Конвоир наконец-то принял решение, достал флягу, наклонился над пленником и поднес ее к его рту.
– Руки убери, мешают, – сказал он.
Алексей прямым ударом врезал конвоиру в лоб. Тот откинулся назад и зашелся мелкой дрожью.
А Донцов уже устремился вперед. Второй конвоир не успел осознать происходящее, получил сцепленными руками по макушке и ткнулся носом в настил грузовика.
Алексей метнулся к первому конвойному, подтащил его к заднему борту, приподнял и выбросился вместе с ним из машины, находясь сверху. Так он и приземлился. Удар оказался мягким.
«Вроде бы цел, коленом ударился, но терпимо. Интересно, из кабины заметили? А, плевать!» – подумал Донцов, оттянул бездыханного конвоира в кювет и быстро обшарил его.
«Жив ли? Ключи от наручников были у него. Ага, вот они. Нож, карабин, фляга, папиросы. Свидетеля оставлять нельзя. Надо добить».
Он резанул ножом по сонной артерии конвойного и, слегка прихрамывая, устремился в ближайший лесок, находящийся в сотне метров от дороги.
«Машина не остановилась, значит, меня не заметили.
Требуется определиться на местности. «Из кузова грузовика много не разглядишь. По времени выходит, что мы проехали километров двадцать. А вот откуда стартовали?
Я очнулся, когда меня тащили по лесу в районе Пособланко. Но мне тут же вкололи какую-то дрянь. Я вновь отключился и дальнейший путь отследить не мог.
В любом случае нужно двигаться на северо-восток, уйти как можно дальше от трассы. Франкисты обнаружат, что я сбежал, и начнут искать ветра в поле».
Алексей ехидно усмехнулся, сориентировался по солнцу и зарысил в выбранном направлении. Ему хотелось пить. Он откупорил флягу и сделал пару глотков.
«Вода. Это хорошо. Вино плохо утоляет жажду, а уж водка – тем более».
Через какое-то время лес заметно поредел. Под ногами у него захлюпало. Донцов прошел еще немного и по колени провалился в какую-то яму. Запахло затхлой сыростью, заквакали встревоженные лягушки, крикнула птица.
«Вляпался в болото, – понял Алексей. – Надо вернуться и попытаться обогнуть его по пологой дуге, не теряя направления».
Он сделал крюк в несколько километров и вновь очутился в лесу. Болото оказалось не столь обширным. Стемнело. Желудок жалобно урчал, требовал пищи.
«Не охоту же здесь затевать, хотя дичь в этих местах наверняка отыщется. Где я? Кто тут поблизости? Услышат стрельбу. Да и спичек нет. Курево есть, а с ними не сложилось. Вот ведь незадача».
Он нарезал веток, соорудил из них ложе, ими же укрылся и мгновенно уснул.
На рассвете Донцов проснулся, умылся утренней росой и двинулся дальше. Вскоре он вышел из леса. Перед его взором открылись желтые квадраты скошенных полей, разграниченные рядами фруктовых деревьев. Между ними вилял ухабистый проселок.
«Каждая дорога ведет к цивилизации», – решил Донцов и зашагал по грунтовке.
Пахло прелой травой. Подойдя в фруктовым посадкам, он увидел гранаты, лежащие на земле. Это была хоть какая-то, но еда. Для обмана желудка она вполне подходила.
Пока он возился с плодами, позади послышалось легкое ржание. Донцов моментально снял карабин с предохранителя, сунул его в траву и лишь потом обернулся. К нему приближались двое верховых, вооруженных такими же карабинами.
«Военный патруль. Пронесет? Нет, не судьба!»
Всадники остановились метрах в пяти от Алексея.
– Кто такой? Документы.
– Да нет у меня документов, сгорели они. Я беженец.
Донцов прекрасно осознавал, что по выговору он никак не сойдет за местного жителя, да и вообще за испанца. Надо было действовать.
– Лечь на землю, руки за голову! – последовала команда.
– Я сейчас…
«Вас сделаю», – мысленно закончил фразу, глядя прямо в стволы, наставленные на него. – Но сначала надо продемонстрировать полное подчинение, растерянность и страх».
– Все, ложусь, – проблеял Донцов дрожащим голосом.
Он медленно опустился на колени, а потом резко откатился в сторону, скрылся в высокой траве. В следующий момент прогремели два выстрела. Один из конных уткнулся в шею лошади, сполз вниз и повис на стременах. Второй вскрикнул, схватился за плечо и выронил оружие. Ударил третий выстрел. Финита ля комедия.
Внезапно конь под одним из всадников поднялся на дыбы, заржал и как угорелый понесся прочь. Вторая лошадка спокойно начала пощипывать сухую траву. Она не обращала внимания на человека, висящего на ней.
«Вот у меня и транспорт появился».
На лице Донцова не дрогнул ни один мускул. Он давно привык к подобным сшибкам, снял с лошади труп и оттянул его в глубину посадки. После этого Алексей залез в сумку, притороченную к седлу, где обнаружил краюху хлеба, кусок копченой баранины и, к величайшей своей радости, спички. Кобыла как ни в чем не бывало продолжала щипать траву.
«А вот теперь все без обмана. Радуйся, чрево голодное!»
Донцов подкрепился, наконец-то выкурил папиросу, вскочил на лошадь и рысью поскакал по дороге.
«Жить стало лучше, жить стало веселее». Так говорил товарищ Сталин.
Через некоторое время впереди показались дома и купол католического храма.
«Надо бы понять, где я вообще нахожусь. Попробую обратиться к местному падре. Попы вроде как занимают нейтральную позицию в этой проклятой войне».
Донцов спешился у кованой ограды, привязал к ней лошадь и зашел в храм. Какой-то церковный служка возился на алтаре. Алексей спросил, как ему увидеться с падре по срочному делу. Служка махнул рукой в сторону прохода, устроенного рядом с алтарем.
Священника Донцов обнаружил в одной из задних комнат. Тот что-то писал на листке бумаги, периодически перелистывал толстый фолиант, лежащий перед ним. Алексей прекрасно осознавал, что для получения нужной информации ему придется лгать, причем умело.
– Слава Иисусу Христу! – сказал он, поклонившись.
– Во веки веков. Аминь, – ответил священник. – Что привело тебя сюда, сын мой?
– Я эмигрант из СССР, Василий Иванов, недавно прибыл в Испанию, а тут такое! – начал Донцов, поглядывая на падре.
Тот молчал и недоверчиво хмурил брови.
«Ну и что говорить дальше?» – прикинул Алексей, и тут его озарило.
– Я принял католическую веру. Отец Николас из Севильи обещал пристроить меня послушником в монастырь Святого Доминика. Он как раз направлялся в Валенсию. Я сопровождал его.
Про монастырь Донцов узнал от Мигеля, когда тот знакомил его с достопримечательностями Валенсии.
– Николас? – падре удивленно вздернул брови. – Из кафедрального собора?
– Да, оттуда, – подтвердил Донцов и понял, что лжет в нужном направлении.
– Я хорошо знаком с Николасом, я падре Антонио. Говори дальше. – Священник застыл в ожидании продолжения рассказа.
– Мы попали под артиллерийский обстрел. Моя лошадь перепугалась и занесла меня не знаю куда.
– А Николас тоже ехал верхом? Это нонсенс. – Священник вновь недоверчиво напрягся.
– Нет, он ехал на телеге, – ответил Донцов после небольшой заминки. – Я на лошади. А потом как рвануло!..
– Так какой помощи ты от меня ждешь? – спросил священник.
– Мне необходимо пересечь линию фронта и отыскать падре Николаса, дай-то Господь ему здоровья. Но у меня нет документов. Они остались у падре Николаса. Не могли бы вы написать мне какую-нибудь рекомендательную записку? Мол, податель сего Василий Иванов направляется в монастырь Святого Доминика, ну и так далее.
– Господь велел людям помогать друг другу, – немного подумав, проговорил священник. – Я сделаю, что ты просишь. До линии фронта отсюда около тридцати километров. Я объясню тебе, как туда проехать. Передай от меня привет падре Николасу.
«Видимо, подобная бумага его ни к чему не обязывает», – решил Донцов, вышел из храма, вскочил на лошадь и поскакал по маршруту, указанному священником.
Бумага, написанная падре Антонио, действительно сработала на пропускном пункте, где у Донцова потребовали предъявить документы.
Алексей зашел в гостиную и обнаружил там Альбу. Она сидела за столом, облокотившись на столешницу и закрыв лицо руками.
– Продукты положи в деревянный ящик на кухне, – сказала она чуть хрипловатым голосом, не глядя на него.
– Я и тебя могу положить куда-нибудь, – со смехом проговорил Донцов.
Альба вздрогнула, распахнула глаза и уставилась на Алексея.
– Ты жив! – Она кузнечиком выскочила из-за стола, повисла на шее у Донцова и начала его беспорядочно целовать в губы, щеки, глаза. – Все считают тебя погибшим, высылали поисковую команду, чтобы она нашла тело…
– А я взял и воскрес, – перебил ее Донцов. – Да успокойся ты!
– Все! – Альба оторвалась от Алексея и без сил опустилась на диван.
Донцов присел рядом и обнял девушку за плечи.
В дверь постучали. В комнату вошел боец с коробкой в руках.
– Продукты положи в деревянный ящик на кухне, – распорядился Донцов, едва сдерживая смех, и спросил Альбу: – Кто сейчас командует отрядом?
– Солейко. Он исполняет обязанности. Уже нет, – ответила Альба.
– Где он сейчас?
– В штабе, у Агустина.
Донцова разобрал смех.
– Связь есть?
– Есть. Звони. – Альба махнула рукой в сторону телефонного аппарата, стоявшего на подоконнике.
Алексей подошел к нему, снял трубку и попросил телефониста связать его с кабинетом капитана Карероса.
– Попросите к телефону лейтенанта Солейко.
– Слушаю, – раздался в трубке голос Сан Саныча.
– Ты, говорят, командуешь отрядом, товарищ лейтенант? – Донцов едва сдерживал смех. – Вот и продолжай, а я поеду на побережье трепангов ловить.
– Ну и шутки у тебя, командир.
Солейко ничуть не удивило внезапное воскрешение Донцова.
– Гони сюда, доложишь обстановку. Мне тут один немец поведал, что танки «Т‐26» подвезли, – сказал Донцов, положил трубку и посмотрел в окно.
Небо было безоблачным, фруктовые деревья перед домом зацвели, весна набирала обороты.
Малолетние диверсанты
После очередного рейда бойцы отряда получили двое суток отдыха. Они расползлись по городу, но к полуночи должны были вернуться в казарму. Некоторые, успевшие завести себе подружек, пытались возражать, но Солейко быстро вправил им мозги. Его могучая комплекция и без всяких слов выглядела очень убедительно.