оложен фонд Антонио Переса), епископский дворец и др.
– Неизвестно, кто именно и когда придумал строить над ущельем висячие дома, однако упоминания о них встречаются в летописях уже в пятнадцатом веке, – рассказывала Регина. – Эти дома находятся под охраной ЮНЕСКО, вон в том расположен Музей абстрактного искусства, где выставлены работы испанских мастеров. Я предлагаю пройтись по мосту и посмотреть на дома вблизи.
Музей абстрактного искусства – находится в доме, именуемом Дом русалки (Casa de la Sirena). Постоянная экспозиция включает около 130 полотен и скульптур работы художников Испании 1950—1960-х годов, а также авторов 1980—1990-х. Часы работы: со вторника по пятницу и праздничные дни с 11:00 до 14:00 и с 16:00 до 18:00, по субботам с 11:00 до 14:00 и с 16:00 до 20:00, воскресенье с 11:00 до 14:30. Цена билета: 3€.
Узкий мост, на который не стоило выходить человеку с акрофобией, был перекинут через ущелье, и по нему с опаской бродили туристы. Журналисты покосились на мост с подозрением, однако никто не отказался по нему прогуляться, всем было любопытно. Солнце жарило неустанно, словно давило теплом на плечи. Павел шел по мосту за Машей и следил, чтобы она не оступилась. Она, конечно, вряд ли оступится, но лететь тут долго. Хукар струился внизу как ни в чем не бывало.
Регина провела журналистов по улице, ведущей к домам, подробно описала каждый из них, однако Павел почти не слушал – наслаждался простором и видом ущелья. Город пристроился на скале, взбегая вверх раскрашенными улицами, где дома походили на отбросы химзавода – такие же безумно разноцветные. Наверх экскурсию не повели, гид лишь кратко описала, что там находится – обычный набор в виде Пласа Майор, церквей и памятников – и через полчаса возвратились на другой берег, где и стоял парадор де Куэнка.
Монастырь Сан-Пабло основали доминиканцы, использовавшие это труднодоступное местечко «к вящей славе Божией» и не предполагавшие, что в двадцать первом веке сюда будут приезжать туристы – выспаться, отдохнуть и закусить. Про закусить Павел подумал не зря – для участников пресс-тура в ресторане накрыли обед. Так что сначала отправились не разглядывать стены и башни, а полноценно набивать животы, для разнообразия, до начала сиесты.
– Монастырь Святого Павла, – подначил Санникова Денис, хороший добрый парень, который казался наиболее симпатичным во всей этой коллегиальной компании. – Ощущаете что-то особенное?
– Я-то не святой.
– Никогда не поздно им сделаться.
– Во-первых, для этого может понадобиться мессия, – объяснил Павел, опустошая тарелку с гаспачо манчего – местным супом, приготовленным из пресного хлеба, ветчины и сезонных овощей, не имеющим почти ничего общего с традиционным гаспачо. – Во-вторых, моего тезку, если не ошибаюсь, обезглавили в Риме. Хотя это, несомненно, лучше, чем быть распятым вниз головой, как Петр. Главное, чему учит нас история Иисуса Христа, – если будешь тратить время на то, чтобы сделать людей добрыми и понимающими, они тебя казнят.
– Все-таки христианство – жестокая религия, – вздохнула Света.
– А вы что, не православная? – агрессивно поинтересовалась у нее Алла. Света улыбнулась.
– Я буддистка.
– Тут нечем гордиться, – отрезала Алла.
– Это не повод для гордости, – безмятежно объяснила Света, – это образ жизни.
– Молодой человек, что же вы не научите вашу девушку быть православной? – Алла перекинулась на Дениса.
– Не знаю, – задумчиво сказал тот, – может, потому, что я тоже буддист?
За столом засмеялись, и религиозная тема, к удовольствию Павла, была закрыта.
После обеда приятный менеджер средних лет, представившийся как Хесус Рамон (это вызвало оживление в рядах людей, легко относящихся к подшучиванию над христианством[2]), провел журналистов по парадору, все время зачем-то приговаривая «mucho gusto»[3]. Вымощенные черно-белой плиткой коридоры, аккуратные номера, отделанные деревом, и непринужденно стоявшие тут и там древние сундуки народу понравились, и народ парадор де Куэнка одобрил. Внезапно оказалось, что уже пятый час вечера – время летело незаметно – и пора отправляться дальше. Павел ненадолго упустил из виду Машу, однако почти сразу заметил ее в холле: Журавлева разговаривала с портье за стойкой и показывала ему фотографию Лизы. Портье качал головой и разводил руками. Все ясно.
Сытые и довольные журналисты загрузились в автобус, поинтересовались у Регины, сколько ехать до неведомого Аларкона, и, привалившись к спинкам кресел, принялись посапывать – всех после обильной еды клонило в сон. Аларкон лежал в девяноста километрах к югу, и остановок не планировалось, а значит, можно вздремнуть за те полтора-два часа, что автобус будет туда тащиться.
Впрочем, человек предполагает, а бог располагает. Приблизительно через час езды автобус заехал на заправку неподалеку от Альмодовар дель Пинар и на заправке благополучно сломался. Алехандро, экспрессивно бормоча что-то по-испански (смысл, впрочем, был понятен), полез в автобусные потроха с инструментами и что-то там долго делал. Курильщики вышли покурить, Алла с Кариной отправились в магазинчик при заправке, Алехандро призвал на помощь местных умельцев, чем спровоцировал консилиум над заболевшим скакуном, и к тому моменту, как автобус починили, стрелки часов уже приближались к семи вечера. Когда отъехали от заправки километров на двадцать, выяснилось, что Карина забыла в кафе при магазине куртку. Пришлось возвращаться. В итоге к Аларкону подъезжали уже в сумерках. Автобус медленно шел по дороге, тянувшейся по гребню скалистой гряды, и солнце уже почти село, и когда все увидели замок, то никто ничего не сказал – просто молча смотрели. Аларкон высился черным силуэтом на фоне небесного огня, обрисованный четко, словно тушью, – стена, зубцы, башни.
Аларкон – небольшое поселение в 192 км от Мадрида, в провинции Куэнка, знаменито в первую очередь своим замком, превращенным в парадор. Река Хукар делает здесь несколько красивых изгибов и течет в ущельях. Кроме парадора, можно осмотреть старинные улицы города и церковь.
– Это один из самых старых парадоров и вообще испанских замков, – негромко заговорила Регина, – ему около тринадцати веков. Аларкон возвели арабы в восьмом веке, и благодаря своему уникальному расположению в труднодоступной местности он прекрасно сохранился. Внизу, в ущелье, течет река Хукар, та же, что и в Куэнке, а дальше лежит водохранилище Аларкон. В двенадцатом веке замок перешел из рук мавров в руки испанцев, выдержав девятимесячную осаду короля Альфонсо; здесь жил знаменитый средневековый писатель, дон Хуан Мануэль, отличавшийся тем, что писал не на латыни, а на испанском. «Дорогое дорого, стоит дорого, хранить его дорого, потерять – еще дороже. Дешевое дешево, стоит дешево, потерять его дешево, да и вернуть недорого», – процитировала Регина. – Этот замок пережил много осад и мятежей, но одновременно он является центром искусства. Нам покажут прекрасное собрание картин и сокровищ Аларкона. Парадором он стал в две тысячи третьем году после ремонта, и реставраторы постарались сохранить как можно больше того, что веками восхищало живущих здесь людей.
Автобус проехал по древнему мосту над пропастью, вскарабкался по узкой и крутой улице городка, прильнувшего к замку, как рыба-прилипала к днищу корабля, и остановился.
– Здесь мы выходим, – сказала Регина, – заехать на машине во внутренний двор замка нельзя, нужно подниматься самим.
Стемнело, далеко внизу в ущелье шумел поток, колыхались в фонарном свете ветви цветущих каштанов. Ко входу в замок вела дорожка, вымощенная историческим булыжником, и журналисты потащили по ней жалобно подпрыгивающие чемоданы. В узком, как бутылочное горлышко, дворе гостей встретила высокая женщина и провела к стойке ресепшн, где всех быстро зарегистрировали и проводили в номера. Павел только оставил чемодан в своей комнате, мельком увидев кровать под балдахином, и спустился вниз, но выяснилось, что экскурсия переносится на завтрашний день.
– Так как вы приехали поздно, – на хорошем английском объяснила менеджер, – мы решили, что и замок, и город можно осмотреть завтра. Сейчас вы устали с дороги. В ресторане для вас накрыт ужин. Прошу.
Журналисты потянулись за Региной и менеджером, а Павел увидел, как Маша притормозила, и сделал вид, что разглядывает картину на стене. Он подождал, пока все уйдут, и подошел к Маше.
– Вот эта девушка, – объясняла Журавлева портье, демонстрируя фотографию Лизы. – Она здесь была в пресс-туре в конце февраля.
Приятный мужчина средних лет посмотрел на фотографию, подумал немного и кивнул:
– Да, я ее помню.
9
Важнейшее правило искусства гласит, что оно не может подражать ничему другому, кроме правдоподобного.
Ответ прозвучал так неожиданно – ни Маша, ни Павел не думали, что хоть кто-то припомнит Лизу, ведь вероятность так мала, – что даже не сразу сообразили, как действовать дальше.
– Вы точно помните? – произнес, наконец, Павел. – Именно ее?
Портье снова кивнул.
– Да, это был пресс-тур от этой же компании. – Он говорил красиво и гладко, словно дорожку стелил. – Я хорошо запомнил девушку. Она и ее спутник засиделись в ресторане, мой сын там работает официантом, и я ждал его, чтобы пойти домой.
– Спутник? – уточнил Павел, так как Маша, похоже, озадачилась настолько, что не в силах была задавать вопросы. – Это был русский, журналист из того же тура?
Портье развел руками:
– Боюсь, не могу вам этого сказать. Возможно, нет. Те журналисты вели себя довольно шумно и познакомились со всеми посетителями, что находились в ресторане. В конце февраля у нас не так много гостей, однако многие испанцы приезжают из окрестных городов в наш ресторан, чтобы поужинать. Девушку я припоминаю, а вот мужчину – нет.