– Мы с любовниками не сбежим, – пообещал Павел, – честное слово.
– Ладно, – неохотно уступила Регина. Видно было, что ей, как заботливой курице, не хочется отпускать цыплят из-под крыла, однако она не смогла найти достойных возражений. – Мы можем подобрать вас в восемь вечера на площади Каталонии. Знаете, где это? Мы проезжали…
– Я бывал в Барселоне, – перебил Павел, – и легко найду площадь. Спасибо! У меня есть номер вашего телефона, на всякий случай, я позвоню, если мы не будем успевать.
– Хорошо. – Регина, кажется, успокоилась.
– Идем. – Павел взял Машу за руку и вывел через боковую дверь, чтобы не идти по террасе, где сидели остальные. Некоторое время шагали молча, и Маша чувствовала, как пальцы Санникова стискивают ее руку. Павел сосредоточенно двигался в нужном направлении. Маша, наконец, не выдержала.
– Паш, – сказала она и остановилась, и он остановился тоже и недовольно повернулся – почему отвлекают от дела? – Ты вот это про любовь – серьезно сказал или пошутил?
Он поглядел на нее непонимающе, сдвинул солнечные очки на бритый череп, моргнул и сказал:
– Ну да. А что?
– А ты не мог это как-то… мне сначала сказать, что ли? Или поромантичнее?
– Маш, что ты хочешь, я не понимаю?
– Да ничего я не хочу! – разозлилась она и отбросила его руку. – Это ты ничего не понимаешь! Как так можно, это же… серьезно!
Тут он, видимо, сообразил, в чем дело, шагнул к Маше и взял ее за плечи своими ручищами. Не ладони – лопаты.
– Машка, – сказал Павел Санников и потерся носом об ее челку, – я самый неромантичный тип из всех, которых ты когда-либо встречала. Я тебя люблю, и мне казалось, что это очевидно. Что ты паникуешь?
– Но ты ведь… женат, – выдавила она жалобно, – может, ты просто… ну… на отдыхе!
– Я разведусь, – сказал Павел так равнодушно, что Маша поняла – и правда разведется. – С той женщиной у нас давно уже любви нет, и я не уверен, что была когда-то.
– Была, – задумчиво произнесла Маша. – Такие, как ты, Санников, женятся только по любви.
– Наверное, – согласился он. – Была, да вся вышла. А с тобой… Это не такая любовь, как с женой, это другая, и я без тебя не смогу. Так что можешь вечером позвонить своему Вольдемару и все ему объяснить. И свадьбу отменить заодно. Я тебя ему не отдам.
– Какую свадьбу? – не поняла Маша.
– Он же твой жених, – напомнил Санников ехидно. – Ты его любишь, вы планируете жениться и ретривера. Так?
– Ты что, все запоминаешь, что я говорю?!
– Да. То, что ты говоришь, я помню, – ответил Павел уже серьезно, и Маша успокоилась совсем.
Ей не почудилось, не показалось, и она не намечтала себе. Он может быть ее. Он будет ее. Только выяснить, что случилось с Лизой.
– Идем теперь, – сказал Павел и крепко поцеловал Машу в губы.
15
Ничто не усиливает любви так, как непреодолимые препятствия.
Кафе, откуда отправили загадочное Лизино письмо, располагалось на одной из узких улочек, приставленных, словно яхты, к громадному причалу – бульвару Рамблас. На самом бульваре шла туристическая жизнь, торговали картинами, цветами и даже живыми цыплятами, а по улицам ходили меньше, и тут царил готический полумрак. Солнце не могло пробраться в щели, чтобы осветить мостовую, и удовольствовалось верхними этажами домов. Дальше начинался лабиринт улиц и переулков, где наверняка таились крохотные городские чудеса.
Но сегодня Павлу и Маше было не до чудес. Кафе – несколько рядов компьютеров в большом прохладном помещении – они отыскали быстро, а девушка за стойкой, выслушав короткую просьбу, покачала головой и позвала начальника.
Владельцем интернет-кафе оказался высокий белокурый скандинав – то ли финн, то ли норвежец, то ли вообще швед, говоривший по-английски прекрасно. Он выслушал Павла, помолчал и сказал:
– Это очень интересно, но, боюсь, я не смогу вам помочь.
– Вы не помните эту девушку? – уныло спросила Маша.
– Конечно, нет. Здесь бывает масса людей каждый день.
– С какого компьютера было отправлено это письмо? – Павел протянул ему распечатку с IP-адресом, раздобытым бойким Жориком.
Норвежец (а может, финн?) взял листочек, похмурился над цифрами и указал:
– Вот с этого, за колонной.
– Туда смотрит камера. – Павел ткнул пальцем в потолок. – У вас же камеры здесь поставлены так, чтобы не было слепых зон. Наверняка есть записи.
– Увы, – развел руками блондин, – я открою вам страшную тайну. Эти камеры – только для вида, запись на них не идет, зато подростки не безобразничают.
Маша вконец расстроилась – последняя ниточка оборвалась, – однако Павел и не думал отступать. Он, наоборот, сделал шаг к хозяину кафе; тот попятился.
– Послушайте… как вас зовут?
– Миккель.
– Послушайте, Миккель. Давайте вы оставите эту сказку для туристов. Я уж как-нибудь могу отличить работающую камеру USBOX от неработающей. Вы выходили из той двери, за ней у вас пультовая, экраны включены. – Он заговорил мягче. – Я ведь не хочу ничего плохого. Пропала сестра этой девушки, и если мы увидим, кто отослал письмо, мы сможем ее найти. Если бы у вас сестра пропала, разве вы бы ее не искали?
Миккель помолчал, а потом сказал:
– Ладно, идемте.
– Умеешь ты людей уговаривать! – восхищенно шепнула Маша, но Санников только отмахнулся.
В помещении, где стоял пульт, было довольно тесно, однако все поместились. Миккель сел за стол и полез в коробки, стоявшие сбоку. Коробки были доверху набиты дисками.
– Когда это было? А, есть время. – Он снова заглянул в распечатку, кивнул и через некоторое время, потребовавшееся на поиски, выудил нужный диск. – Мы храним записи в течение полугода, вам повезло.
– Нам повезло, что вы нам помогаете, – на всякий случай польстила Маша. – Вы ведь не испанец, да? Вы из Норвегии?
– Из Дании, – охотно пошел на контакт Миккель. – Здесь теплее, чем у нас.
– В России тоже еще холодно…
– А вы догадливые, – сказал датчанин. – Тот, другой, мне поверил, что камеры не работают.
– Другой? – переспросил Павел.
– Да, испанец. Из местных, похоже. Он приходил, наверное, месяц назад и тоже спрашивал про этот компьютер и девушку. Но когда я объяснил, что камеры не снимают и я ничего не помню, спокойно ушел.
Диск загрузился, и Миккель запустил перемотку.
– Так, письмо отправлено в двенадцать сорок две… Сейчас. – Он остановил на двенадцати сорока. Камера показывала часть компьютеров, в том числе и тот, за колонной, откуда отправляли письмо. Пока за ним никого не было. Не успела Маша, пребывавшая вне себя от волнения, съехидничать что-либо на тему святого духа и е-мейлов, как появился… мужчина. Он быстро прошел и сел за компьютер спиной к камере.
– Это не Лиза, – озвучила Маша очевидный факт.
– Лица не видно? – спросил Павел у Миккеля. – С другой камеры?
– У нас почти нет мертвых зон, но есть эти две колонны, – поморщился тот. – Сбоку не будет видно. Но вот – двенадцать сорок две, этот человек отправил ваше письмо.
Мужчина, сидящий за компьютером, пошевелил «мышью», свернул окно браузера и встал. И ненадолго – буквально на секунду – повернулся лицом к камере.
– Остановите! – рявкнул Павел.
Размытое лицо застыло.
– Можете увеличить?
Миккель нажал несколько кнопок, и лицо рывком приблизилось. Павел посмотрел-посмотрел, а потом выругался – Маша даже дернулась испуганно. До сих пор Санников не произносил ни одного матного слова.
– Что такое, Паша? – спросила она осторожно. – Ты его знаешь?
– Конечно, я его знаю, – прорычал Санников, – это же Егор Ковальчук. Тот самый, вместо которого я сюда поехал.
Как только вышли из интернет-кафе, Павел тут же принялся названивать – видимо, своему закадычному приятелю Егору, Маша не уточняла. Она отошла в сторону, прислонилась к стене дома и обхватила себя руками. Ее запоздало начало трясти.
Вот оно как. Значит, Лиза действительно связалась с кем-то из группы. И этот кто-то – что с ней сделал? Убил?..
Если он убил ее, подумала Маша ясно, я его сама убью. Найду и вытрясу его тщедушную душонку.
Вернулся мрачный Павел.
– Телефон не отвечает… – Он постоял, постукивая мобильником по бедру и над чем-то сосредоточенно размышляя, и спросил Машу: – Ты тут постоишь еще немного? Я сделаю один звонок.
– Постою, – согласилась она покорно.
Павел снова отошел и на сей раз, похоже, дозвонился: Маша слышала, как он негромко разговаривает, причем по-английски. Она стояла, смотрела на золото крыш в вышине и чувствовала холодок между лопатками – там, где прикасалась спиной к стене.
Санников вернулся минут через пять.
– Нужно будет подождать немного, – сказал он ободряюще, и от этого тона у Маши потеплело внутри. – Мы узнаем, куда он ее дел.
Павел тоже знает, куда Егор, скорее всего, дел Лизу. Но до последнего момента этого не произнесет.
– Ты думаешь, он принуждал ее быть с ним, а когда надоела – убил? – тихо спросила Маша. – Заставил ее позвонить гиду, угрожая, что иначе убьет, а потом все равно убил? Забрал ее вещи, написал это письмо…
– Маш, – Павел обнял ее и притянул к себе; от его футболки хорошо пахло одеколоном, – я знаю Ковальчука много лет. Он разгильдяй, но психологически он – не убийца.
– Все не убийцы до поры до времени.
– Мы скоро все выясним. Сейчас нам нужно…
– Эй, привет! – послышался веселый голос, и, высунув нос из-за Павлова бицепса, Маша увидела идущих по улице Свету и Дениса. – А мы тоже сбежали!
– Честно говоря, не очень люблю Олимпийские деревни и прочее. Мне и Гауди хватило, – усмехнулся Денис. Парочка остановилась рядом с Машей и Павлом и синхронно заулыбалась. – А мы так и подумали, что вы… ну…
– Вместе, – подсказала Света.
– Мы вместе, – согласился Павел и обнял Машу за плечи.
– Слушайте, раз уж мы встретились, может, пойдем, кофе выпьем? – предложил Денис. – Мы как раз шли, искали одно этническое кафе. Я о нем вычитал в Интернете. Оно где-то здесь неподалеку – то ли два раза налево, то ли три направо.