Событие тридцать восьмое
Футболисты одной из команд во главе с тренером, едва приехав в Москву на матч, отловили судью и давай его лупить.
— За что вы его так? Ведь матч еще и не начинался!
— А у нас самолет сразу после матча! Боимся, потом не успеем…
Вышедшие в белом с широкой зелёной полосой на груди испанцы по жребию получили первый удар. Тоже был отработан — сыграли двое накоротке, и капитан «Эльче» запустил мяч на ход своей «восьмерке», почти в штрафную. Ну, надолго он там не задержался — игравший на правом фланге Данилов ограбил супостата, как викинг кирху. Хоть немного и не тот Пряник, что притормаживал, играя за сборную СССР, Гарринчу, Пеле и всяких беккенбауэров, но ведь и не какой-то другой. Отобрал, встретив грудью, и в последнюю секунду, когда испанец уже надеялся на пенальти, ушёл с мячом в сторону. «Восьмёрка» провалилась и покатилась, но и судья, и весь стадион видели, что русо его даже не коснулся. Нравится кувыркаться по пушистой травке — это его личное испанское дело. Пряник же поступил точно так, как несколько сотен раз и отрабатывали — короткий пас Атаману. Тот сходу от души вложился в удар и занёс почти на левый угол штрафной. Долматов — в одно касание вынырнувшему Трофимке. Перед Арисагой двое защитников — центральный и правый. Рванул русо-перуано по центру, уложил испанца «эластикой» и вышел один на один со здоровущим чернявым горбоносом. Засеменил, как всегда, и в результате вратарь прыгнул вынимать из правой девятки, а мячик спокойненько залетел слева, лизнув штангу.
Стадион взорвался воплем возмущения, потом свистом — а потом замолк, как по мановению волшебной палочки. Проклятый русо оркестро грянул туш.
— Débiles, cabezas huesosos! Pedirаs… — возопил алькальд Эльче после туша. Это не то, что вы подумали — никакого мата! Переводится так. «Слабаки, костяные головы, попросите вы ещё у меня деньги!». Нет, ну правда.
Пропущенный на третьей минуте мяч débiles переваривали долго. Развели с центра и сразу отдали назад. Там защитники битый час пинали друг другу, будто стремясь переложить дальнейшую ответственность с себя на кого угодно, а нападающие боялись переходить белую черту. Помчался с банки Роке Масполи — подбодрить финалистов Кубка Испании, и вот он нашёл, в отличие от мэра-алькальда, правильные слова.
— Babosos! Cabezas de mierda! Que vos follan las pezes! Adelante! (Идиоты, засранцы. Чтоб вам иметь тесную дружбу с рыбами в подчинённой роли. Пошли вперёд!)
Пошли с опаской бабосы, а тут ещё двенадцатый игрок включился, чего-то тоже по фене выкрикивая своим землякам. Дошли до Степанова с Пряником, и их хвалёный Хуан Мануэль Асенси — высокий, поджарый сборник-полузащитник — полу-ударил по воротам. Бубенец взял легко — мяч еле долетел, с тридцати-то метров. Масик катнул его не дождавшемуся ворога Атаману, тот опять загрузил на Долматова. Олег Трофимку не увидел, и тоже с тридцати метров пробил. Попал в защитника, а тут и Арисага нарисовался — продемонстрировал охнувшему стадиону финт Месхи и опять засеменил. Воротчик в этот раз обмануть себя не дал: прыгнул влево, а мяч запутался в сетке точно посередине, где бедный Педро и был секунду назад. 2:0. Шла десятая минута. Стадион попытался посвистеть, но тут опять грянул туш. Пристыженные торсидцы охренели от такой наглости и замолчали — и только матершинник Роке Масполи прокомментировал в полной тишине:
— Julio preferiría no terminar! Malparidos. (Лучше бы июль не заканчивался… Ублюдки).
Мальпариды — они не самоубийцы, просто мальпариды. Они тем более не пошли в атаку — прямо вратарю мяч с центра заслали. Тот им назад. Они снова ему. Ну, уж тут стадион вообще завёлся — тут бы и вся большая венская ла скала не помогла. Собравшись с духом, пасуя накоротке, бабосы всё же двинулись потихоньку от ворот, но стоило Арисаге рвануться к мячу, как испанская «пятёрка» снова с приличной силой отпасовала назад. Вратарь еле поймал, и от бешенства со всей силы послал его прямо Бубенцу. Чуть-чуть не долетел — подкатился к ногам Степанова, тот Долме, а этот увидел открывшегося Квочкина. Бабах — и от перекладины круглый возвращается в штрафную. Бабах — это зарядил Абгольц. Вратарь выбил кулаком вперёд, а защитник, разряжая обстановку, отправил за линию ворот. Вот тут-то товарищи, да и не товарищи тоже, увидели, что законы тяготения у русос и испанцев разные. Угловой пробил Сегизбаев. Нет-нет, не подал — он теперь почти всегда их именно бил. Вот и испанцы познакомились с «сухим листом». Вратарь даже не дёрнулся. Шла пятнадцатая минута. 3:0. Больше никто бабосов вперёд не гнал — да мальпариды бы и не пошли, сходили вон уже. Самое смешное, что «Кайрат» согласился развлечь зрителей — тоже никуда не пошёл. Стоял на своих местах, и только изредка Трофимка или Квочкин изображали атаку, после чего круглый тут же оказывался у воротчика.
И так минут десять. Наконец стадион и тренер взревели, а некоторые самые активные болельщики даже попытались выбежать на поле, дабы отвесить бабосам люлей (тоже, поди, испанское слово). Не получилось — полиция скрутила, и тоже прокричала чего-то охреневшим футболистам. Видимо, пообещала, что их следующими уведут, если будут продолжать провоцировать беспорядки таким свинским поведением. Те опять пошли вперёд. Наткнулись на Атамана с Пряником, потеряли мяч и ломанулись к своим воротам. Отпихивались и ручонками, и ножонками минут десять. Потом повторили всё это ещё раз. Свисток спас футбольный клуб «Эльче» от избиения собственными болельщиками. Уж больно грозно кричали тридцать три тысячи из тридцати трёх с половиной.
Событие тридцать девятое
— Мамочка, мне так тяжело вставать утром и идти на эту дурацкую работу, где над мной все издеваются… Особенно этот матершинник и извращенец Вовочка.
— Вставай, Дима! Ты ведь президент России.
В раздевалке сборной СССР по футболу… да хрен там. В раздевалке усиленной команды «Кайрат» шёл разбор полётов. По регламенту соревнования можно заменить трёх человек. Нацелились, как обычно, убрать с поля старичков, то есть Пряника и Мишу Посуэло, а тут вот ещё кого-то можно. Счёт, в принципе, позволяет. Соперник даже если и окрысится, то ведь и «Кайрат» на месте стоять не будет. Решили Масика поменять — надо наигрывать Лисицына, а то он и в Москве сиднем сидел, и тут не больно часто выходит.
Ещё Нетто попенял Степанову, что рано передачу отдаёт — надо чуть подержать мячик, выманить на себя испаноговорящий народ.
— Понял, не дурак… во, слушайте!!!
Дураки всегда снижают
Наш футбольный урожай.
Чтоб добиться урожая,
Дураков уничтожай.
— Вадим, ты смотри там за Трофимкой! Вот нутром чую — сейчас их тренер даёт команду своим защитникам пожёстче встречать Арисагу.
— Так йейст, сеньор Игор. Я слышай. Пузан говорийть: «Педро, твоя майть нальево! У вас этот крисето… не знай, как сказайть, такой крийса бес хвост… бегайт, как у себя по стьеп. А Педро ему — у него скоройсть… Тогда тот толстьяк кричить — в ноги встречайть этого каброн… козьола этого». Они тут грубо очень играйть, хуже, чем «Шахтьер».
— Давай-ка, Вадим, чуть вперёд выдвинись — подстрахуешь Трофимку, — потеребил подбородок Лобан-Агностик.
В это время в соседней раздевалке происходил похожий разговор.
— Педро, ты ведь у нас правый бек? Так объясни мне, idiota! (идиот)! Que carajo quieres? (Какого черта тебе надо?) Почему этот негр толстожопый, gilipollas (сволочь) эта мелкая, резвится в зоне твоей ответственности?
— Так он носится как чемпион мира по спринту…
— Cierra el pico! (Заткни рот!) Жёстче работай, в кость, нужно выключить эту чернокожую молнию.
— Дон Роке, это же товарищеский матч, — Педро Гомес сморщился, словно виноградная улитка, которую он утречком высосал, решила вернуться по пищеводу в свой виноградник.
— Делай, что говорят. Мы два месяца назад 2:0 с «Валенсией» сыграли, а тут русский дворовый клуб! Всё, парни, собрались, выходим.
Парни вышли. Все эти пятнадцать минут зрителей развлекали «Прощанием славянки» в исполнении духового оркестра из Краснотурьинска и стройными рядами не менее стройных ног барабанщиц из Алма-Аты. Испанцам нравилось! Особенно когда гусарки совершали поворот все вдруг, и без того короткие юбочки вздувались, почти показывая, чего там у чертовок под этими красными поясками, сползшими с талии. Под конец пятнадцатой минуты многие Педры уже раздумывали — а за кого болеть-то?
Вместо почти местного Миши Посуэло вышел Роберто Беттега, не пригодившийся «Ювентусу», ну, или перекупленный в самый подходящий момент Айзешписом. Парень был даже выше Севидова. Каланча! Юра-то плотный ещё, а этот — дрищ дрищом, но скорости показывал в товарняках с дублем и «приглашённым» «Манулом» из Павлодара — разве чуть хуже Трофимкиных.
На место Пряника хотели поставить второго итальянца Ренато Дзаккарелли, воспитанника «Торино», но в последний момент Лобановский передумал. Всё же Данилов чистый защитник, а Ренатка — выраженный хавбек, всё время рвётся вперёд. Так рисковать в первом же матче не стоит. Потому дали шанс проявить себя ещё одному экс-иностранцу — правым беком вышел Пауль Брайтнер. Кашпировский у него перед носом чего-то пальцами пощёлкал — очевидно, классовую ненависть отключая.
Вообще, если в испанской раздевалке ругались, то в советской офигевали. С командой приехало девять массажистов — и не притворяющихся ими любителей, а профессионалов. Шесть корейцев и трое наших, которые у них стажируются. Хоть сами уже в годах — но учиться никогда не поздно. Всех восьмерых футболёров, что возвращались на арену стадиона «Мануэль Мартинес Валеро», отмяли и отутюжили. Кроме того, иглоукалыватель, которого оторвал от сердца и больной ноги Тишков, с китайской основательностью вонзил в тех же восьмерых по десятку иголок. Чего добру-то без дела пропадать? Форму ребята сменили на свежую, да и вышли под рёв тридцатитысячной толпы — отдохнувшими и будто с новенькими ногами. А ещё и Довженко с Кашпировским чего-то пробубнили на дорожку — слов не разобрать, но явно заклинание какое-то. Русские — они все колдуны.