– Горе в том, что я уже оставил в условленном тай нике в Монсоне бумагу для наших братьев, которые вскоре неминуемо придут сюда. Я также послал им шифрованное письмо с гонцом, но вестей от них так и не было. Если гонец не добрался, и братья найдут толь ко тайник в Монсоне, они обязательно придут сюда и, если надо, возьмут замок, оказавшийся в руках клятвоотступников, пусть даже им придется его штурмовать… И что же они найдут, если мы сокроем нашу реликвию в другом месте?
На что брат Бриан ответил:
– Оставьте на всякий случай еще одно послание. Даже если враг найдет тайник, мы ничего не потеряем, зато, когда наши братья придут сюда, они найдут бумагу и будут знать, где сокрыта священная реликвия, даже если нас всех схватят и придадут мучительной смерти, как это было во Франции.
– Да будет так! – произнес брат Роже.
Он склонился над столом, достал из своей котомки кусочек пергамента, нацарапал на нем несколько строк и сказал:
– Я положу вместе с посланием несколько золотых монет нашей особой чеканки. Пусть они будут доказательством того, что это послание оставлено нами…
Замуровав в стену шкатулку с пергаментом и монетами, брат Роже вернулся к своим рыцарям, которые ждали его в полной готовности. Было темно, и сильный ветер развевал черные плащи воинов. По команде они вскочили в седла и медленно двинулись вперед. Их было двенадцать.
Под охраной конного отряда шли шесть тяжело нагруженных вьючных лошадей. На спине одной из них, ведомой под уздцы двумя рыцарями, был приторочен ремнями огромный короб.
– С Богом, братья! – проговорил рыцарь Роже, и отряд чуть прибавил шагу. В этот момент послышались раскаты грома, и ночное небо осветилось яркой молнией. Двенадцать черных всадников, скакавших по склону каменистого холма в глубоком молчании, казались восставшими из могил призраками.
Вдруг лицо брата Роже осветилось сполохом молнии, он медленно повернул голову и грозно промолвил:
– Берегись…
От этого замогильного голоса де Крессэ проснулся в холодном поту.
«Что это? – думал он. – Просто сны? Или видения, которые ведут меня к разгадке тайны?»
Все, что только что ему почудилось, было удивительно реальным: казалось, будто он сам ехал в грозу с этими рыцарями и мог потрогать их рукой. Молодой офицер еще четверть часа лежал в темноте с открытыми глазами, снова и снова вспоминая свою грезу.
«В прошлый раз подобное видение помогло мне раскрыть тайну шифра… И вот снова брат Роже обратился ко мне. Что значит эта слово: „Берегись!“? Не хотел ли он предупредить меня о какой-то опасности?»
В это мгновение с улицы донеслись шаги нескольких солдат, где-то послышался окрик часового и ответ караула. Эти звуки словно вернули Анри в реальность, и он подумал: «Выспаться надо хорошо, а не размышлять о дурацких видениях… Кто я, офицер или суеверная бабка?»
С этой мыслью он завернулся в плащ и уснул крепким сном.
Глава 26Сан-Хуан-де-ла-Пенья
Отряд де Крессэ, усиленный четырьмя ротами из гарнизона Хаки, выступил на рассвете и через три часа необременительного марша по почти идеально ровной, удобной дороге добрался до деревни Санта-Крус-де-ла-Серас.
Пока пехота и конница двигались вперед, Анри с интересом слушал рассказы монаха, который ехал подле него на страшной облезлой кляче. Бывший монах, а ныне писарь при городском муниципалитете, завернутый, как и все жители окрестного селения, в плотный коричневый плащ из грубого сукна, без умолку рассказывал о своем монастыре, братию которого разогнали с приходом к власти короля Жозефа. После этого в заброшенном здании так называемого Верхнего монастыря обосновались герильясы. А их, в свою очередь, выбил оттуда в прошлом году французский отряд.
– Ну и запалили все! Долго горело, но все равно все не сгорело – рассказывал монах, бурно жестикулируя, несмотря на то что едва сидел на своей дохлой лошаденке.
– И много ценностей погибло? – с тревогой спросил Анри.
– Да ценностей-то никаких! Это же был Верхний монастырь.
– И что?
– Как что? Главная ценность – Нижний монастырь. Но нижний он, конечно, относительно, потому что тоже стоит на горе, хоть все-таки не на самой ее вершине. А над ним на верху скалы, на плоскогорье в семнадцатом веке построили огромное здание, вот его-то и называют Верхним монастырем. Но там, кроме келий, ничего особенно не было.
– А в Нижнем?
– В Нижнем… в Нижнем все и хранится. Это один из самых древних монастырей, и, пожалуй, самый удивительный в Испании. Построен он словно под крышей из огромной скалы, давным-давно, то ли в девятом, то ли в десятом веке, на месте, где еще раньше жили святые отшельники. Потом там стали хоронить всех королей Арагона, и их могилы до сих пор в целости и сохранности.
– А французы, когда пришли, ничего не попортили?
– Да нет, слава Богу, не только не попортили, но и ваш командующий… как его там, генерал Суше… даже распорядился все привести в порядок и тщательно сохранять.
– Да, это я знаю, – кивнул Анри. – А что вы мне можете сказать про капеллу Святого Вото, и где она находится?
– О, капелла Святого Вото! – При этих словах монах поднял глаза к небу и набожно перекрестился. – Это, наверно, и есть самое необычное место в монастыре! Часовня стоит на отшибе, шагах в пятистах от Верхнего монастыря, почти на краю скалы. Согласно легенде, именно здесь когда-то давным-давно охотился молодой дворянин по имени Вото. Погнался он на коне за оленем, выскочил на край скалы и сорвался, но обратил свою молитву к Богу. Каково же было его удивление, когда божественными силами он был плавно опущен на землю, а в том месте, где он приземлился с конем, обнаружилось жилище умершего отшельника. И тогда Вото понял, что это глас свыше. Поехал он домой и убедил своего брата Феликса продать все их состояние, стать отшельниками и поселиться под скалой… Так появились там эти святые отшельники, а уж позже там, где они жили, построили Нижний монастырь.
– Но а капелла-то?
– Капелла? Внешне ничего необычного, разве что стоит на самом краю скалы. Местные считают, что именно там случаются все чудеса. Якобы, придя туда и коснувшись ее пола, люди излечиваются от самых тяжких недугов, слепые прозревают, хромые начинают ходить, а глухие – слышать.
– А это не так?
– По правилам нашей обители положено было считать, что ее самой святой и чудодейственной частью является Нижний монастырь, хотя, конечно, кто его знает… Недавно горожанин из Хаки, у которого один глаз вообще не видел, а другой видел едва-едва, пришел в эту капеллу, помолился, опустился на пол. Я при этом сам там стоял, вдруг смотрю, он вскакивает и кричит: «Чудо! Чудо! Вижу!..» Так-то бывает… А иногда, говорят, по ночам часовня сама светится! И сияет в горах, как далекий маяк в море.
За разговором Анри даже не заметил, как пролетело время, и они подошли к деревне Санта-Крус-де-ла-Серас. Дальше уже начинался подъем в горы. Было еще только десять утра, и Анри решил дать своему войску большой роздых перед боем – до монастыря оставалось около двух лье по горной дороге.
Колонна войск шумно заполнила улицы живописной деревни, через которую протекала чистая речка. Кто-то из солдат повалился на траву, чтобы прикорнуть, кто-то поправлял амуницию, кавалеристы привязывали лошадей, ослабляли подпруги, проверяли конское снаряжение…
Де Крессэ собрал всех своих командиров в большой комнате постоялого двора напротив древней романской церкви Санта-Мария, которая наверняка помнила еще тамплиеров. В просторной комнате за грубо сколоченным столом собралось полтора десятка человек: все основные командиры пехотных и кавалерийских подразделений, командир артиллерии и капитан инженеров.
Вначале обстановку доложил капитан карабинеров Верьер, который был выделен из гарнизона крепости в помощь Анри. Дело в том, что несколько карабинеров Верьера еще вчера незаметно подкрались к вражескому лагерю, и теперь капитан с черными курчавыми волосами и черными бровями, судя по акценту, уроженец юга Франции, подробно излагал результаты разведки, тыча в разложенную на столе бумагу со сделанными им набросками неприятельских позиций.
– Вот здесь, прямо перед Нижним монастырем, они соорудили настоящий форт, – рассказывал Верьер с ярко выраженным гасконским выговором. – Из камней сооружена присыпанная землей стена с амбразурами. Здесь же у них стоят пушки, всего два ствола. Дальше – единственная дорога наверх, к Верхнему монастырю, также укрепленная. Тропинки, которые идут вдоль дороги, тоже перекрыты.
– Послушайте, так ведь тут целая крепость! – воскликнул командир батальона пехоты Жерар.
– Ну, крепость не крепость, – проговорил Верьер, – но подготовились они неплохо. Да и герильясы какие-то необычные…
– Чем необычные? – задал вопрос де Крессэ.
– Да почти все в форме, с хорошим оружием, с экипировкой военной, да и с выправкой тоже.
– А что известно о численности?
– Человек триста – четыреста, но это еще не все. К ним накануне прибыл огромный караван из вьючных лошадей, груженных порохом, – так англичане снабжают партизан на севере Испании. Этот обоз, насколько нам известно, должен проследовать дальше, если мы, конечно, не разгромим банду… Так что, я думаю, они будут держаться твердо, да и бежать им особенно некуда, кругом скалы.
– А кто командует этим отрядом? – спросил Анри, чувствуя, что едва может скрыть охватившее его волнение.
– Как же, известно. Это молодой граф, которого все зовут Кондесито. Отъявленный герильяс! Наших солдат сколько покосил, ужас! Но, правда, ничего не скажешь, пленных никогда не обижал.
При слове «Кондесито» кровь ударила в голову Анри. Сознание того, что ему придется атаковать и, возможно, убить человека, который был братом девушки, всего четыре дня тому назад отдавшей ему свою невинность и поклявшейся хранить ему верность и любовь, «до тех пор, пока смерть не разлучит нас», потрясло его до глубины души.
– Вы точно знаете, что именно он командует отрядом?