– И каких-нибудь закусок на ваш вкус, да побыстрее! – добавил Монтегю.
Едва гарсон отошел в сторону, как адъютант поторопил друга:
– Ну, а дальше что, дальше что, Анри?!
– Дальше? А что дальше… лежал дома, вылечился, а вот сейчас приехал в Париж за новым назначением.
– И я тоже в Париже за новым назначением! Вот это совпадение! Вот это жизнь, Анри!
– Ну а теперь вы, Монтегю, расскажите: где вы? Что вы?
– Ну, как я уже сказал, очнулся я среди зловония. Такой был госпиталь в Хаке. Но, по счастью, в скором времени через город шел конвой, который вывозил раненых во Францию.
– Это что, тот, который проходил через три дня?
– Ну да, что-то вроде этого.
– Так и я тоже вернулся с этим конвоем.
– Вот дела… бывают же такие совпадения!
– И вы не встретили моего слугу?
– Нет.
– Но он был с этим конвоем!
– Может быть, – пожал плечами Монтегю, – я лежал весь замотанный, как мумия.
– Ну а дальше что?
– Ну а дальше меня привезли в военный госпиталь в Ортезе. Лечился там, потом перевели в другой госпиталь, получше, в Бордо. Ну а уж потом, когда стал ходить понемногу, поехал к себе домой в Кутанс. Вот, собственно, и все. – Закончив свой рассказ, Монтегю на секунду задумался и добавил: – А, вот еще что! В Ортезе я лежал в госпитале с одним лейтенантом, который был тоже ранен при штурме монастыря Сан-Хуан. Ему зацепило ногу, и он упал еще до взрыва капеллы, так что, лежа на земле, смог наблюдать этот эффектный момент издалека.
– И что он видел?
– Да, говорит, взрыв был такой, что казалось, что пол горы взлетело в воздух… Теперь там не часовня, а огромная воронка!.. Но вот что интересно, лейтенант мне рассказал, что солдаты вроде как после боя находили среди обломков старинные золотые монеты, и говорят, подобрали их немало.
– Значит, сокровище действительно было? Монтегю пожал плечами:
– Наверное…
– А Святой Грааль?
– Ну какой там Грааль, Анри? Я же говорю, пол горы взлетело к небу! Так что мы уже никогда не узнаем, был он там или нет.
– Жаль…
– Чертовски жаль… – кивнул головой Монтегю. Оба молодых офицера на миг замолчали, а потом де Крессэ уже совершенно другим тоном продолжил:
– А сейчас вы возвращаетесь в Испанию в штаб Сюше?
– Крессэ, вы меня смешите. Вы что, ничего не знаете?
– Да сегодня уже кое-что узнал, – отозвался Анри и добавил: – Вы, верно, имеете в виду войну с Россией?
– Ну да! С Россией! – радостно воскликнул Монтегю. – Анри, все говорят, что это будет последняя война империи! Как только мы разобьем царя Александра, воцарится всеобщий мир! Россия снова станет нашим союзником, англичане вынуждены будут поднять руки кверху, ну а в Испании все радостно примут короля Жозефа. Правда, нам больше не останется, Анри, никаких приключений! Поэтому все уже прозвали эту войну «Последняя война империи». Неужели я пропущу такое! Да черт с ним, с этим Арагоном!
Монтегю произнес эту речь, захлебываясь от восторга.
– И где же вы теперь будете служить? – спросил Анри.
– Назначение потрясающее! – воскликнул Монтегю. – Меня приписали к штабу маршала Даву. Послезавтра, – и он сделал жест, как будто машет на прощание, – до свидания, Париж, здравствуй, путь в Гамбург… Нельзя упустить такой шанс! Самое главное – отличиться в глазах Императора, тогда-то моя карьера будет сделана! – Произнеся это, Монтегю заметил, что Анри несколько помрачнел. – Вас что-то смущает, Анри? Кстати, а вас куда отправили?
– В Мюнстер. Туда выдвигается Третья кирасирская дивизия.
– Мюнстер… это где? Далеко от Гамбурга?
– Да не очень, – усмехнулся де Крессэ, – лье этак сто…
– Ну отлично! Почти соседи, – рассмеялся Монтегю, – будем ездить друг к другу на чашку кофе…
Анри секунду промолчал, а потом очень серьезно спросил:
– Монтегю, быть может, вам известно о том, что случилось с моей женой?
Монтегю вытаращил глаза:
– С женой?.. Вы что, женаты, Анри? Теперь пришла очередь удивляться Анри:
– Но как же, Монтегю, вы же сами организовали наше венчание!
Монтегю хлопнул себя по лбу и засмеялся:
– Ах, черт, совсем забыл! Правильно, вы же по венчались! Но это было давно и в Испании…
Анри стал совсем серьезным и медленно произнес:
– Эврар, я ее очень люблю. Улыбка пропала с лица Монтегю.
– И что вы теперь собираетесь делать?
– Я просил назначение в Испанию, но в военном министерстве мне передали предписание следовать в Мюнстер. Никто: ни заместитель министра, ни сам министр не хотят ничего менять. Говорят, что это может сделать лишь сам Император, так как назначение уже подписано им.
– Да бросьте, Анри, это же здорово! Мы пойдем на великую войну! На великую победу! Что вам делать у Сюше с его тридцатитысячной армией? Здесь знаете сколько собирается солдат! Знаете какие великие события готовятся? – Монтегю улыбнулся. – А Инессу еще лучше мы вам в Германии найдем! Говорят, там девушки свеженькие, чистенькие, белокурые…
– Монтегю, я правда люблю только мою Инессу. И не знаю, что мне теперь делать.
Монтегю опять посерьезнел.
– А что с ней? Вы получали от нее письма?
– Нет, Монтегю, ни одного.
– Ну вот видите, Анри, может быть, она гуляет там уже с каким-нибудь доном Педро, испанским грандом, а вы тут убиваетесь!
– Этого не может быть, Эврар! Она не такая, как все остальные женщины!
Монтегю чуть-чуть улыбнулся уголком рта.
В этот момент гарсон принес шампанское и кучу всевозможных закусок. Хлопнула пробка, и ароматное искрящееся вино полилось в бокалы.
– Анри, не печальтесь! Не люблю, когда вы печальны! – сказал Монтегю, поднимая бокал и чокаясь с де Крессэ. – Найдете вы свою Инессу! Давайте-ка за это и выпьем!
Адъютант с удовольствием выпил бокал ледяного шампанского, взял кусочек лотарингского пирога и, прожевав его, снова налил шампанского:
– Вот что, Анри, ей-богу, не переживайте! Клянусь, война с Россией будет пустяковым делом! Пара-тройка подвигов, получите полковничьи эполеты, и понесетесь в свою Испанию, и обязательно найдете Инессу. Не обращайте внимания на мои шутки, ждет она вас!..
На следующий день Анри получил любезный ответ от управления гофмаршала Дюрока. Там говорилось, что, «вследствие того, что Его Величество Император отбыл 19 сентября 1811 года со своей молодой супругой Марией-Луизой в поездку по северу Франции и Голландии, аудиенция в ближайшее время не может состояться. Возвращение Императора предполагается в первых числах ноября».
С сердцем, охваченным отчаянием, Анри отправился в место расположения своей новой части. Теперь он уже не знал, что делать. Он написал новое письмо маршалу Сюше, написал уже, наверное, десятое письмо на адрес Инессы в Сарагосу и, на всякий случай, такое же письмо на адрес особняка графа Вегуэра в Лериде. Но никакого ответа опять не последовало.
Анри не смирился со своим несчастьем, но дела службы в полку, новые товарищи, необходимость командовать и отвечать за людей постепенно ослабили боль. А когда молодой офицер садился на коня и выезжал перед фронтом своих блестящих эскадронов, он и вовсе забывал о своем горе.
Ведь «командир эскадрона» было лишь наименованием чина. На самом деле офицер в этом звании командовал двумя эскадронами – так под командованием Анри оказалось четыреста великолепных солдат, с которыми надо было постоянно работать. И эти текущие дела все более заглушали голос горя.
В субботу 28 марта 1812 года сорокатысячный корпус маршала Удино, к которому была приписана Третья кирасирская дивизия, церемониальным маршем шествовал по улицам Берлина. Это было удивительное в своем роде зрелище, гигантский парад, демонстрация мощи Великой армии перед жителями прусской столицы, которые с изумлением взирали на новые и новые батальоны, эскадроны и батареи, на сверкающие ряды войск, облаченных в полную парадную форму.
«Если это всего лишь один корпус, то какова же у них армия?!» – этот немой вопрос был написан на лицах берлинцев, уважавших воинскую силу.
С громом, звоном и блеском проходили по Унтер-ден-Линден нескончаемые колонны многоцветных полков – французских, швейцарских, хорватских. Позади пехотных дивизий, громыхая и звеня по мостовой тысячами подкованных копыт, шла конница.
Седьмой кирасирский полк шел первым в рядах кавалерии. Полковые трубачи в вызывающе нарядных желтых мундирах и еще более помпезно разодетые литаврщики ехали в голове колонны и так гремели своими трубами и литаврами, что можно было оглохнуть. Анри в полной парадной форме, в сверкающей кирасе ехал впереди своего полка рядом с полковником и вслед за командиром дивизии генералом Думерком. Блеск и величественность происходящего невольно ослепляли и подавляли грустные воспоминания. Несмотря на всю свою любовь и горе Анри чувствовал в этот момент только гордость за мощь своей армии и с удовольствием смотрел на эффект, который произвело грозное шествие французских войск на немцев.
После дневного парада, вечером, должен был состояться прием во дворце Шарлоттенбург. Праздник давали сам прусский король и маршал Удино. Анри заехал на квартиру, где его временно разместили, и с помощью Жака снял полированную кирасу, каску и тяжелые ботфорты. Надел изящный бальный мундир, короткие кюлоты и бальные туфли с чулками. Но когда он уже собрался, чтобы идти на праздник, полковой адъютант постучал в дверь и весело произнес:
– Мон командан, вам тут письмо какое-то…
Анри небрежным жестом принял из рук офицера маленький конвертик, а когда полковой адъютант вышел, Анри посмотрел на письмо и обомлел. На желтом конверте значилось: «Сеньору командану де Крессэ в Великую армию».
С сердцем, которое готово было выпрыгнуть из груди, Анри разорвал конверт и увидел несколько строчек, написанных мелким почерком по-испански. Анри так волновался, что в первый момент не сумел разобрать ни слова.
Лишь через минуту он смог сосредоточиться и наконец прочитал: «Сеньор командан, вам пишет девушка, которая была свидетельницей вашего венчания. Совсем недавно я узнала от моего друга, капитана Валантена, радостную весть, что вы не погибли. К сожалению, этого не знала Инесса Вегуэра, которая считала, что в один день потеряла брата и мужа. Никакие уговоры не остановили ее, и она решила посвятить остаток жизни служению Богу. Я не знаю, в каком монастыре сейчас Инесса, но, быть может, когда мне удастся ее найти, и она узнает о том, что вы живы, ее решение изменится. Примите выражение моего самого искреннего почтения, Мария Лопес».