сциплины.
Если федералисты во главе с Артигасом фактически контролировали во второй половине 1815 г. всю территорию между реками Уругваем и Параной, то сфера политического влияния Буэнос-Айреса стала весьма ограниченной. Помимо Восточного Берега и Парагвая, отказывавшихся признать власть буэнос-айресского правительства, из-под его контроля окончательно вышло и Верхнее Перу, где роялистам удалось почти полностью подавить революционное движение: к началу 1816 г. уцелела лишь одна «републикета» Айопайя. Поскольку к тому же в ноябре 1815 г. здесь потерпела очередное поражение в бою при Сипе-Сипе Северная армия под командованием «верховного правителя» Рондо, угроза наступления испанских войск с севера вновь оказалась реальной.
На побережье Тихого океана
Примерно за год до описываемых событий, в конце октября 1814 г., со склонов Анд в лаплатскую провинцию Мендоса спустилась кучка запыленных, от усталости едва державшихся в седле всадников. Только эта горстка чилийских патриотов уцелела после драмы, разыгравшейся по ту сторону Андского хребта.
В отличие от Ла-Платы, Венесуэлы, Новой Гранады в вице-королевстве Перу освободительное движение первоначально развивалось сравнительно слабо. В самом Перу колонизаторы в течение ряда лет вообще прочно удерживали свои позиции. Лишь в августе 1814 г. в Куско вспыхнуло и распространилось на обширную территорию мощное индейское восстание под предводительством Пумакагуа, но к марту следующего года оно уже было подавлено и власть испанской администрации полностью восстановлена.
Значительно больший размах борьба за независимость приобрела в генерал-капитанстве Чили. Правда, и здесь по ряду причин, связанных с отдаленностью и изолированным положением этой колонии, расположенной на периферии испанской империи в Америке, ее экономической зависимостью от Перу и другими обстоятельствами, борьба против чужеземных угнетателей в первые годы освободительной войны не достигла такой остроты и политического накала, не приняла столь массового характера, как в других районах Южной Америки.
Но вести о революционных событиях в Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе, Кито послужили толчком для выступления и чилийских патриотов. Непосредственным поводом к нему явился арест 25 мая 1810 г. видных участников освободительного движения Рохаса, Овалье и Вера-и-Пинтадо. Этот акт грубого произвола вызвал решительные протесты со стороны общественности. По требованию патриотов 18 сентября было созвано открытое заседание кабильдо Сантьяго, которое приняло решение о смещении губернатора и передаче его функций правительственной хунте. В ее состав вошел радикально настроенный Хуан Мартинес де Росас, выступавший за проведение революционного курса и добившийся открытия чилийских портов для свободной торговли с иностранными государствами. Однако среди членов хунты преобладали тесно связанные с испанской монархией представители колониальной администрации и духовенства во главе с бывшим губернатором. Роялисты добились большинства и в национальном конгрессе, избранном 11 апреля 1811 г. (он открылся 4 июля). Депутаты конгресса поспешили присягнуть на верность Фердинанду VII. Ббльшая их часть, настроенная лояльно по отношению к метрополии, не выдвигала требований ликвидации колониальной зависимости.
Происпанская политика консервативной хунты вызвала разочарование и глубокое недовольство патриотических сил. 25 августа в Консепсьоне вспыхнуло восстание, которое возглавил Мартинес де Росас. Вслед за тем 4 сентября в Сантьяго патриоты, требовавшие независимости, свергли хунту и образовали новую, где руководящую роль вскоре стал играть молодой офицер Хосе Мигель Каррера, происходивший из богатой креольской семьи. Из конгресса были удалены наиболее реакционные депутаты, а в декабре последовал его роспуск.
Каррера стал фактически единоличным диктатором в Сантьяго.
Но власть Карреры отнюдь не получила признания на всей территории Чили. Особенно решительно против его диктаторских замашек выступала хунта Консепсьона. Вместе с тем ее руководитель Мартинес де Росас стремился избежать вооруженного столкновения с патриотами Сантьяго. Однако переговоры, которые он вел с Каррерой, не дали результата. Тогда часть его приверженцев перешла на сторону Карреры, а Мартинес де Росас был арестован и впоследствии выслан из Чили.
Несмотря на требования Камило Энрикеса (издававшего с февраля 1812 г. в Сантьяго первую чилийскую газету «Аурора де Чили») и других патриотов, добивавшихся полного разрыва с Испанией и проведения демократических преобразований, правительство Карреры придерживалось весьма осторожного и умеренного политического курса. 27 октября 1812 г. оно обнародовало «Временный конституционный регламент», который провозглашал принцип народного суверенитета, неприкосновенность личности, жилища и имущества, свободу печати, равенство перед законом, предусматривал разработку конституции, создание выборного сената и т. д. Но этот документ вновь подтверждал признание суверенитета Фердинанда VII{37}.
Тем временем вице-король Перу подготовил армию под командованием генерала Парехи, которая морем была переброшена в Чили. В марте 1813 г. она высадилась на юге страны. За короткий срок испанские войска заняли всю территорию южнее реки Мауле. Правда, в июле-августе патриотам во главе с Каррерой удалось освободить многие важные центры, но город Чильян продолжал оставаться в руках испанцев. В начале 1814 г. последние получили подкрепления. В связи с создавшимся критическим положением хунта, правившая в Сантьяго в отсутствие Карреры, решила отстранить его от командования вооруженными силами и назначила главнокомандующим видного деятеля освободительного движения Бернардо О’Хиггинса (1778–1842).
Сын генерал-капитана Чили, занявшего затем пост вице-короля Перу, О’Хиггинс в те годы, когда учился в Лондоне, стал членом тайного патриотического общества, созданного Мирандой. Вернувшись в начале XIX в. на родину, он принял активное участие в антииспанском движении, примкнув к его радикальному крылу. В 1810–1812 гг. О’Хиггинс являлся ближайшим сподвижником Мартинеса де Росаса.
Продолжая свое продвижение на север, испанские войска в марте 1814 г. форсировали Мауле. Хотя дальнейшее их наступление удалось приостановить и непосредственная угроза Сантьяго миновала, они контролировали южную часть страны, в том числе Вальдивию, Консепсьон и другие важные центры.
В такой обстановке «верховный правитель» полковник Франсиско де ла Ластра, которому хунта в середине марта в связи с тяжелым положением передала власть, принял предложение испанского командования о прекращении военных действий. В начале мая на берегу реки Лиркай было подписано соглашение, предусматривавшее полное и безоговорочное признание чилийцами власти короля Испании (т. е. по существу их отказ от требования национальной независимости) в обмен на обязательство вывести испанские войска с территории Чили.
Поскольку Лиркайское соглашение фактически означало полную капитуляцию чилийского правительства, оно вызвало недовольство патриотов. Воспользовавшись этим, Каррера организовал в Сантьяго военный переворот и стал во главе вновь образованной правительственной хунты. Придя к власти, он поспешил изгнать из Чили своих политических противников, причем не только капитулянтов, но и многих радикально настроенных патриотов. Против Карреры выступили О’Хиггинс и его сторонники. Страна оказалась перед угрозой гражданской войны.
Обострением разногласий между чилийскими патриотами не преминули воспользоваться колонизаторы. Вице-король Перу дезавуировал Лиркайское соглашение, подписанием которого колониальные власти стремились лишь выиграть время для подготовки полного разгрома too освободительного движения, и направил в Чили новые подкрепления. Узнав об этом, О’Хиггинс немедленно предложил Каррере прекратить междоусобную борьбу и объединить свои силы против общего врага. Но это не спасло патриотов, которые в начале октября 1814 г. были наголову разбиты в ожесточенном бою при Ранкагуа (южнее Сантьяго).
Сражение началось утром 1 октября. В течение дня роялисты трижды переходили в наступление, но войска О’Хиггинса каждый раз отбрасывали их на исходные позиции. На рассвете 2 октября испанцы возобновили свои атаки, которые сперва оставались безуспешными. Однако в дальнейшем части под командованием Карреры, находившиеся в резерве на некэтором расстоянии от поля боя, не выдержали натиска врага и отступили. Патриоты продолжали мужественно сражаться, но, не получая подкреплений, оказались уже не в состоянии противостоять превосходящим силам противника. У них иссякли боеприпасы, а также нарушилось снабжение водой. Все это позволило роялистам сломить сопротивление чилийцев. Озверевшая испанская солдатня учинила кровавую расправу над попавшими в ее руки ранеными, пленными и гражданским населением. О’Хиггинсу и Каррере с небольшим отрядом едва удалось спастись и перебраться через Анды.
Несколько дней спустя испанские войска вступили в Сантьяго, и вскоре в Чили был полностью восстановлен колониальный режим. Начались массовые репрессии против патриотов, которых колонизаторы пытались запугать жестоким террором.
«КЛИЧ ДОЛОРЕС»
На рассвете 16 сентября 1810 г., когда жители небольшого мексиканского городка Долорес, расположенного к северо-востоку от крупного горнопромышленного центра Гуанахуато, мирно спали, наслаждаясь заслуженным воскресным отдыхом, их сон был внезапно нарушен громким колокольным звоном. Никто не знал, что произошло, но все понимали, что только событие исключительной важности могло заставить ударить в набат в столь неурочный час. Взволнованно спрашивая на ходу друг друга, что же случилось, люди отовсюду' спешили на площадь, к церкви. Вскоре возле нее собрались многие горожане, а также крестьяне, прибывшие из ближних деревень на рынок.
Тогда на паперть вышел пожилой, сутуловатый человек среднего роста в черной сутане. На его выразительном смуглом лице выделялись живые зеленоватые глаза. Он обвел внимательным взглядом сразу притихшую толпу и, не повышая голоса, заговорил.