– Честно говоря, я немного устал. Путь был неблизкий. Если вы не против, нам отдохнуть бы немного с дороги. Мия должна поспать. А я с удовольствием принял бы душ.
Бакстер развернулся к столу спиной, чтобы никто не понял, что дело не только в усталости.
– Пойду поищу Мию, – бросил он напоследок.
Он дошел до рощи и крикнул:
– Мия!
Услышав детский смех, он углубился в рощу.
– Мия!
В этот раз дочка отозвалась, и Бакстер пошел на звук ее голоса. В зелени пейзажа он заметил цветные вкрапления, которые оказались одеждой взобравшихся на деревья детей.
Мия сидела на ветке рядом с Альфонсо, не очень высоко от земли.
– Привет, солнышко.
Бакстер уже хотел попросить дочь спуститься, но его остановила ее довольная улыбка и счастливый вид.
– Привет, папулечка.
– У тебя все хорошо? – Можно было и не спрашивать. Все выражало ее лицо.
– Иди к нам, – она похлопала по ветке рядом, – места хватит.
Бакстер улыбнулся.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз. Просто хотел убедиться, что ты в порядке. Нам не помешало бы чуток поспать. Два дня в пути как-никак.
– Мы же только приехали. Я спать не хочу.
Спорить он не собирался. Его буравила взглядом толпа братьев и сестер Мии. Тем более возразить было нечего. Придется возвращаться за стол.
– Хорошо, еще чуть-чуть, а потом отдыхать.
– Есть, сэр! Не волнуйся, у меня все тип-топ.
Бакстер улыбнулся уголком рта.
– Да уж вижу.
Несколько озадаченный, но при этом счастливый оттого, что Мии радостно и весело, он медленно побрел к столу.
Эстер почти сразу продолжила допрос – именно это слово точнее всего описывало происходящее. Гости за другими столами были поглощены собственными разговорами, те же, кто сидел за одним столом с ним, включая Эстер, Альму и Рудольфо, затаив дыхание ждали подробностей о жизни Софии – родного им человека, которого они потеряли, так и не встретившись.
Бакстер смирился – все равно замучают его расспросами – и решил покончить с этим здесь и сейчас.
– Ваше любопытство мне понятно. Просто при Мии я избегаю разговоров о Софии. – Он сделал глубокий вдох. – Она была лучшей матерью и женой. А еще главной музой. Меня всегда удивляла ее готовность протянуть руку помощи людям вокруг. И остроумия ей было не занимать: постоянно сыпала каламбурами.
Вдруг вспомнилось, как ответственно София относилась к работе. Если она бралась за какое-то дело, то уходила в него с головой. Однажды жена готовила презентацию для компании, которая производила кошачий корм. Бакстер подтрунивал над ней. «По-твоему, я занимаюсь ерундой? Ты у нас один настоящим делом занят, так?» – вспылила она и потом еще неделю с ним не разговаривала.
Все застыли в ожидании, что Бакстер скажет дальше.
– И была в ней такая, знаете, неженская деловая хватка. Мало в ком можно увидеть подобную собранность и целеустремленность. Незаурядная личность, одним словом. Полная противоположность мне. Вообще все, чего недоставало мне, я нашел в ней. Я занимался музыкой, много гастролировал. Она часто оставалась одна, занималась ребенком. Представляете, даже умудрялась подрабатывать. Удаленно делала проекты по продвижению брендов и очень в этом деле преуспела. Все ей давалось легко. Всегда поражался этой ее способности. И знал, что без нее мы пропадем… Так и случилось, в общем-то.
Бакстер почувствовал, как к горлу подступил комок, а к глазам – слезы. Он закусил губу. Еще не хватало, чтобы чужие люди увидели его слабость.
– Похоже, она в меня, – сказала Эстер. – Я тоже думала стать юристом, пока не согласилась выйти замуж за Хорхе. Я всегда была борцом.
– Борец – это точно про Софию. Отказы она не принимала. И не дай вам бог перейти ей дорогу. Свое высокое предназначение она видела в борьбе с несправедливостью и отстаивании интересов обиженных и угнетенных.
Неожиданно для самого себя он улыбнулся.
– При ней все вели себя в рамках приличий: не разбрасывали мусор, не кричали на детей. Своим боевым духом она заражала и меня. Иногда София страдала от собственного характера, но я ее просто обожал.
Бакстер посмотрел на людей за столом и увидел в их глазах желание слушать рассказы о Софии вечно.
– А еще она была настоящей красавицей. Как Мия. Слава богу, что дочь не в меня.
Шутка прозвучала как-то грустно, однако гости оценили ее одобрительным смехом.
– Она занималась скейтбордингом и серфингом, – продолжил Бакстер, пытаясь сгладить неловкость. – София ведь из Калифорнии. Любила слушать музыку группы «Ред Хот Чили Пепперс». Может, слышали о них? Предпочитала мексиканскую кухню. Она окончила университет в Санта-Барбаре, а потом проходила практику в маркетинговой компании, которая сотрудничала со многими студиями в Голливуде. Там и проявилась ее деловая жилка. Но серфинг София не забросила. Переехав в Чарльстон, она привезла с собой доску и каждое утро перед работой рассекала по волнам. По-моему, у меня в телефоне даже фотографии есть. Поищу потом.
– Пожалуйста, – взмолилась Эстер с улыбкой. Сколько фотографий Софии он ни присылал бы, ей было мало.
София в мокром костюме для серфинга, как живая, предстала в воображении Бакстера. Она выходит из воды, удерживая доску под мышкой. Он обычно ждал ее на берегу с гитарой в руках, наблюдая за скользящей по волнам любимой на фоне восходящего солнца. Именно в эти моменты родились его лучшие песни.
Ну вот, теперь они увидели его истинное лицо. Зря он тут перед ними храбрился. Бакстер сидел, потупив голову. Весь его мир рассыпался на части, стоило ему заговорить о Софии.
– Ладно, – наконец произнес он. – На сегодня, думаю, достаточно.
Гости почувствовали его настроение и по очереди, к большой радости Бакстера, отвели от него взгляд.
Глава 11Tranquilo
Когда гости разошлись, Бакстер и Мия взяли вещи из «Ауди» и проследовали за Альмой, Эстер и Пако в дом. Бакстер обрадовался, узнав, что Рудольфо живет в городе. По крайней мере, им не придется делить один кров.
Они поднялись по ступенькам главного входа и сразу попали в просторную гостиную, разделенную на несколько зон. Пахло горелым деревом, дымом и шалфеем. Легкие неровности выложенного плиткой пола были почти не заметны под коврами в восточном стиле. Изящество мебели и изысканность предметов старины поражали воображение. Сквозь белую штукатурку по углам проглядывали кирпичная кладка и камень – свидетельства ремонтов, которые пережил дом за многовековую историю. Однако живописность интерьера от этих следов времени совсем не страдала, а скорее, наоборот, выигрывала.
Высоченный потолок украшали широкие деревянные балки, за которые на родине Бакстеру пришлось бы выложить целое состояние. С потолка в центре гостиной спускалась роскошная золотая люстра. У одной из стен высился невероятных размеров камин. Установи он такой в Америке, замучился бы до конца жизни платить штрафы. В нише справа была сложена высокая поленница дров; на ее фоне даже Мия потерялась. Окна справа и слева от камина смотрели во внутренний дворик, который обрамляли огромные кипарисы. В центре одиноко стояло оливковое дерево, напоминавшее античную статую.
– На другой стороне дворика у нас контора, – сказала Альма. – Сегодня отдыхайте, а завтра все покажу. Сможете продегустировать масло.
– С удовольствием! – ответила Мия. – Да, пап?
Бакстер кивнул без особого энтузиазма. Хоть Гринвилл и находился за тысячи километров, работу никто не отменял.
Они прошли на кухню, которую смело можно было назвать произведением искусства. Над столешницей, отделанной темно-синей плиткой, рядом с пучками сушенных трав висели начищенные до блеска латунные кастрюли и сковороды. К разрубочной колоде, которая за десятки лет пережила бесчисленные удары топором и ножом, прислонились два табурета. Справа от фермерской мойки стояла cazuela [14] с яйцами. Корзина с апельсинами наполняла кухню сказочным ароматом.
По скрипучим ступеням, что видели тысячи ног, они поднялись наверх. Комната Мии отличалась простотой. Сводчатый потолок, покрытый белой штукатуркой, украшали деревянные балки. На полу лежал изрядно утоптанный, но явно дорогой ковер в светлых оттенках красного с вытканными на нем золотыми узорами. На прикроватных столиках стояли лампы в тон, абажуры были инкрустированы блестящими камнями. Над самой кроватью на четырех столбиках возвышался полог. Изножьем кровать примыкала к небольшому сундуку, на котором лежали подушки. Он же служил банкеткой. Люстра над головой больше походила на подвешенную к потолку корону.
Мия всю эту красоту даже не заметила. Она побежала прямиком к стоявшему около двери в ванную комнату креслу, в котором ее ждали кипа книг и ворох игрушек.
– Это все мне?
– Конечно, милая, – подтвердила Эстер. – Я же твоя йайа, и мне еще долго придется наверстывать упущенное.
Мия взяла объемный пазл.
– Откуда ты знаешь, что я люблю пазлы?
– Твоя тетя тоже их любила.
Эстер осталась с Мией, а Бакстер проследовал за Альмой в соседнюю комнату. Простенок меж двух окон, выходивших на переднюю часть усадьбы, украшала красочная фреска, в которой преобладали синие тона. По обеим сторонам окон на толстых карнизах с золотыми флеронами тонкой работы висели длинные бежевые портьеры. Искусная резьба с цветочным орнаментом покрывала дубовое изголовье кровати, стену над ней закрывал гобелен с изображением женщин в чалмах, собиравших в корзины упавшие на землю оливки.
Валившийся с ног от усталости, Бакстер рухнул на матрас и чуть не застонал. Н-да… Он надеялся, что будет помягче. Выспаться точно не получится. Бакстер был ужасным привередой, когда речь заходила об удобстве постели. Эдакий принц на горошине.
– Устраивает? – поинтересовалась Альма.
– Да, все хорошо, спасибо! – Он положил сумку на кровать.
– Насчет чемодана. Вы уже позвонили в авиакомпанию? Остается набраться терпения. Попробую подобрать для вас что-нибудь из вещей отца. Можете оставить одежду на полу за дверью, вечером я закину ее в стирку. К обеду все высохнет.