без лишних споров. Возможно, она тоже была одной из тех, кто любит носить спортивную форму из лайкры.
Водитель такси оказался полным мужчиной с маленькими колючими усами. Он отрицательно помотал головой.
— Нет, — сказал он, пристально и свирепо глядя на мой велосипед, который уже всем надоел.
— Но у вас же есть багажник на крыше! — напомнила ему я.
Водитель надул щеки и вздохнул так тяжело, что его густые усы недовольно зашевелились и снова замерли.
— Как же я не люблю возить вещи на багажнике! — проворчал он несколько минут спустя, когда велосипед уже был надежно закреплен на крыше автомобиля. — Должен вас предупредить, что, скорее всего, ваш велосипед упадет, — и по привычке пожал плечами.
— Ну, может, рискнем! — позволила себе реплику я.
Мы тронулись в путь, и всю дорогу, двигаясь в потоке машин по направлению к железнодорожному вокзалу Чамартина, прислушивались к предательским скрипам и стукам, доносившимся с верхнего багажника.
С моим велосипедом ничего не случилось, и несколько часов спустя, когда оказалась в Сан-Себастьяне, я спокойно продолжила свой путь. Приближался вечер. Однако еще светило солнце, на улице было довольно тепло, в ветвях деревьев пели птицы, и элегантно одетые прохожие Сан-Себастьяна спокойно и неторопливо прогуливались по улицам, а я надеялась, что скоро последую их примеру.
В Сан-Себастьяне у меня имелись кое-какие дела. Мне нужно было разыскать спортивный магазин, чтобы купить новые шестеренки для велосипеда, которые умудрились сломаться прежде, чем я отправилась в путь, и произошло это из-за того, что я плохо следила за его рабочим состоянием. Мне стыдно признаться, но эта поломка вывела меня из себя и я накричала на велосипед. Чтобы успокоиться, мне даже пришлось съесть изрядное количество тапаса. Для устранения неисправности нужно было время, и я остановилась на несколько дней в гостинице. К сожалению, оказалось, что в это самое время в Сан-Себастьяне проходил ежегодный кинофестиваль, поэтому номера во всех приличных гостиницах были забронированы. Вместо шикарного отеля я остановилась в номере дешевой гостиницы с резиновым матрацем и дырявыми простынями. На стене номера криво висел пожелтевший клочок бумаги, на котором от руки большими буквами (явно тот, кто это написал, редко пользовался шариковой ручкой) было написано: «Соблюдайте тишину после одиннадцати часов вечера. В противном случае будет вызвана полиция». Мне показалось это довольно забавным.
Данная гостиница не была тем местом, где хотелось остановиться надолго и завести новые знакомства. Однако она меня вполне устраивала. Обычно в незнакомом городе все мне кажется странным и таинственным, все проникнуто ожиданием нового и неизведанного. По дороге из аэропорта я всегда еле сдерживаюсь от желания попросить водителя такси ехать быстрее… да, понимаю, что это безрассудство, но ждать не умею. Мне не терпится поскорее выйти на улицу и увидеть все и сразу, перекусив в первом попавшемся летнем кафе. Хотя на самом деле этого делать не следует, ведь здоровье дороже! Мне страшно потеряться на незнакомых улицах, и все потому, что меня переполняют эмоции и не хватает ума взять карту и посмотреть, где я нахожусь. Ну вот наконец-то я в гостинице! От нетерпения я даже прикусила нижнюю губу. И тут же услышала рядом приветливый голос:
— А почему бы нам не пойти в номер, отдохнуть и освежиться, а потом встретиться у стойки администратора, ну, скажем, через час?
Через час? Это же насколько надо испачкаться во время трехчасового перелета в стерильно чистом салоне? Что можно делать в номере целый час? Делать обертывания? Чистку кожи лица и тела? А может, они будут пользоваться специальным устройством для очищения кожи «Пауэр Пил», которое издает мерзкий звук? Все, что я в состоянии сделать, так это бросить свои сумки на кровать, тридцать секунд передохнуть в комфортных условиях, в крайнем случае по-быстрому помыть руки и броситься навстречу неизведанному. Я должна бежать на улицу и идти быстрым шагом до тех пор, пока запас адреналина не иссякнет во мне и я не захочу обрести спокойствия, а потом выпить холодного пива и растянуться на солнце. Сдерживать свои эмоции — это так трудно.
Требуется совсем немного времени, чтобы понять, что Сан-Себастьян — это прекрасное место, привлекающее, как ни странно, своей старомодностью. Особый шарм древним кварталам города придают широкие улицы и балюстрады из кованого железа вдоль береговой линии, а также пешеходные улочки, на которых можно потеряться, как в лабиринте. Несмотря на устарелый стиль, Сан-Себастьян по-прежнему самый шикарный морской курорт Испании. Старейшины этого города отличались мудростью и не спешили открывать здесь сети игровых автоматов и ресторанов быстрого питания, которые превратили многие другие некогда модные места в «Города Огней», и поэтому пляж сохранился таким, каким он был сто лет назад. Закройте на мгновение глаза, и перед вами легко возникнут образы элегантных дам, бывавших здесь когда-то. Они выходят из кабинок для переодевания в закрытых, уже не модных, купальных костюмах (вспомните Джуди Денч в фильме «Миссис Браун», и вам станет понятно, как это выглядело на самом деле). А теперь откройте глаза. Конечно, сейчас все изменилось. Сегодня это европейский морской курорт, где крупные женские тела еле прикрывают крошечные бикини. Давайте смотреть правде в глаза, ведь испанки никогда не признавали героиновый шик.[2] Такая жертва потребовала бы от них отречения от чоризо.
Очутившись в старом городском квартале, я немедленно направилась в бар, чтобы заказать себе тапас, которым, как известно, славится Сан-Себастьян. Существует масса различных историй о том, откуда пошло название «тапас». Одни считают, что много-много лет назад один испанский король, обеспокоенный проблемой пьянства среди своих подданных, попытался им помочь, приказав барменам подавать к алкогольным напиткам небольшие порции легких закусок. Другие говорят, что в XVIII веке хозяева трактиров, опасаясь, что в то время, пока они готовят закуски для своих посетителей, а те в свою очередь меняют лошадей, на бокалы с вином могут сесть мухи, стали накрывать бокалы небольшими кусочками хлеба или сыра, а слово «тапа» дословно пе