каждым движением продавца, еле заметно шевеля губами.
– Ну, что? – не выдержала она.
«Дятел», который словно забыл об их существовании, дернулся, слегка распрямил спину и обернулся.
– А откуда у вас эти шахматы? – спросил он. – Тут не хватает белой пешки и черного ферзя. Где они? Неужели утеряны? Было бы жаль. Набор редчайший! Мне не приходилось видеть ничего подобного. Я бы датировал вещь приблизительно пятнадцатым или шестнадцатым веком. Место изготовления, скорее всего, Испания. Не приходилось там бывать?
Грёза отрицательно покачала головой.
– А я вот съездил в прошлом году в Валенсию. Давно мечтал! Эти готические руины, мавританские дворцы, мечети, мостовые, уложенные еще древними римлянами, монастырь Святого Франциска, остатки феодальных замков, апельсиновые рощи на побережье, сиреневые горы, высушенные на солнце скалы, цветущий в долинах миндаль, маленькие деревни у подножия средневековых цитаделей, остатки крепостных рвов, заросшие выгоревшей травой, прозрачные ручьи и водопады между камней…
Его глаза затуманились, подернулись влагой, лицо приняло умиленное выражение.
Виктор потерял терпение.
– Э… э… ты говорил о шахматах, Толик, – напомнил он. – Что их могли сделать в Испании.
– Да-да! – встрепенулся тот. – Полагаю, именно так! Ваш комплект в своем роде уникальный, но все же он имеет определенные признаки, указывающие на манеру изготовления тамошних мастеров. Вот, можете убедиться…
И парень пустился в долгие подробные объяснения, показывая на ту или иную деталь, подкрепляя свои слова непонятными терминами и авторитетным мнением неизвестных Виктору и Грёзе знатоков. В его речи завораживающе проскальзывали – Мадрид, Севилья, сеньор Рамирес Лусена, королевские сады, выставка шахматных коллекций в Филадельфии…
Из этого затейливого, обильно сдобренного звучными именами и названиями монолога следовало, что испанские мастера издавна славились изготовлением изобразительных шахмат, причем их излюбленными персонажами были странствующий рыцарь Дон Кихот, прекрасная Дульсинея Тобосская, оруженосец Санчо Панса, конь Росинант, ветряные мельницы и прочее.
– Это я уже знаю, – заявила Грёза.
– Где же тут Дон Кихот? – уставился на шахматные фигурки Виктор. – Где мельницы?
– Я и говорю, что ваш набор, по-видимому, эксклюзивный вариант! – с пафосом воскликнул «дятел». – Да и знаменитый роман Сервантеса был написан позже. Кто-то создал эти шахматы либо сообразно вкусам заказчика, либо для себя. Минуточку!
Он включил компьютер, и его длинные тонкие пальцы запорхали по клавишам.
– Вот, нигде нет ничего подобного этому комплекту, никаких упоминаний. А наша база данных одна из самых полных. Хотя постойте…
Анатолий снова углубился в файлы и папки, от усердия подергивая кончиком носа.
– А кто такой Рамирес Лу… Лусенов? – проявил сыщицкое чутье Виктор.
– Не Лусенов, а Лусена, – рассмеялся «дятел». – Пятнадцатый век был романтическим временем! Если я не ошибаюсь, именно тогда Рамирес Лусена написал труд «Забавы любви и искусство шахмат». Понимаете? Люди во всем искали чувственную нотку, поэзию, пронизанную поклонением даме. Представьте себе тогдашнюю Валенсию: пальмовые аллеи и тихие пруды, шумные торговые ряды, запах олив, апельсинов и фиников, величественные готические соборы, римские бани и роскошные дворцы. Могущественные сеньоры под сенью благоухающих садов предаются любовным мечтаниям или… шахматным баталиям! – неожиданно заключил он. – В Европе тогда увлекались шахматами и коронованные особы, и рыцари, и музыканты, и купцы, и – кто знает? – возможно, даже простолюдины. Кажется, именно молодые валенсийцы сочинили поэму «Шахматы любви»! Испанцы начали играть в шахматы по-новому и назвали этот стиль «игрой Дамы», заложив в него двойной смысл. Во-первых, подчеркнули, что самой сильной фигурой новых шахмат стал ферзь, королева. Во-вторых, сделали комплимент благородным и очаровательным женщинам.
При столь унылой внешности Анатолий, нужно отдать ему должное, имел возвышенную и поэтическую натуру.
– Ферзь? – переспросил Виктор. – Что-то я не понял.
– Очень просто, – улыбнулся консультант. – С тех самых пор ферзь-королева обрела право ходить на любые расстояния по вертикали, горизонтали или диагонали. И ей не стало равных! Кстати, вы меня отвлекли от поиска. Простите…
Он просматривал файл за файлом, разочарованно хмыкал, качал яйцеобразной головой, снова щелкал по клавиатуре.
– Что вы ищете? – придвинулась поближе Грёза.
«Дятел» оторвался от экрана монитора и потер свой покатый высокий лоб мыслителя.
– Ваши шахматы напомнили мне одну легенду, якобы родившуюся в Валенсии. Странствующие цыгане, которые называли себя фламенкос, по слухам, занимались магией, и некоторые сеньоры и сеньориты обращались к ним с разными просьбами. В основном их интересовало то же, что и людей во все времена: как приворожить кого-то, разлучить, навести порчу, любым способом заполучить желаемое. Цыгане-фламенкос считали себя потомками египетских фараонов, а в Древнем Египте, как известно, существовала самая сильная форма магии, по сравнению с которой наши доморощенные «магистры колдовских наук» – просто несмышленые дети. Между прочим, есть мнение, что знаменитое искусство фламенко уходит корнями в тайные ритуалы страны пирамид. И вот один богатый высокопоставленный сеньор, который все в жизни испробовал, от скуки заказал лучшему мастеру-резчику по дереву комплект шахматных фигур, похожих на крошечных человечков. Когда они были готовы, сеньор пригласил к себе во дворец старую цыганку и посулил ей полный ларец золота, если она придаст фигуркам жизненную силу.
– Как это? – хором произнесли Виктор и Грёза.
– Не знаю, – пожал тощими плечами молодой человек. – Однако цыганка исполнила его просьбу. Может быть, она очень нуждалась в деньгах или тот господин чем-то ей приглянулся, задел какую-то струнку в ее душе – словом, старуха своими заклинаниями наделила шахматные фигуры магическими свойствами. «Сначала разыграй ситуацию на шахматной доске, – сказала она. – А потом жди, чтобы все воплотилось в жизни. Только запомни: эти фигурки питаются жизненными соками. Если они начнут действовать, кто-то умрет». – «Ах ты, злодейка! – возмутился сеньор. – Я о таком не просил. Отмени свое чертово колдовство!» – «Поздно, – промолвила цыганка. – Заклинание не имеет обратной силы. Ты пожелал, твой и грех будет. А я – ни при чем!» Взяла обещанное золото и… пропала. Сеньор заснул, сидя в кресле, и проспал до утра. На рассвете он пробудился, сообразил, что визит старой колдуньи – не что иное, как сон, успокоился и занялся обычными делами. Но нет-нет да и возвращался мыслями к сундучку с шахматами. Сон не давал ему покоя. «Что, если попробовать? – спрашивал сеньор не то у себя, не то у кого-то неведомого, выше его по рангу. – Ведь этого не может быть! Какие-то деревянные фигурки никоим образом не повлияют на судьбы людей, не заставят обстоятельства измениться! В это же смешно верить!» Сеньор долго сопротивлялся, но искушение оказалось слишком велико, и он не удержался, рискнул. Результат поразил его и напугал до смерти.
Анатолий многозначительно замолчал, глядя на свои пальцы с непропорционально длинными фалангами и выступающими косточками суставов.
«Как у скелета», – подумала Грёза.
– Ха! Где ты этих сказок начитался? – нарочито бодро усмехнулся Виктор.
– Вам повезло, что вы обратились именно ко мне, – вместо ответа произнес «дятел». – Полгода назад один коллекционер искал те самые шахматы: желание раздобыть их во что бы то ни стало превратилось у него в идею-фикс. Где-то в чьих-то забытых архивах он наткнулся на эту легенду. Шахматы имели длинную и запутанную историю, полную белых пятен, они переходили из рук в руки, и последнее упоминание о них гласило, что какой-то отпрыск русской княжеской ветви, умирая на средиземноморском побережье от чахотки, оставил их своей сиделке, которая преданно и самоотверженно ухаживала за ним. Из чего коллекционер сделал вывод: шахматы находятся в России, здесь и следует их разыскивать. Как постоянный клиент наших салонов, он связался со мной, и мы взялись за дело. Поэтому я так хорошо осведомлен! – улыбнулся продавец. – Мне пришлось перелопатить горы информации. Увы, напрасно.
– Сиделка была русской? – уточнил Виктор.
– Разумеется. Она приехала в Испанию вместе со своим больным господином и после его смерти вернулась на родину. Это случилось в 1823 году. С большим трудом мне удалось напасть на ее след: бедная девушка понятия не имела, какую вещь она получила в дар. Она пыталась продать шахматы, чтобы хоть как-то свести концы с концами, но ничего не вышло. Если верить старинному преданию, комплект невозможно ни продать, ни купить – в данном случае предметом обмена служат не деньги, а жизненная субстанция! То есть шахматы могут перейти во владение только тому, кто оказал неоценимую услугу их предыдущему хозяину, и только после его смерти. Полагаю, далеко не каждый, к кому в руки они попадали, были осведомлены об их магических свойствах, возможно, почти никто. Эти шахматы имеют еще одно удивительное качество: что бы ни произошло, они всегда возвращаются к своему хозяину. Их нельзя украсть, выманить обманом и так далее, рано или поздно они так или иначе будут составлять полный комплект.
Милицейская закалка Виктора, практика и реалиста, не позволила ему поддаться влиянию этой туманной, но заманчивой истории.
– Ты веришь в эту чепуху? – без обиняков спросил он Анатолия.
– Конечно, нет. Должен заметить, что многие раритеты со временем приобретают своеобразный мистический ореол, обрастают слухами, легендами, что значительно повышает их привлекательность как объекта купли-продажи. Когда за антикварной вещью тянется шлейф загадочных историй, она фантастически вырастает в цене! Многие коллекционеры или просто любители старины специально придумывают разные небылицы, которые передаются из уст в уста, и с годами уже невозможно отличить правду от вымысла.