Расположенные в междуречье Уругвая и Параны провинции Кэрриентес и Энтре-Риос, а также соседние с ними Санта-Фе и Кордова поддерживали Артигаса. Те же провинции Ла-Платы, которые номинально признавали приоритет Буэнос-Айреса, отнюдь не соглашались с его гегемонистскими притязаниями. В таких условиях назрела неотложная необходимость срочного решения ряда важных проблем, имевших существенное значение для дальнейшего развития освободительного движения на Ла-Плате.
24 марта 1816 г. в Тукумане открылся конгресс Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы, где преимущественно были представлены провинции, группировавшиеся вокруг Буэнос-Айреса. Центральное место в его работе заняло обсуждение вопросов о юридическом оформлении национальной независимости Объединенных провинций и об их государственном строе. 9 июля конгресс торжественно провозгласил полную независимость и суверенитет «Объединенных провинций в Южной Америке», объявил о разрыве ими всяких связей с испанской короной и конституировании их как свободной и независимой нации{62}. Что касается формы правления, то большинство депутатов под влиянием Сан-Мартина и Бельграно высказалось за установление монархии, полагая, что она лучше всего обеспечит преодоление политической анархии и создание централизованного государства. Однако никакого конкретного решения на сей счет так и не было принято. Конгресс вручил исполнительную власть «верховному правителю» Пуэйрредону.
К концу года Сан-Мартин закончил формирование и подготовку армии, предназначенной для похода к тихоокеанскому побережью. Эта армия, получившая название Андской, дислоцировалась в соседней с Чили провинции Мендоса (входившей в интендантство Куйо), где нашли в свое время убежище и обосновались чилийские патриоты во главе с О’Хиггинсом. Сан-Мартину удалось установить связь с арауканскими племенами Южного Чили и заручиться их поддержкой. В декабре правительство Пуэйрредона (перебравшееся вместе с конгрессом в Буэнос-Айрес) отдало приказ о походе в Чили.
Андская армия
В середине января 1817 г. армия Сан-Мартина, насчитывавшая вместе с влившимися в ее ряды чилийскими патриотами и вспомогательными частями свыше 5 тыс. человек (среди них много негров и индейцев), начала чрезвычайно трудный переход через горные хребты Анд. В соответствии с четко и детально разработанным стратегическим планом, основанным на точном расчете, главные силы двумя колоннами двинулись параллельно через перевалы Успальята и Лос-Патос.
Другими маршрутами направились несколько более мелких отрядов. Переход, происходивший в крайне тяжелых условиях, на большой высоте, продолжался около трех недель.
В начале февраля Андская армия совершенно неожиданно для колониальных властей, введенных в заблуждение умелой дезинформацией Сан-Мартина, вступила в пределы Чили. 12 февраля она разгромила испанские войска в сражении при Чакабуко (севернее Сантьяго) и, не встречая больше сопротивления со стороны деморализованного противника, через день заняла чилийскую столицу. Население восторженно приветствовало победителей. К этому времени другие части освободительной армии очистили от роялистов обширную территорию от Копьяно на севере до реки Мауле на юге. Лишь южная часть Чили оставалась под контролем испанцев.
Муниципалитет Сантьяго на открытом заседании, собравшемся после освобождения города, принял решение просить Сан-Мартина взять власть в свои руки. Однако тот отклонил это предложение, сославшись на то, что является главнокомандующим Андской армии, которая еще далеко не полностью выполнила возложенную на нее задачу. Тогда 16 февраля «верховным правителем» Чили избрали О’Хиггинса.
Понимая, что колонизаторы отнюдь не отказались от намерения восстановить свое господство в стране, правительство О’Хиггинса поспешило провести важные мероприятия, направленные на укрепление позиций патриотов. Оно приступило к созданию национальной армии, конфисковало имущество роялистов, изгнало наиболее ярых главарей контрреволюции. Чтобы завершить освобождение Чили от ига колонизаторов, продолжавших удерживать юг, туда были направлены войска, которые заняли провинцию Консепсьон. В ее столице Консепсьоне О’Хиггинс и члены назначенного им правительства 1 января 1818 г. подписали декларацию о независимости Чили, торжественно обнародованную в Сантьяго и других городах 12 февраля — в годовщину победы при Чакабуко.
Однако все попытки патриотов овладеть крепостью на полуострове Талькауано, куда отступили выбитые из Консепсьона испанские части, оказались безуспешными. В начале 1818 г., когда здесь высадились подкрепления, прибывшие морем из Перу, чилийские войска сняли блокаду крепости и отошли на север, за Мауле. Следуя за ними, роялисты также переправились через реку и, пользуясь тем, что армия патриотов находилась на марше, 19 марта внезапно атаковали ее на равнине Канча-Райяда (северо-восточнее города Талька). Застигнутые врасплох, чилийцы понесли большие потери, а сам О’Хиггинс был ранен.
БЕРНАРДО О’ХИГГИНС
Значительно преувеличенные слухи о якобы полном уничтожении чилийской армии и быстром приближении испанских войск к Сантьяго вызвали панику среди населения столицы. Но порядок удалось быстро восстановить. Сан-Мартин и О’Хиггинс в течение короткого срока провели реорганизацию вооруженных сил и ускоренными темпами стали осуществлять их боевую подготовку. В первых числах апреля патриоты под командованием Сан-Мартина заняли оборону южнее Сантьяго, на обширной равнине Майпу, Вскоре сюда подошли роялисты, и 5 апреля произошел кровопролитный шестичасовой бой, в котором испанцы потерпели сокрушительное поражение.
О’Хиггинс из-за ранения не мог принять непосредственного участия в битве, но до него явственно доносился шум близкого сражения. В конце концов он не выдержал и во главе отряда помчался туда. Но, когда О’Хиггинс прискакал на командный пункт Сан-Мартина, исход боя уже определился и ему оставалось лишь обнять победителя и воскликнуть: «Слава спасителю Чили!»
В честь победы зазвонили колокола многочисленных церквей Сантьяго. Жители города высыпали на улицы с возгласами «Да здравствует родина!»
С испанским владычеством в Чили было покончено навсегда.
23 октября того же года вступила в силу временная конституция Чили. Она декларировала гражданское равенство, неприкосновенность личности, жилища и имущества населения, свободу печати. Конституция предоставила законодательную власть конгрессу, а в перерывах между его сессиями — сенату из пяти членов, назначаемых правительством, исполнительную же власть — «верховному правителю», избираемому на основе соглашения между провинциями[22]. Лишь четыре года спустя была принята новая конституция, которая официально провозглашала независимость Чили от испанской монархии и любой иностранной державы, принцип разделения властей, предусматривала создание двухпалатного конгресса{63}.
После разгрома при Майну и крушения колониального господства в Чили испанское командование в Южной Америке придерживалось преимущественно оборонительной тактики, решив сконцентрировать свои основные силы в Перу. Эта цитадель колонизаторов на Южноамериканском континенте являлась их последним оплотом. Поэтому Сан-Мартин по завершении чилийской кампании немедленно приступил к претворению в жизнь своей давней идеи — подготовке похода в Перу. Уже в мае 1818 г. он возвратился в Буэнос-Айрес и стал добиваться от правительства Объединенных провинций необходимых ассигнований.
После известных колебаний, вызванных главным образом финансовыми затруднениями, правительство Пуэйрредона санкционировало план Сан-Мартина. В феврале 1819 г. оно заключило союзный договор с Чили об организации совместной военной экспедиции в Перу для освобождения этой страны от испанского владычества. Но подготовка перуанского похода затянулась на длительный срок, что обусловливалось как сложностью и трудностью самой задачи, так и крайней напряженностью политической обстановки в Объединенных провинциях.
Унитарии и федералисты
Провозглашение независимости Объединенных провинций Тукуманским конгрессом объективно способствовало созданию более благоприятных условий для роста капиталистических отношений на Ла-Плате. Однако их развитие чрезвычайно тормозилось сохранением многочисленных феодальных пережитков (латифундии, привилегии духовенства, пеонаж и другие докапиталистические формы эксплуатации), а также экономической и политической разобщенностью провинций. Между господствующими классами Буэнос-Айреса, являвшегося крупнейшим центром морской и речной торговли и имевшего наиболее развитую экономику, с одной стороны, и внутренних провинций — с другой, существовали глубокие противоречия. Они нашли свое выражение в борьбе двух политических тенденций, представленных унитариями и федералистами.
Первые добивались создания единого централизованного государства, возглавляемого правительством, облеченным широкими полномочиями. Это требование отвечало прежде всего интересам зарождавшейся национальной буржуазии и связанных с ней социальных групп. Вторые были сторонниками принципа федеративного государственного устройства при сохранении полной автономии отдельных провинций. Их позиция соответствовала в основном стремлениям крупных помещиков, отстаивавших свои феодальные привилегии и желавших сохранить территориальную раздробленность. В целом централизм объективно больше способствовал созданию предпосылок для развития капитализма, а федерализм препятствовал этому процессу.
Следует, однако, иметь в виду, что связь обеих тенденций с классовыми интересами тех или иных слоев общества, а также с перспективами социально-экономического развития страны являлась весьма относительной и условной. Так, если буржуазия Буэнос-Айреса в большинстве своем поддерживала централистов, то в других провинциях Многие ее представители, Желай покончить с торговой монополией Буэнос-Айреса, склонялись к федерализму. Немало буэнос-айресских помещиков разделяли в свою очередь взгляды унитариев.