{159}
БЕЗНАДЕЖНАЯ ПЕСНЯПеревод А. Гелескула
Сливаются реки,
свиваются травы.
А я
развеян ветрами.
Войдет Благовещенье
в дом к обрученным,
и девушки встанут утрами —
и вышьют сердца свои
шелком зеленым.
А я
развеян ветрами.
ПЕСНЯПеревод А. Гелескула
Пора проститься с сердцем однозвучным,
с напевом безупречнее алмаза —
без вас, боровших северные ветры,
один останусь сиро и безгласо.
Полярной обезглавленной звездою.
Обломком затонувшего компа́са.
ТРИ РАССКАЗА ПРО ВЕТЕРПеревод С. Гончаренко
Был красным ветер вдалеке,
зарей зажженный.
Потом струился по реке —
зеленый.
Потом он был и синь и желт…
А после —
тугою радугой взошел
над полем.
Запружен ветер,
как ручей.
Объяты дрожью
и водоросли тополей,
и сердце — тоже.
Неслышно солнце
за зенит
склонилось в небе…
Пять пополудни.
Ветер спит.
И птицы немы.
Как локон, вьется бриз,
как плющ,
как стружка —
завитками.
Проклевывается,
как ключ
в лесу под камнем.
Бальзамом белым напоит
ущелье он до края
и будет биться
о гранит,
изнемогая.
ШКОЛАПеревод О. Савича
Кто замуж выходит за ветер?
Госпожа всех желании на свете.
Что дарит ей к свадьбе ветер?
Из золота вихри и карты всех стран на свете.
А что она ему дарит?
Она в сердце впускает ветер.
Скажи ее имя.
Ее имя держат в секрете.
(За окном школы — звездный полог.)
СОНЕТ{160}(«На стылых мхах, мерцающих уныло…»)Перевод Я. Серпина
На стылых мхах, мерцающих уныло,
мой профиль не изменит очертаний;
в нем, зеркале безгрешном, пульс чеканный
недремлющее слово преломило.
И если струны струй и плющ бескрылый —
лишь бренной плоти символ первозданный,
мой профиль станет на гряде песчаной
причудливым безмолвьем крокодила.
И пусть язык агоний голубиных
познает вкус не пламени, а дрока,
растущего в урочищах пустынных, —
как символ силы, сломленной до срока,
останусь я в измятых георгинах
и в стеблях трав, растоптанных жестоко.
СОНЕТ(«Я боюсь потерять это светлое чудо…»)Перевод М. Кудинова
Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.
Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, —
пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.
ПОЭТ ПРОСИТ СВОЮ ЛЮБОВЬ, ЧТОБЫ ОНА ЕМУ НАПИСАЛАПеревод О. Савича
Любовь глубинная, как смерть, как весны,
напрасно жду я писем и решений;
цветок увял, и больше нет сомнений:
жить, потеряв себя в тебе, несносно.
Бессмертен воздух. Камень жесткий, косный
не знает и не избегает тени.
Не нужен сердцу для его борений
мед ледяной, — луна им поит сосны.
Я выстрадал тебя. Вскрывая вены
в бою голубки с тигром, змей с цветами,
я кровью обдавал твой стан мгновенно.
Наполни же мой дикий бред словами
иль дай мне жить в ночи самозабвенной,
в ночи души с неведомыми снами.
НОЧНАЯ ПЕСНЯ АНДАЛУЗСКИХ МОРЯКОВПеревод О. Савича
От Ка́диса до Гибралтара
дорога бежала.
Там все мои вздохи море
в пути считало.
Ах, девушка, мало ли
кораблей в гавани Ма́лаги!
От Кадиса и до Севильи
сады лимонные встали.
Деревья все мои вздохи
в пути считали.
Ах, девушка, мало ли
кораблей в гавани Малаги!
От Севильи и до Кармоны
ножа не достанешь.
Серп месяца режет воздух,
и воздух уносит рану.
Ах, парень, волна
моего уносит коня!
Я шел мимо мертвых градирен,
и ты, любовь, позабылась.
Кто хочет сердце найти,
пусть спросит, как это случилось.
Ах, парень, волна
моего уносит коня!
Кадис, сюда не ходи,
здесь море тебя догонит.
Севилья, встань во весь рост,
иначе в реке утонешь.
Ах, девушка!
Ах, парень!
Дорога бежала.
Кораблей в гавани мало ли!
А на площади холодно стало!
ПЕСНЯ(«Если ты услышишь: плачет…»)Перевод О. Савича
— Если ты услышишь: плачет
горький олеандр, сквозь тишину,
что ты сделаешь, любовь моя?
— Вздохну.
— Если ты увидишь, что тебя
свет зовет с собою, уходя,
что ты сделаешь, любовь моя?
— Море вспомню я.
— Если под оливами в саду
я скажу тебе: «Люблю тебя», —
что ты сделаешь, любовь моя?
— Заколю себя.
ЧЕРНЫЕ ЛУНЫПеревод А. Гелескула
Над берегом черные луны,
и море в агатовом свете.
Вдогонку мне плачут
мои нерожденные дети.
Отец, не бросай нас, останься!
У младшего сложены руки…
Зрачки мои льются.
Поют петухи по округе.
А море вдали каменеет
под маской волнистого смеха.
Отец, не бросай нас!..
И розой
рассыпалось эхо.
ТИХИЕ ВОДЫПеревод А. Гелескула
Глаза мои к низовью
плывут рекою…
С печалью и любовью
плывут рекою…
(Отсчитывает сердце
часы покоя.)
Плывут сухие травы
дорогой к устью…
Светла и величава
дорога к устью…
(Не время ли в дорогу,
спросило сердце с грустью.)
ПРОЩАНЬЕПеревод А. Гелескула
Прощаюсь
у края дороги.
Угадывая родное,
спешил я на плач далекий —
а плакали надо мною.
Прощаюсь
у края дороги.
Иною, нездешней дорогой
уйду с перепутья
будить невеселую память
о черной минуте.
Не стану я влажною дрожью
звезды на восходе.
Вернулся я в белую рощу
беззвучных мелодий.
Рафаэль АльбертиСТИХОТВОРЕНИЯ
Из книги«МОРЯК НА СУШЕ» (1924)
МЕЧТА МОРЯКАПеревод Н. Рыковой
Стою, моряк, над древнею рекою,
что в море Андалузии родной
впадает разметавшейся волною,
и мнится мне: я — капитан лихой;
дано мне рассекать хребет пучины
под ярым солнцем, под седой луной.
О, юг полярный! О, крутые льдины
морей полночных! Белая легла
весна на оснеженные вершины:
хрусталь — их души, камень — их тела!
О, тропики, где воздух раскаленный
и пышных рощ лазоревая мгла!
И вот, мечтой упорной окрыленный,
лечу, лечу на корабле своем,
заворожен сиреною зеленой,
что в раковине спит на дне морском.
Волна, волна, прими меня, вскипая,
сирена, встань, оставь свой влажный дом,
оставь свой грот, волшебница морская,
с любовью моряка заговори,
свой свет подводный в сердце мне вливая.
Вот лик небес зарозовел, смотри,
вот в чаще моря голубой, широкой
всплывает тело нежное зари.
Коснись же урны, белой и высокой,
лба моего, коснись рукой своей,
хрустальной, зыбкой, уведи глубоко
на дно, в свой синий сад, и пусть скорей
в подводной мгле свершится свадьба эта.
Свидетели — луна морских зыбей
и ясный ангел, лодочник рассвета…
По воздуху, по землям, по морям
я понесусь, не знающий запрета,
привязанный к зеленым волосам
моей сирены. Поднимай же флаги,
моряк, пусти корабль свой по волнам,
отдай его соленой пенной влаге!
КАПИТАНУПеревод В. Столбова
Homme libre, toujours tu chériras la mer!
На своем корабле — постаменте зеленом
из ракушек, моллюсков и тины морской —
рыб летучих пастух, победитель циклонов,
капитан, ты был в море увенчан грозой.
Побережий далеких призывные стоны,
словно чайки, летят за твоею кормой:
«О чем говорил ты, моряк непреклонный,
по радио ночью с Полярной звездой?
Ты, свободный кочевник, сын северных плачей,
ты, полудня лимон, ты, избранник удачи,
ты, любимец сирен и любовник морей…
Это мы, побережья, — и горы и степи —
умоляем тебя: разорви наши цепи,
уведи нас бродить по просторам зыбей!»
ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКЕ, ПОЭТУ ГРАНАДЫПеревод Б. Пастернака
Минуя в беге города и веси,
спустись оленем пенных горных вод
на солнцепек приморского безлесья,
где только зимородок гнезда вьет.
И я, заждавшись, как небесной манны,
глотка живого с ледяных высот,
из камышей соленого лимана
тростинкой брошусь в твой водоворот.
И на ручье, который взял начало
из шалой глыбы снежного обвала,
свои инициалы напишу.
А ты, как пар сквозной и одинокий,
осоки запись растворив в потоке,
вернись к горам, и дубу, и плющу.
РАНЕНЫЙПеревод В. Столбова
— Подари мне, сестренка, платок
перевязать мои раны…
— А какой тебе выбрать платок,
розовый или шафранный?
— Дай любой. Вся в крови моя грудь.
Струйка крови течет по руке.
Только сердце свое не забудь
вышить в каждом его уголке.
ПОЕЗДАПеревод В. Столбова
Дневной экспресс остановился
там, где репейники стеной.
«Милая девушка, ландыш лесной,
воды ключевой у тебя я напился
и сердце оставил в кувшине с водой».
Ночной экспресс остановился
там, где оливы над рекой.
«Милый рыбак, лодочник мой,
сердце свое я, видать, обронила
в тесную лодку, в челнок твой сырой».
«Море… А может быть, океан…»Перевод В. Столбова
Море… А может быть, океан…
Нет, море… Любовь моя, море…
Отец, я по крови своей капитан,
зачем ты от моря меня оторвал,
увез меня в город на го́ре?
Каждую ночь меня кличут моря,
зовут путеводные звезды…
Послушай, отец, я по крови моряк,
зачем меня в город увез ты?..
«Я бога о жабрах молю…»Перевод В. Столбова
Я бога о жабрах молю.
Мне обязательно надо
увидеть невесту мою,
наяду подводного сада.
Утром она, словно птицу,
выпускает зарю в небеса,
когда на камнях серебрится
подводного луга роса.
Я не встречу тебя никогда,
садовница темных глубин,
морского рассвета звезда.
ПИРАТПеревод В. Столбова
Морским и небесным пиратом,
если еще я не стал,
я им обязательно стану.
Если из моря зарю не достал,
если еще не достал,
я ее непременно достану.
На эсминце плывет капитаном
морской и небесный пират,
и шесть моряков великанов
на вахте посменно стоят.
Если я с неба зарю не достал,
если еще не достал,
я ее непременно достану.
В ОТКРЫТОМ МОРЕПеревод В. Столбова
Лодочник, друг, не нужна твоя лодка,
в порт я пойду по зеленым волнам.
Нежностью горькой соленого моря
залито небо до самого дна.
Лодочник, мне и сандалий не надо,
я босиком побегу по волнам.
Лодочник, друг, не нужна твоя лодка,
в порт я пойду по зеленым волнам.
«Дочь булочницы, встарь…»Перевод Б. Пастернака
Дочь булочницы, встарь
я изъяснялся флагами
с тобою, как сигнальщик.
Была ты булки лакомей,
а я — морской сухарь.
Мне не житье на суше,
а лишь одно удушье,
совсем как в западне.
С тобой я, помнишь, мальчиком
играл при звезд сверканье…
Но хуже, чем в капкане,
у вас на суше мне!
«Корабль, груженный углем…»Перевод В. Столбова
Корабль, груженный углем.
Черны матросы на нем.
Черен парус его косой.
Черен след за его кормой.
Черен путь его в черном море.
На него дельфины плюют,
от него сирены бегут.
Не плаванье — черное горе.
«Об одном прошу я, мама…»Перевод В. Столбова
Синяя блуза и ленты
чудесные на груди.
Об одном прошу я, мама:
сшей ты мне морской наряд,
синевы синее блузу
и штаны колоколами.
Пусть по ветру за плечами
чудо-ленточки летят.
«Ты куда идешь, моряк,
по камням чеканя шаг?»
Я иду не по камням,
я шагаю по волнам.
«Любимая, вспомни меня…»Перевод В. Столбова
Любимая, вспомни меня,
когда уплывешь ты в море
и не вернешься домой;
когда паруса́ распорет
шторма клинок кривой;
когда, с ураганом не споря,
махнет капитан рукой;
когда черный стук телеграфа
захлестнет сумасшедшей волной;
когда мачта, последняя мачта,
скроется под водой;
когда ты станешь, морячка,
сиреной морской.
«Летняя моя матроска…»Перевод Б. Пастернака
Летняя моя матроска,
мне в тебе не щеголять,
и воротника в полоску
горожанам с перекрестка
никогда не увидать.
В материнском гардеробе —
облаченье моряка,
чтобы он в матросской робе
не удрал с материка.
«Если голос умрет мой на суше…»Перевод Б. Пастернака
Если голос умрет мой на суше,
отнесите на берег морской,
на какой-нибудь мыс мало-мальский,
отнесите на берег морской,
и пожалуйте чин адмиральский,
и назначьте на бриг боевой.
О мой голос, покойся средь шири!
Шум прибоя всегда над тобой.
У тебя ордена на мундире:
якорь, парус и вал голубой.
ПОХОРОНЫ МОРЯКАПеревод В. Столбова
Рыбаки, вы, мои рыбаки,
гарпуны по ветру метните.
Полинялые флаги тоски
на баркасах своих поднимите.
Пусть в глазницах моста рыдает
двенадцати рек вода.
Пусть буря бьет и ломает
в открытом море суда.
Пусть юные гардемарины,
стая морских волчат,
черные рупоры вскинут,
а раковины замолчат.
Морячки, а вы морячки,
невесты и жены норд-оста,
рассыпьте волосы в плаче
по отмелям, как по погостам.
Соль, садовница моря,
всплыви, нагая, со дна,
и горькое свое горе
по капле излей сполна.
Пусть водорослей из тучи
сыплется черный снег.
Станет ледник плавучий
могилой моей навек.
Пронзительно, волнам в уши,
ветер морской застонет.
Среди маяков потухших
меня похоронят.