Все эти источники дохода были неподконтрольны кортесам, и в середине царствования увеличение поступлений от них позволило короне долгое врем обходиться вообще без созыва кортесов. За период после смерти Энрике IV в 1474 году и до смерти Фердинанда в 1516-м кортесы собирались шестнадцать раз, и четыре из этих сессий произошли до 1483 года, а другие двенадцать после 1497 года. Новое обращение к кортесам в конце 1490-х обусловилось значительным увеличением финансовых потребностей в связи с войной в Гранаде и итальянской кампанией. Как оказалось, возросших доходов короны хватало только для мирного времени, но война в Гранаде вынудила Католических королей брать займы и продавать juros – финансовую ренту, и в 1501 году финансовая необходимость заставила их прибегнуть к помощи кортесов.
Несмотря на то что полностью обойтись без кортесов оказалось невозможно, Фердинанду и Изабелле не составило большого труда подчинить их своей воле. Задачу облегчали недостатки самих кортесов. Собирать знать и духовенство не входило в обязанности суверенов, и после 1480 года присутствие представителей этих сословий стало редким. Это означало, что основная тяжесть ложилась на городских procuradores (поверенных. – Пер.). При Фердинанде и Изабелле своих представителей могли отправлять в кортесы только восемнадцать городов, а с 1429 года представительство городов было ограничено всего двумя procuradores от каждого города. Таким образом, короне противостояли всего тридцать шесть выходцев из буржуазного сословия. Маловероятно, чтобы эти тридцать шесть человек могли долгое время противиться требованиям королей, особенно в то время, когда монархия, добившись поразительных успехов в борьбе с аристократией, начала сжимать свою хватку на шее городов.
Более пристальное наблюдение за муниципалитетами стало основной предпосылкой и для контроля над кортесами, и для более эффективного утверждения верховенства королевской власти в Кастилии в целом. Обнесенные стенами города, испещрившие кастильский ландшафт, пользовались большой степенью независимости от короны и имели много черт, характерных для городов-государств. Основанные один за другим в ходе продвижения реконкисты на юг, они получали от великодушных королей свои fueros – хартии о свободах и привилегиях – и щедро наделялись обширными участками земли, расширявшими их юрисдикцию далеко в окружавшую сельскую местность, которая служила для покрытия основной части их расходов. Хартии давали им право формировать свою ассамблею – consejo, обычно состоявшую из глав семей (vecinos), которая каждый год выбирала нескольких муниципальных чиновников. Судейские чиновники, отправлявшие гражданское и уголовное правосудие, назывались alcaldes – алькальды, а чиновники, возглавлявшие администрацию, назывались regidores – регидоры. Регидоров могло быть от восьми до тридцати шести, и они осуществляли реальное муниципальное управление. В распоряжении регидоров имелось достаточно много служащих, выполнявших ежедневную административную работу в городе: alguasil – главный офицер полиции, escribano – чиновник, который вел муниципальную регистрацию, и fieles – мелкие служащие, выполнявшие такие обязанности, как проверка мер и весов и надзор за муниципальными землями.
В XIV веке сильные демократические традиции, характерные для жизни кастильских муниципалитетов в предшествующие два столетия, начали исчезать. По мере того как задачи муниципального управления усложнялись, а монархия испытывала все более сильную ревность к власти муниципалитетов, consejo расшатывались изнутри и одновременно были атакованы извне. В период царствования Альфонсо XI (1312–1350) consejo уступил значительную часть своей власти в пользу регидоров, которые теперь назначались короной, вместо того чтобы избираться домовладельцами. Например, в Бургосе, который можно считать моделью многих кастильских городов, было шесть алькальдов, исполнявших обязанности судей, и шестнадцать регидоров, управлявших городом, подобно закрытой группе олигархов. Помимо судей в некоторых городах появился новый чиновник под названием коррехидор, которого король выбирал за пределами муниципалитета, чтобы он помогал регидорам управлять городом.
Проблемы, постигшие корону Кастилии в XV веке, неизбежно заставили ее проверить, как ведут себя муниципалитеты, чтобы поставить их под жесткий королевский контроль. При Хуане II корона, чтобы пополнить свою пустую казну, начала создавать и продавать муниципальные должности, что прямо противоречило хартиям городов, где четко обозначалось, сколько должно быть чиновников. Рост продажности и ослабление королевского контроля открывали местным магнатам и конкурирующим фракциям широкое поле для расширения своего влияния в органах муниципального управления, поэтому города оказались либо разделены между местными феодалами, либо попадали в руки маленьких самовоспроизводящихся групп олигархов.
Естественно, что при таких обстоятельствах Изабелла должна была прекратить следовать политике ее предшественников. Поскольку теперь города Кастилии больше волновало восстановление порядка, чем сохранение свобод, момент был самый благоприятный. На сессии 1480 года в Толедо кортесы санкционировали принятие различных мер для усиления королевского контроля над муниципальной администрацией и повышения стандарта городского управления. Все города, где еще не было casa de ayuntamiento – городской ратуши, должны были построить ее в течение двух лет. Сведения обо всех специальных законах и привилегиях следовало хранить в письменном виде. Все гранты на предоставление наследуемого права на какую-либо должность отменялись. Но самое главное, в этом году во все города Кастилии были назначены коррехидоры.
Повсеместное насаждение должности коррехидора было, безусловно, самой эффективной мерой, принятой Фердинандом и Изабеллой для расширения королевской власти над кастильскими муниципалитетами. Как и английский мировой судья, с которым у него было много общего, коррехидор являлся основным связующим звеном между центральным правительством и местными органами управления. Однако от мирового судьи он отличался тем, что был именно королевским чиновником, никак не связанным с тем местом, куда он назначался. Этот чиновник исполнял одновременно и административные и судебные обязанности. Знаменитый декрет 1500 года, где были утверждены обязанности коррехидора, показывает, что ему полагалось наблюдать за всеми делами общины, организовывать ее обеспечение, отвечать за поддержание порядка и предотвращать попытки знати и духовенства узурпировать юрисдикцию. Теоретически коррехидор занимал свой пост всего два года – хотя на практике этот период мог быть гораздо дольше – и в конце своей службы он подвергался residencia – проверке на предмет того, как он исполнял свои обязанности.
Ко времени царствования Филиппа II в Кастилии существовало шестьдесят шесть corregimientos. Эти corregimientos скорее дополняли, чем заменяли муниципальную администрацию, хотя в то же время многие дела муниципалитетов они включили в сферу королевского контроля. Совет регидоров, состоявший из идальго и состоятельных горожан, получавших свои посты по королевскому назначению (а со временем по наследству или путем покупки), оставался чрезвычайно влиятельным, даже несмотря на то, что на его собраниях председательствовал коррехидор. Таким образом, муниципальное управление представляло собой хрупкое равновесие постоянных регидоров и временного коррехидора, а рудименты прежней муниципальной демократии выражались в сохранении права vecinos выбирать некоторых других чиновников городских администраций.
Помимо того что коррехидоры выполняли сложные административные обязанности, они стали самыми главными представителями судебной власти в своей местности, узурпировав многие судебные функции, прежде выполнявшиеся муниципальными алькальдами. Еще задолго до того, как Фердинанд и Изабелла взошли на престол, города начали терять право выбирать своих собственных алькальдов, а с приходом новых монархов процесс пошел еще быстрее. Потеря этого права постоянно вызывала протесты со стороны городов и деревень, и в некоторых местах удавалось достичь компромисса. Община продолжала выбирать своих алькальдов, которые теперь назывались alcaldes ordinaios и работали параллельно с коррехидорами и алькальдами, назначенными королем. Но если не считать нескольких привилегированных городов, власть алькальдов значительно уступала власти коррехидоров и касалась судейства только мелких гражданских и уголовных дел. Правда, они могли найти утешение в том, что коррехидоры не имели права носить одежды, которые до них носили алькальды.
Города и деревни, находившиеся в юрисдикции знати или духовенства – так называемые villas de señorio, – номинально оставались за пределами королевской юстиции и администрации. В конце XV века корона была не в том положении, чтобы начать прямую атаку на частные юрисдикции, и ей приходилось довольствоваться мерами, которые могли с течением времени ослабить сеньориальную власть. В частности, она проводила политику, прямо противоположную той, которую применяла в отношении городов, имевших свободы и привилегии от короны, и настаивала на том, чтобы в противовес власти феодала горожане имели право выбирать своих собственных чиновников. В villas de señorio, таким образом, consejo имел больше власти, чем алькальд, и по-прежнему выбирал алькальдов и регидоров, а сеньор только утверждал городских назначенцев. Правосудие первой инстанции отправлялось алькальдом, и его решения были выше решений коррехидора, назначенного сеньором, а затем, если требовалось, собирался личный совет сеньора, действовавший как уменьшенная копия Совета Кастилии. Несмотря на то что Фердинанд и Изабелла не пытались вмешиваться в эту частную судебную систему, действовавшую параллельно с судебной системой короны, они настаивали, что сеньоры должны поддерживать высокий уровень судейства, и были всегда готовы вмешаться, если имело место попрание справедливости. Спустя годы корона, настаивавшая на своем судебном примате и большей компетентности королевских судей во многих областях юриспруденции, смогла выбить фундамент из-под независимой судебной власти кастильской аристократии. В результате к концу XVI века влияние королевских коррехидоров достигло каждого уголка Кастилии.