анду из республиканского бюджета выделить.
Прекратите галдеть! Потом посовещаетесь и меня поругаете. Дальше. Если поля нет, то смотрите — может, где поблизости пустырь есть, или ещё чего. Школьное футбольное поле — там всё то же самое.
Дальше. Даёте в газету объявление, что нужны тренера для детей по футболу. Сколько полей насчитаете, столько и тренеров нужно. Зарплата — 30 рублей, работа — с пяти вечера и до восьми. Каждый день по три часа. В субботу и воскресенье время может быть другое. Деньги найдём. Могут быть физруки школ, или бывшие футболисты, или просто любители. Главное, чтоб в каждом дворе детишки не сами по себе гоняли чёрт-те чем, а нормальным мячом, да под присмотром взрослого, и чтобы он их обучал, пусть и азам. Ну, и присматривался к пацанам, а самых талантливых направлял уже в настоящие футбольные секции.
Да не возводите очи горе! На вас свет клином не сошёлся. Вы просто первопроходцы. Через месяцок я вызову всех секретарей обкомов, и вы с ними будете опытом делиться. А чтобы кроме кнута был и пряник — в лучший район от себя лично выделю автомобиль «Турья», ну и возьму вас на заметку на повышение. Вот теперь може…
Стоять! Бояться! Не пойдёт так. Есть ведь ботаники… ну, в смысле, не склонные к футболу дети. Организовать при каждой школе шахматно-шашечный кружок. Или там по стрельбе из воздушек-мелкашек. Тренеров тоже найти из желающих — те же тридцать рублей и три часа в день. И раз — в квартал соревнования. Ну, призы продумайте и тренерам и детишкам. Вот теперь…
Стоять! Бояться! У нас ведь и девочки есть. Продумайте, чем их увлечь. Поговорите с ними. Всё, теперь точно свободны.
А что «Зенит»? «Зенит» не ушёл в глухую оборону — он предложил открытый футбол. Носились по полю от одних ворот к другим. Битва на выживание: у кого быстрее дыхалка сдохнет. Тут вышла ничья — обе команды не ползали в конце, а пусть и не бодренько, но бегали. А вот со счётом — совсем другая картина. Разным оказался уровень исполнителей. Сначала совершил сольный проход с демонстрацией «эластики» Трофимка, потом потрясающим образом воскресший после трёх лет пинания балды в любителях Посуэло показал зрителям и ошеломлённым защитникам «Зенита» «бабочку», или «радугу». Дальше с тридцати метров проверил ворота Степанов — хорошие ворота, с крепкой сеткой. И в довершение Арисага выдал филигранную передачу Квочкину на ход. Горбыль воспользовался на все сто. Только один раз Бубенец достал круглого из ворот под не очень-то и возмущённый свист болельщиков — нападающий Вьюн с подачи молодого полузащитника Наумова залепил подзастоявшемуся вратарю мимо ушей, прямо в девятку. 4:1. «Кайрат» — весёлая команда.
Событие двадцать девятое
Как трудно быть Гондурасом — знает только Гваделупа.
Лучше колымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме.
— Хде-хде?
— В Гондурасии.
— Точно. Именно там?
— А что не так?
— Может, в Гондурасе?
— Понятно, там. А я как сказал? Ну, есть ведь Германия. А в падеже… не помню я их. Ну, в Германии же? А Гондурас — значит, в Гондурасии.
— Железная логика, мой ты Розенталь. Ладно. Рассказывай, — Пётр шофёру поражался регулярно. Тёзки не хватало. Этот сержант время от времени такие гондурасии выдавал… То «да я его одной левой побежду», то «я и не дудю». А вот ещё перл. «Чего не мочь-то? Можу я».
— Война вот-вот начнётся из-за футбола. Сам слышал — этот переводчик говорил! Они покурить выходили, а я Лобановского ждал, как вы велели.
— Интересно. А давай-ка, Александр, прокатимся до библиотеки, посмотрим, как парни там устроились.
Новое здание для футбольного аналитического центра строить не стали — взяли да и пристроили к библиотеке коробочку двухэтажную двенадцать метров на двенадцать. Все спокойно и влезли, вместе с машинистками. Далеко ещё до компьютеров с принтерами.
Приехали — всё чистенько, светленько. Разве чуть стройкой попахивает — то ли краской, то ли ещё чем. В новых помещениях всегда такой дух витает.
— Кто тут про Гондурас переводил? Рассказывайте, — спросил выстроившихся у столов вьюношей.
— Я, — поднял руку похожий на Анджелу Девис. Не цветом кожи, причёской. Кучерявый, нестриженый года три. Ишь, авангардист! Ну, скоро Брайтнера страна узнает — миллионы будут пытаться одуваны на головах отращивать. Плойки, что ли, запасать начинать?
— Как зовут тебя, мой лохматый друг?
— Петром, — попытался пятернёй вихры поправить. Поправил, превратил в лохмотья.
— Рассказывай, тёзка.
— 6 июня 1969 года в Тегусигальпе, это гондурасская столица, состоялся первый матч отборочного турнира на Чемпионат Мира в Мексике со сборной Сальвадора. Счёт — 1:0. Там по регламенту им предписано провести две встречи за выход в финальную часть, а если каждая сборная выиграет по разу, будет назначен третий. Беспорядки возникали и во время первого матча, и после него — некая гражданка Сальвадора даже застрелилась, заявив, что не может пережить такого позора своей страны. Ну, и поехало… А 15 июня состоялась вторая игра в Сан-Сальвадоре. Сальвадор обыграл Гондурас — 3:0, и вот во время этого матча беспорядки достигли совсем уж угрожающих масштабов. Избили гондурасских футболистов и болельщиков, пожгли флаги соперников. По Гондурасу же прокатилась ответная волна нападений на сальвадорцев, включая двух вице-консулов. Вообще посольским досталось.
Теперь им предстоит игра в Мексике, на «Ацтеке», 27 июня. А беспорядки-то продолжаются, там уже и на границах стреляют. В Гондурасе очень много сальвадорцев — они там фермы себе приобрели, а их теперь с земли сгоняют и выпроваживают, а то и просто убивают и грабят дома. Все газеты Южной и Центральной Америки говорят, что будет война.
Мда… Это тебе не десяток воров с палками. Как Твардовский писал… «Тут не то, что на кулак: поглядим, чей дюже. Я сказал бы даже так: тут гораздо хуже». Пётр краешком сознания зацепил — был в его прошлом такой инцидент. Так и назывался — Футбольная война. Там людям тупо не хватало земли — страны маленькие, и джунгли кругом. Может, надо туда удочку закинуть после заварухи? И мальчишек футбольных поискать, и земледельцев. Казахстан большой, и тех, и других много надо.
Глава 17
Событие тридцатое
Всякий раз, когда я вижу, что в отеле фен не вытаскивается из розетки, а вешалки в шкафу прикручены, меня посещает мысль: «Неужели они думают, что я путешествую без отвертки?»
— Останавливался на прошлой неделе я в отеле, а там полотенца таки-ие толстые! Еле чемодан закрыл…
Как там в песне у Фатьянова:
Долгими июльскими деньками,
Отгремев, закончились бои.
Где же вы теперь, ребята из Милана,
Бойкие любимцы всей страны?
Я хожу в прохладный час заката
У футбольных новеньких ворот;
Может, к нам опять кудесников подката
Ветерок попутный занесёт.
Да кто бы сомневался. Чуть отреставрированный стадион «Центральный» в столице Советского Казахстана, ордена Ленина городе Алма-Ате мог вместить на тот момент от силы тридцать пять тысяч человеков. Сидячих. Реставрация и переделка продолжалась. Должен получиться похожим на «Ацтеку», с козырьком, частично прикрывающим от дождя и солнца поле и полностью спасающим от стихий зрителей, но к этому матчу работы завершены едва процентов на пятнадцать. И уже прикидывают, как в дальнейшем эту крышу будут поднимать, пристраивая новые ярусы трибун.
Желающих было столько, что в дело вмешался сам Шелепин. Все газеты вдруг разразились статьями — дескать, нужно выделить билеты каждой республике! Особенно отличился «Московский комсомолец» — мол, граждане, да, что же это творится в пределах нашей необъятной Родины! Такое знаковое для советского народа событие, и происходит на малюсеньком стадионе в никому неизвестной Алма-Ате, а футбольные арены столицы этой Необъятной, которые могут вместить в три раза больше настоящих футбольных болельщиков, а не зажравшихся казахов, будут пустовать. Хде, растудыт её в качель, справедливость? Где, мать её?!!
Может, не совсем этими словами, но статья была злой. Донесли Железному Шурику — он, воспользовавшись пребыванием обструкциониста Тишкова в Москве, тоже насупился: — Хде?
— Ты, Александр Николаевич, ведь взрослый дядька. Должен понимать, что в Москву такой турнир, а в будущем, и очень не далеком, ещё два, рангом даже выше этого, заполучить не выйдет. Такой ор подымут на Западе — вообще всех лишимся, да ещё и исключат из УЕФА — Азией обзовут. Ну и, кроме того, должна быть справедливость. Это ведь я договорился об этом турнире, и я за него плачу. А что этот журналист сделал? Хоть пальцем ударил об асфальт? Там у нас неспокойно всё в районе озера Жаланашколь — позвони главному редактору, пусть этого смельчака туда отправит.
— Но ведь народ…
— Договоримся.
Вот, договорились — почти половину доступных билетов выделили республикам. Вернулся Пётр из Первопрестольной и сел думать со всем правительством и секретарями всех рангов — а куда, простатит им всем острый, хронический, вялотекущий в одно место, эти десять тысяч человек размещать… И это второй по значимости вопрос. Ещё ведь три тысячи итальянцев, да тысяча словаков, которые не чехи. Команда «Слован» из Братиславы, столицы республики Словакии, что в недавно реорганизованном государстве Чехословакия и Моравия, скромно попросила увезти, накормить, разместить, снабдить билетами и пьяными доставить назад всего-то тысячу братушек. Всех гостиниц и санаториев с профилакториями едва на иностранцев хватит — и при этом они потом будут плеваться. Ну, не пятизвёздочные эти гостиницы — особенно «Золотой колос», что возле ВДНХ КазССР. Да и лучшая гостиница «Алма-Ата» — не «Голден Палас». Один из приехавших к Козьмецкому предпринимателей из США долго ругал и страну и гостиницу: «В номере сквозняк и дубак, отопление едва работает (был он в конце марта, на улице минус три), от силы 14–15 градусов, лежал в постели в одежде». Ругался мистер в фаренгейтах, и Пётр сначала не понял — жара ведь, чего пиндосу не нравится? Потом перевели. Ну, бывает, сам мёрз. К слову, и постели надо застилать самому, три койки в ряд и видавшие виды матрасы… Про ванную комнату отдельный разговор — ведь бронировал Люкс с ванной, чтобы можно было набрать воды и полежать… Ну, причуда у пиндоса такая. Не получилось — затычки для сливного отверстия нет, как, в принципе, и горячей воды. Еле тёплая ржавая сочится. Все старое, затхлое, требует немедленного ремонта, стены тонкие, слышно как в соседней комнате человек на кровати поворачивается… Много ещё наговорил импортный гражданин.