- Теперь моя очередь, - сказал он.
- М-м-м, - согласилась Скарлетт и обняла его за плечи, скрестила лодыжки за поясницей и застонала от удовольствия, когда он стал входить и выходить медленными, мощными толчками.
Однако, когда напряжение снова стало нарастать и она подошла к самой вершине, Хавьеро опустился на нее и замер, больше не совершая толчков.
- Что ты делаешь? - Она задыхалась, сбитая с толку.
- Тебе не нравится?
- Нет, это приятно, но… - Скарлетт недвусмысленно пошевелилась под ним.
- Теперь я главный, Скарлетт, - сказал Хавьеро, и она почувствовала его волю, как силу, завладевающую самой ее душой.
Он увлек ее обратно к вершине и заставил снова отступить, доведя до такого экстаза, что она царапнула ногтями его спину и впилась зубами в плечо.
Он рассмеялся и прикусил ее губу.
- Что случилось, дорогая?
- Не заставляй меня умолять, Хавьеро.
Она повернула голову, пытаясь скрыть слезу, побежавшую к виску.
Он обнял и притянул ее к себе. Почувствовав губами влагу на ее виске, большим пальцем стер слезинку.
- Чего ты хочешь от меня? - спросил он.
- Хочу тебя. Хочу большего.
Она хотела вернуться к тому, что было у них несколько месяцев назад. Чтобы их занятия любовью стали перезагрузкой. Мечтала начать все с чистого листа.
Это была глупая фантазия, но она не могла от нее отказаться.
Она держала Хавьеро в объятиях настолько интимных, что могла чувствовать его пульс, бившийся у нее между ног, но слишком многое произошло, чтобы позволить им вернуться к тому моменту глубокого удовольствия. Если бы она осталась с ним в тот день, у нее, возможно, был бы шанс.
И вот теперь она пытается воссоздать иллюзорную магию того момента их прошлого.
Ее сердце билось за пределами груди, пытаясь достучаться до него, но его сердце было закрыто. Почему еще он держал ее вот так, на грани экстаза?
Когда его губы коснулись ее губ, она вложила в поцелуй все, что у нее было: душу и всю любовь, живущую в ней. Перестала бороться с его мучительным темпом и наслаждалась им вместе с ним, желая, чтобы этот момент длился вечно.
Скарлетт крепко обнимала его, пока они растягивали каждую ласку и поцелуй. Это наполнило их чем-то глубоко эмоциональным, пока она не задрожала под влиянием этого утонченно мощного соития.
Она провела по его губам кончиком пальца, и это был самый изысканный поцелуй в ее жизни, затем в безумном отчаянии сжала в кулаке его волосы.
Хавьеро поймал ее руку и прижал к матрасу, переплетя их пальцы.
Затем он стал двигаться, все ускоряя и ускоряя темп.
К тому моменту Скарлетт была сплошным нестерпимым желанием.
Последние остатки самообладания покинули ее. Она любила Хавьеро всеми фибрами души.
Но когда маленькая смерть кульминации настигла ее, и Скарлетт столкнулась с фактом, что ничто не вечно, особенно этот краткий визит в рай, который пережила с Хавьеро, она почувствовала, как что-то надломилось внутри, и слезы побежали из-под ресниц по ее щекам.
Глава 9
Хавьеро осторожно выбрался из кровати, стараясь не потревожить спящую Скарлетт.
Следовало бы разбудить ее, чтобы попрощаться, но среди ночи они снова занимались любовью, и с такой страстью, что он все еще чувствовал, будто она украла частичку его.
Он не прикоснулся бы к ней снова, если бы она сама не потянулась к нему. Его все еще беспокоили ее слезы после их первого занятия любовью, которое последовало за этим ужасным ужином с ее сестрой. Учитывая его смятение, странно, что он вообще занялся с ней сексом. Он чувствовал себя раздраженным и подозрительным.
Была ли она в самом деле искусной золотоискательницей, а он - законченным дураком?
В любом случае, это не меняло того факта, что у них был сын.
Но было ли у них будущее?
Если бы он мог держать Скарлетт на расстоянии, уже сделал бы это, но она обладала для него непреодолимой притягательностью. Он сопротивлялся этому так долго, как только мог, а потом она разобрала его контроль по частям, что добавило ему внутреннего недовольства.
И эти ее слезы…
Хавьеро ненавидел себя, чувствуя животным, хотя Скарлетт клялась, что он был совсем не груб. Она пробормотала что-то о гормонах и заснула, а потом снова потянулась к нему несколько часов спустя.
Во второй раз она не плакала. Не произнесла ничего, кроме его имени, которое выкрикивала, в то время как ее тело сотрясалось в бурной кульминации.
Почему ей снова захотелось заняться любовью? Решила держать его в сексуальном ступоре, чтобы он не стал задавать слишком много вопросов о ее положении в семье?
Он не хотел разбирать их любовные отношения или ее мотивы, думал лишь о том, насколько сильно их занятия любовью повлияли на него.
Казалось, он лишился тверди под ногами.
Он пережил гамму эмоций - от гнева на нее и на себя до подозрения и отвращения, нетерпения и задетого самолюбия. Но все это завершалось жадным желанием, которому он не мог сопротивляться.
А потом он испытал удовольствие. Такое яркое продолжительное удовольствие, пронизанное заботой и собственничеством, и странную мрачность после этого, потому что все еще не знал, мог ли доверять Скарлетт.
И это означало, что двери внутри его, которые она распахнула, должны были быть запечатаны, оставив ее снаружи.
Сидя на краю кровати, он обхватил голову руками, пытаясь успокоиться и точно определить, как и где была нарушена его защита, чтобы суметь восстановить ее. Он не был одним из тех, кто отказывается что-либо чувствовать, считая слезы слабостью, а любовь - ложью. Он уважал силу эмоций, однако знал и об их способности опустошать и разрушать. Манипулировать. Переживая коварные интриги родителей и горечь от соперничества с Вэлом и потери деда, он научился быть благоразумным и не подпускать никого к своему сердцу.
Его сын, конечно, проскользнул прямо туда, и он совсем не жалел об этом, за исключением того, что Локк сделал его уязвимым, и теперь он осторожничал, размышляя, стоит ли глубоко привязываться к Скарлетт. Пройдут годы, прежде чем сын станет достаточно взрослым, чтобы предать его, но она могла отвернуться от него в любой момент.
Он не хотел верить, что Скарлетт это сделает, но и полностью довериться ей тоже не решался, имея горький опыт в прошлом.
Он оделся и пошел попрощаться с сыном. Локк спал, и Хавьеро велел няне не будить Скарлетт как можно дольше.
Она рассердится на него за это, так как старалась кормить сына грудью, насколько это было возможно.
Скарлетт была заботливой матерью, он не мог с этим спорить, но также не мог выкинуть из головы слова ее сестры.
Уходя, он испытал тот же толчок в сердце при расставании со Скарлетт, что и при расставании с сыном, и это подтверждало, как необходима ему эта маленькая разлука.
Ему требовалось время, чтобы восстановить свою защиту.
Через три дня Скарлетт собралась с духом и стала спускаться в небольшой офис, который Хавьеро устроил для нее в Каса-дель-Сьело.
Палома неизменно находилась в главной гостиной или иным образом контролировала каждое ее движение.
У Скарлетт не было сил противостоять ей. Депрессия и истощение заставили ее почувствовать себя ходячим мертвецом, но она не могла винить Локка за то, что он лишил ее сна. Грызущая неуверенность не давала ей уснуть с самого Лондона.
Хавьеро уехал, пока она спала, и они почти не разговаривали по телефону. Скарлетт написала ему, чтобы он знал, что они благополучно вернулись в Испанию.
Вчера телефонный разговор у них вышел короткий - Локк раскапризничался, да и сказать было особо нечего. Она все еще переживала смущение из-за неловкого ужина с сестрой, их жарких занятий любовью и ее вновь открывшихся чувств.
Должна ли она была сказать Хавьеро, что любит его? В данный момент физическая близость с ним была выражением всего, что таилось в ее сердце.
С тех пор она не могла понять его настроения и от этого впала в уныние.
Элли не ответила ни на один из ее звонков. Ей пришлось узнать от матери, что сестра благополучно вернулась домой. По непонятной причине Скарлетт была единственной, кто чувствовал себя ужасно виноватой и стыдился, что все пошло наперекосяк с ее сестрой. А потом был короткий звонок от ее матери, которая просила дать денег, чтобы оплатить счета за юридические услуги для досрочного освобождения ее отца.
Уровень стресса Скарлетт зашкаливал, что сказывалось на ее самочувствии и работе. Теперь она беспокоилась о своей матери и о том, как тяжело ей находиться здесь с Паломой без поддержки Хавьеро. Она ощущала себя гостьей, которая злоупотребляет гостеприимством хозяйки.
Все это заставляло чувствовать себя так, как будто она с привязанными к ногам гирями идет по свежезалитому цементу.
- Вот и она, - услышала Скарлетт голос Паломы.
- Простите? - Она вынырнула из полумрака, проходя под аркой в гостиную.
- Хавьеро хотел бы поговорить с тобой по видеосвязи.
- Ой, привет! - Ее сердце заколотилось, но счастливая улыбка умерла раньше, чем успела появиться на губах, когда Скарлетт заметила его рассеянный хмурый взгляд.
- Я сказал маме, что все здесь пошло наперекосяк. - Он кивнул кому-то за кадром. - Мне придется пробыть в Нью-Йорке до конца недели.
Вот как ее информировали? Второй после его матери. Позвали на ковер, чтобы Палома могла смотреть на нее сверху вниз со смесью превосходства и скуки на лице.
- Очень жаль. - Скарлетт встретилась с ним взглядом в планшете, пытаясь спрятать беспокойство за невозмутимой улыбкой. Таким естественным словам, как «я скучаю по тебе», она не позволила слететь с языка. Ее любовь была слишком новой, чтобы проявиться в первый раз вот так, на глазах у его матери.
- Может быть, позвонишь мне позже, и мы поговорим, - предложила она.
- Из-за разницы во времени ты будешь в постели, когда я освобожусь. Нет, не этот, - нетерпеливо сказал он кому-то невидимому и сухо бросил Скарлетт: - Мне нужно идти.