Жизнь шла своим чередом. Сын осуществил свою мечту – открыл автосервис.
Умерла мама. Сороковины. Сидим, ее вспоминаем. Горюем. Как будто душа из нашего дома ушла. Пусто.
– Как я мог ее последний подарок продать?! – с горечью роняет сын. – Вот дурак!
Вернула я ему бабушкину награду. Решили мы: пусть она лежит в шкатулке с семейными реликвиями – с наградами деда. Лежит и сегодня. Сияет.
Брюггские кружева
«Да почему же все у нас через жопу?!» – думала Аня. Она смотрела в окно. Ее дочь уходила в неизвестном направлении с каким-то длиннобудылым худым парнем. Еще час назад она ждала ее с работы. Мурлыкала под нос и готовила ужин.
– Остывает, детка!
– Некогда, ма!
Аня зашла в ее комнату. Дочь запихивала свои вещи в большую дорожную сумку.
– А что – опять командировка?
– Да нет, ма, к Андрею переезжаю. Решили пожить вместе.
– Как переезжаешь? К какому Андрею?
– Да ты все равно его не знаешь. Хороший парень. Уже два месяца как познакомились.
– Как? – обалдевшая Аня уставилась на дочь. – Вот так сейчас выйдешь и уйдешь?
– Ну да. Он меня внизу ждет. Да ты не волнуйся, мам, – прощебетала дочь, с трудом застегивая молнию большой дорожной сумки.
Анина любимая фраза «дети имеют тенденцию вырастать» обрастала плотью и кровью. Она поняла, что счет пошел на секунды. И хоть дочкины слова обрушились как гром среди ясного неба, надо было как-то соображать.
– Может, зайдет?.. Теперь я хочу с ним познакомиться… Да и… сумка тяжелая.
Что-то сработало: или фигура матери, закрывшая амбразуру выхода, или малоподъемная сумка. Дочь достала мобильник.
– Андрюх, зайди-и-и, – пропела дочь. – Мать хочет посмотреть в твои честные глаза, хи-хи.
– Здравствуйте, я Андрей.
Рентген материнских глаз цепко выхватывал детали: серые умные глаза, интеллигентное лицо, долговязую, тонкой кости фигуру.
С «очень приятно» не получилось, ограничилась «Анной Александровной».
И вот теперь она смотрела в окно, слышала колокольчиковый смех своей дочери, видела длинную, чуть сгорбленную фигуру парня. Дочкина сумка в его руке почему-то не казалась огромной.
На столе стоял остывающий ужин. Она растерянно стояла и не знала, что делать. «Коля! Ну конечно, нужно срочно позвонить мужу! Коля! Ну Коля! Ответь!»
Колька, от которого у нее секретов не было, что-то не проникся. Хохотнул: «Выросла дочка».
– Коля, а что я скажу подругам?! А на работе?!
В устоявшемся социальном формате «Матери взрослых дочерей» было три опции: вышла замуж; еще не замужем; какая хорошая девочка была… Ну, будем надеяться…
Колька все выслушал.
– Как-то у вас, женщин, все сложно и неоднозначно. А меня бы мои мужики поздравили!
– Вам-то, мужикам, что?.. – многозначительно, с подтекстом парировала Аня.
– Как что? – даже обиделся муж. – Дедом скоро стану!
– Вот-вот, – горячилась Аня, – наш сосед по даче тоже дедом стал! Приехала его дочка с женихом… Только где он, этот зять?
– Ну, дочкина любовь еще в женихи не набивается, – сказал муж весело. – Что расстраиваешься? Не понравится – придет обратно. Не парься, Анют. До вечера.
Каким невозможным бывает Колька!
Аня открыла дверцу бара, потрогала винные бутылки. Взгляд упал на открытую емкость «компрессной» водки. Ее-то она и достала. Хотела подняться за рюмкой, но как-то стало все равно.
«Ну что? Через жопу? Так и пусть будет все через жопу!»
Решительно налила водку в чайную чашечку, стоящую на столе, и выпила залпом. Водка была теплой.
Разве так она представляла это очень важное событие в ее жизни? Да-да, именно в ее! Рожала, растила, учила, мечтала… А какая мать не мечтает выдать дочку замуж? Красиво! С волнительными предсвадебными хлопотами. Двадцать два года ее мечта совершенствовалась, отшлифовывалась новыми гранями и подробностями. Она чувствовала себя незаслуженно обделенной.
– Все не как у людей, – тихо пожаловалась Аня Теплой Бутылке Водки и налила себе еще чашку. – Пришел долговязый айтишник в бейсболке и толстовке, сказал «здрасте» и увел мою дочь.
Теплая Бутылка Водки понимающе кивала.
– Надо было хоть адрес спросить, где ее искать. Что же делать?
«Компрессная» Бутылка недоуменно пожала плечами.
На нетвердых ногах Аня пошла в гардеробную, вынула из укромного местечка красивый пакет. Это был ее секрет. Три месяца назад она привезла из Бельгии эту роскошь. Фата работы брюггских мастериц была чудо как хороша! Она стоила бешеных денег. Но Аня уже видела в ней свою дочь и купила, втихаря от Кольки. Тогда она рьяно отбивалась от продавщиц, предлагавших померить. Это казалось ей почти святотатством. А сейчас… Что сейчас? Свидетелей не было. И только Теплая Бутылка Водки кивала: «Можно».
Нежнейшие кружева старинной фаты струились до полу. Массивная черная оправа Аниных очков выдавала профессию аудитора. Четыре диоптрии безжалостно засвидетельствовали пятьдесят лет и растекшийся от слез макияж.
– Какой ужас!
Она сняла очки и распустила тугой пучок волос. Стало заметно лучше. Теплая Бутылка Водки предложила за это допить.
Она уснула за столом на кухне, уронив уставшую пьяную голову на руки. Оборка белоснежной фаты плавала в тарелке остывшего гуляша.
Ей снилась свадьба, где было все так, как она мечтала: Коля в смокинге и бабочке ведет их дочь в фате из брюггских кружев, она в элегантной шляпке и в платье жемчужного цвета…
Все красиво и празднично, много гостей. Музыканты играют джаз. Вдруг – не может быть! – знакомая женская фигура мелькнула за зеленой изгородью.
– М-а-а-ма? Как ты здесь? Ты же умерла!
– Пришло-о-ось. Я сохранила твою записку, дочка: «Уехала к Кольке. Он самый лучший. Жить без него не могу». Тебе тоже было двадцать два, детка.
– Хороша! Просыпайся! Хороша! – ласково и настойчиво будил муж.
Аня оторопело хлопала большими близорукими глазами. Она икнула, встала, сделала шаг, запуталась в фате и рухнула в надежные руки своего Кольки.
Вальс
Молодожены стояли обнявшись. Поезд мчал их в столицу, в прекрасную жизнь, полную планов и свершений. В общем чемодане лежал новенький документ о регистрации брака. На плече у каждого цвела татушка единства и неделимости – Инь и Ян. Взаимодействие двух начал рождало развитие и движение. Конкретно в их случае – а они в это свято верили – аспирантура, докторантура, Нобелевская премия. «Кто, как не Саша, – лучший выпускник университета, победитель студенческих олимпиад, с рекомендациями в московскую аспирантуру?!» – не сомневалась Лола.
Молодожены горячились, делились идеями, как быстрее и эффективнее пройти путь к мечте.
– За каждым великим мужчиной стоит незаметная обывателю великая женщина, – высказывал свое мнение Саша.
Лоле нравилось слово «великая», не нравилось – «незаметная» и успокаивало слово «обывателю».
Она не была слишком тщеславна, просто отдавала себе отчет, что ее скромные способности блекнут по сравнению с яркими талантами мужа. Чувствовала себя немного «декабристкой» и решила посвятить свою жизнь ему.
– Решено – делаем! Видим цель – нет преград! Принимай, столица!
Саша реализовывал свой Ян: приезжал поздно, иногда делился яркими впечатлениями дня. Лола пестовала свою Инь: готовила, стирала, рожала. Сына взяли в детский садик при условии, что она будет вести там уроки английского. Семейный корабль шел на хорошей скорости заданным курсом. Приближалась защита Сашиной диссертации.
«Первый этап почти пройден!» – думала Лола. Где-то в глубине души она тоже хотела заниматься своей профессией. Не в таком урезанном варианте, как сейчас, в детском саду. Она вспоминала, каким удовольствием было для нее читать английскую классику в подлиннике, но тут же пугалась этой мысли, как предательства. «Малодушничаешь? Дала слово – держи!»
Саша перед защитой нервничал, а Лолу охватил порыв энтузиазма: «Вот оно! Репетиция Нобеля! Нужно хорошо выглядеть, быть достойной Саши».
По регламенту он защищался после первой соискательницы, Оксаны. Лола уложила спать сына и всю ночь готовила тщательно продуманные блюда для банкета после защиты.
Муж защитился блестяще! Уставшие ученые мужи, члены комиссии, ели и пили много и с удовольствием. Пригласили Сашу преподавать на кафедру. Оксане же сказали, что «защитили диссертацию только ее красивые глаза». Молодая аспирантка со слезами выскочила в коридор. Лола смущенно принимала комплименты своему кулинарному искусству. Ей было неловко, что она в центре внимания. Где же Саша? Она вышла в коридор. Ее муж одной рукой прижимал к груди плачущую Оксану, а другая его рука сползла по спине девушки сильно ниже талии.
Домой ехали молча.
– Ты не хочешь извиниться? – с усилием разомкнула губы Лола.
– Нет.
– Тогда объясни мне, что это было.
– Я люблю ее.
– Останови машину.
– Нам нужно поговорить.
– Не о чем.
Она вышла. Больше супруги не виделись. Лола не хотела.
Пошла учителем английского языка в школу. Работала жадно, с удовольствием. Вскоре с удивлением и радостью заметила, что лучшие ученики отвечают ей тем же. Дополнительные и факультативные занятия проходили весело и интересно. Безнадежных двоечников она заражала своей любовью к предмету и искренне радовалась их первому робкому правильному ответу. Желающих приобщиться к ее занятиям прибавлялось. У Лолы как будто крылья выросли за спиной. Иногда она вспоминала ту Лолу, которая целиком посвятила себя Саше. Вспоминала как тяжелую болезнь: «Слава богу, теперь я здорова и свободна!»
Новое тату в виде символа свободы – птицы чайки – закрыло на плече шрам от сведенного. Лола расцвела и действительно стала похожа на прекрасную чайку. Она ушла из школы с ее обязательной бумажной работой, педсоветами, распределениями нагрузок и классным руководством, занялась репетиторством.