атормозили бы эвакуацию иностранных комбатантов из Испании до конца войны. На том же заседании подкомитета 20 июля Риббентроп сам выпустил кошку из мешка, объявив во всеуслышание:
– Мое правительство… держится того мнения, что предоставление прав воюющей стороны обеим партиям в Испании должно быть осуществлено в самом срочном порядке и не может задерживаться по каким-либо соображениям, связанным с эвакуацией добровольцев[92].
Не менее откровенен был и Гранди.
– По мнению итальянского правительства, – заявил он, – признание прав воюющей стороны не может быть поставлено в зависимость от эвакуации добровольцев и должно предшествовать всяким планам подобного рода, по которым в конце концов может быть достигнуто соглашение в недрах комитета[93].
Как видим, налицо имелись две прямо противоположные концепции, между которыми было невозможно или, во всяком случае, очень трудно перекинуть какой-либо спасительный мостик. Это являлось настолько очевидным, что даже Корбен не счел возможным искать компромисса и поддержал советскую точку зрения. От имени французского правительства он признал наличие иностранных комбатантов в Испании «самой важной проблемой нынешней ситуации» и предложил обсуждать ее в первую очередь[94]. В позиции Корбена, несомненно, находило отражение то глубокое негодование, которым были проникнуты тогда широкие массы французской демократии, требовавшей ликвидации фарса «невмешательства».
Плимут попытался занять «беспристрастную» позицию и долго доказывал, что британский план построен на принципе взаимозависимости всех его частей. Однако доказательства председателя никого не убедили, и переговоры о новом плане контроля сразу же зашли в тупик.
Ища выход из этого тупика, Плимут предложил членам комитета еще раз запросить свои правительства об их отношении к британскому плану и порядку его обсуждения. Для рассмотрения полученных ответов подкомитет собрался 30 июля. На этом заседании Риббентроп, поддержанный Гранди, бурно атаковал меня, утверждая, будто бы позиция СССР наносит смертельный удар всему плану.
– Причина такого отношения Советской России для нас ясна, – разглагольствовал германский посол. – Советская Россия начала гражданскую войну в Испании, и она хочет закончить ее по-своему, то есть большевизировать Испанию[95].
Разумеется, я тут же дал ему отповедь и еще раз со всей решительностью подчеркнул первостепенную важность проблемы «добровольцев»:
– Все, что мы слышали за последние три недели от представителей Германии и Италии в комитете, заставляет думать, что они не хотят эвакуации иностранных комбатантов с Пиренейского полуострова, иными словами, не хотят отказаться от интервенции в пользу генерала Франко…[96]
Подводя итоги заседанию 30 июля, Плимут заявил, что будущее британского плана зависит от получения ясного ответа на два вопроса:
– Готово ли Советское правительство вообще предоставить права воюющей стороны «обеим партиям» в Испании, и если готово, то на каких условиях?
– Готовы ли правительства Германии, Италии и Португалии поставить предоставление прав воюющей стороны в зависимость от удовлетворительного разрешения вопроса об эвакуации «добровольцев»? Плимут опять просил «представителей названных держав» срочно снестись со своими правительствами[97].
На следующем заседании подкомитета, 6 августа, я огласил ответ Советского правительства. Он сводился к следующему: по соображениям юридического и политического свойства Советское правительство имеет полное основание отказаться рассматривать вопрос о предоставлении прав воюющей стороны при всяких условиях, однако, «придавая большое значение эффективному осуществлению невмешательства и желая содействовать работе комитета, оно (Советское правительство. – И. М.) допускает возможность рассмотрения (данного вопроса. – И. М.) на более поздней стадии, в надежде, что в конечном счете может быть найдено его удовлетворительное разрешение». Но тут же нами делалась оговорка о том, что необходимой предпосылкой для этого является благоприятное урегулирование проблемы «добровольцев»[98].
СССР, таким образом, пошел навстречу Плимуту и британскому правительству. Ну, а фашистские державы? Их представители на заседании 6 августа держали язык за зубами. Тогда я решил повторить маневр, сослуживший мне такую хорошую службу на заседании подкомитета 23 марта 1937 года – в лоб поставил вопрос перед Верманом (замещавшим на этом заседании Риббентропа) и Гранди: согласны ли они без всяких оговорок на эвакуацию иностранных комбатантов обеих сторон с переднего края немедленно и из Испании в течение короткого, точно определенного комитетом срока?[99]
Среди представителей фашистских держав обнаружилось явное замешательство. Потом Верман несколько растерянно заметил:
– Ничто не изменилось от заявления советского посла и ничто не может измениться в результате его вопросов, адресованных отдельным представителям держав.
Гранди на этот раз тоже держал себя в руках. Он только «присоединился к словам Вермана»[100].
Тогда я подвел итог:
– После краткой дискуссии, происходившей на нынешнем заседании, с полным правом можно констатировать, что представители названных мной держав отказались дать прямой и ясный ответ на мой прямой и ясный вопрос. Такое поведение их уже само по себе является ответом[101].
Тупик оставался столь же полным, как и раньше.
Плимут понял это и решил отложить дальнейшее обсуждение британского плана до более благоприятного момента. Благо, в Англии начались «парламентские каникулы», во время которых все уважающие себя британские (политики разъезжаются по курортам и собственным поместьям.
Интервал в деятельности комитета и подкомитета затянулся почти на два с половиной месяца.
Тем временем произошли некоторые важные события.
Во-первых, французское правительство под давлением демократических кругов своей страны оказалось вынужденным с середины июля 1937 года полностью открыть франко-испанскую границу впредь до окончания обсуждения британского плана в комитете по «невмешательству». А так как это обсуждение затянулось до 5 июля 1938 года (о чем подробнее будет оказано ниже), то в течение одиннадцати с половиной месяцев Испанская республика имела возможность получать вооружение через Францию. Правда, не все тут было гладко: представители «200 семей», проникавшие во все поры политического и административного организма страны, на каждом шагу ставили палки в колеса снабжению испанских республиканцев военными материалами. К этому присоединялась невероятная коррупция всего французского государственного аппарата, постоянная грызня между различными партиями и группировками, соперничество политических дельцов, продажность прессы, интриги многочисленных правых организаций. При таких условиях доставка каждого военного груза из Гавра или Шербура в Испанию превращалась в настоящую лотерею, где можно было выиграть, а можно и проиграть. Но все-таки, широко используя систему взяток лицам, от которых зависел пропуск транспортов оружия через Францию, испанское правительство зимой 1937/38 года сумело значительно пополнить свои арсеналы..
Во-вторых, ввиду отказа Германии и Италии участвовать в морском патруле, английское и французское правительства 16 сентября 1937 года также прекратили патрулирование испанского побережья. Таким образом, рухнули два главных устоя всей системы контроля, и фактически от плана, принятого комитетом 8 марта 1937 года, остались рожки да ножки. СССР сделал отсюда логический вывод, заявив, что он больше не будет вносить денежных средств на содержание системы контроля.
В-третьих, наконец, в сентябре 1937 года состоялась Нионская конференция, имевшая прямое отношение к событиям в Испании. Стремясь затруднить снабжение Испанской республики морским путем, мятежники, энергично поддерживаемые фашистскими державами (особенно Италией), широко развернули пиратские действия на Средиземном море и в Атлантике. Первоначально их атаки были направлены главным образом против советских судов. Так, уже 11 ноября 1936 года в Гибралтарском проливе был задержан пароход «Союз водников». В течение последующих месяцев нападения на советские суда все учащались, причем иногда они кончались трагически: 14 декабря 1936 года в районе Гибралтара был потоплен советский пароход «Комсомол», 31 августа и 1 сентября 1937 года погибли еще два советских судна – «Тимирязев» и «Благоев». Советское правительство неоднократно протестовало против морского разбоя фашистов, однако из-за попустительства со стороны Англии, Франции и США все эти протесты долгое время не имели практических результатов.
Поощряемые бездействием «умиротворителей», фашистские державы распоясывались все больше и в конце концов повели систематическую охоту на суда других держав (включая суда Англии и Франции), направлявшиеся в порты республиканской Испании. Иногда нападения производились военными кораблями под флагом Франко, иногда подводными лодками и самолетами «неизвестной национальности».
К весне 1937 года положение настолько обострилось, что представители трех скандинавских стран – Швеции, Норвегии и Дании – внесли 30 апреля на обсуждение подкомитета жалобу, в которой настойчиво просили принять экстренные меры для охраны судоходства в испанских водах. СССР полностью поддержал скандинавов. Англия и Франция заняли двусмысленную позицию: на словах выразили сочувствие этой жалобе, а на деле обнаружили полное равнодушие. В результате пиратские действия фашистских держав летом 1937 года приняли столь вопиющие формы и размеры, что не только де