Бакстер озадаченно сдвинул брови.
– К обеду? У вас что, сушилка от колеса с белками работает?
Дурацкая шутка пришлась ей по душе.
– Ну конечно, куда вы, американцы, без своих сушильных машин. А мы и без них хорошо обходимся.
– У вас нет сушилки?!
– Нет, – ответила Альма с легкой издевкой.
– На дворе двадцать первый век, а вы до сих пор белье на веревки вешаете?
– Представьте себе, на самые что ни на есть настоящие веревки.
– Нет, правда, чего сушилку не купите?
Альма пожала плечами.
– Наверное, для нас есть в жизни вещи поважнее. Да и в целом в отличие от вас мы никуда не торопимся. Мне нравится размеренность во всем.
– Справедливое замечание. – Ну вот, еще и подтрунивает над ним. – Надеюсь, пока я здесь, вы мне дадите пару-тройку уроков, как перестать беспокоиться и начать жить. Кстати, пароль от вайфая не подскажете?
– Попробую найти. А сейчас предлагаю на минуту отпустить все заботы. Вы в Испании. Повторяйте за мной. Tranquilo.
– Tranquilo, – произнес Бакстер.
– Ну вот, уже лучше, Бакстер-на-все-руки. Расслабьтесь. Примите ванну, отдохните.
– Ванну? – его передернуло, словно он съел испорченную устрицу. – Бакстер-на-все-руки не принимает ванн.
Последняя реплика Альму развеселила.
– Придется, однако. Единственная душевая кабина в доме находится в комнате Эстер, и гостей она не любит.
Словно все еще сомневаясь в ее словах, он зашел в ванную комнату и обнаружил там ванну, стоящую в углу на четырех ножках в виде лап с когтями. Длиной она была чуть более метра. Душевую лейку Бакстер не обнаружил.
– Вам же не надо объяснять, как она работает? – спросила Альма, стоя у него за спиной.
Бакстер обернулся. Она даже не пыталась скрыть ухмылку.
– Вас все это очень забавляет? – спросил он.
– А вы американец с запросами, как я погляжу. Честно говоря, да, занятно наблюдать за вами.
– Я рад, что пригодился.
– Вы самый американский американец из всех, что я видела.
Он засмеялся – получилось фальшиво. Все его мысли были заняты Мией. Дочь выглядела довольной. Бакстер надеялся, что глаза его не обманывают. Ради нее он готов терпеть любые лишения. А что, если дочь просто великая актриса, каких свет не видел?
– Вы пока располагайтесь. Разговоры подождут, – сказала Альма напоследок и вышла.
Бакстер разложил свои немногочисленные пожитки и отправился в соседнюю комнату. Мия свернулась калачиком на кровати. В руках она держала пирамидку Рубика – один из подарков Эстер.
– Я уже знаю, что ты сейчас скажешь, – произнесла девочка.
– И?
– «Как дела, Мия?» – проговорила она низким голосом.
Бакстер рассмеялся.
– Какая проницательность!
Мия повернула нижний ярус пирамидки.
– Да ты всегда спрашиваешь одно и то же. «Ты как? Как дела, моя маленькая принцесса? Ничего не беспокоит, солнышко?»
Он подошел к ней.
– По-моему, это нормально интересоваться, как у тебя дела. Ты хочешь, чтобы я задавал другой вопрос?
– Где твоя фантазия, папочка? Приветствую тебя, о дочь земли, как прошел твой благословенный день? – Последнюю фразу она произнесла милейшим голосом андроида. А потом добавила самым низким голосом, на какой только была способна: – Или… как делишки, чика?
– Хм. «Как делишки, чика?» я тебе точно никогда не скажу. А вот если скажет кто-то другой, сразу сообщи мне. Договорились?
– Почему? – Мия крутила ярусы пирамидки.
– Потому что, – он не стал ей рассказывать, какие страшные картины только что нарисовало его воображение. Это участь всех тревожных родителей. Беседа о мальчиках была еще впереди, но Бакстер ни секунды не сомневался уже сейчас, что не позволит ей с ними общаться даже по телефону до окончания школы. А про свидания они поговорят, когда Мии исполнится хотя бы лет тридцать.
– Вообще-то, «потому что» – это не ответ.
Мия пожала плечами с какой-то особой, появившейся вдруг из ниоткуда дерзостью, которую он раньше видел только в Софии.
Бакстер сел на кровать и мягко взял у нее из рук пирамидку.
– Я правда не шучу. Тебе нравится здесь? Я понимаю, что нужно время.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Все хорошо.
Как же трудно понять, что у восьмилетних на уме. Иногда она была готова часами говорить о своих чувствах и переживаниях, точно заправский психотерапевт, а иногда и слова из нее было не вытянуть. «Хорошо», «Да, пап», «Не знаю, почему я так поступила», «Ну не знаю я» – максимум, что он мог услышать.
Бакстер положил пирамидку на прикроватный столик.
– Если не хочешь оставаться здесь на ночь, мы можем уехать в любой момент.
Мия помотала головой.
– Мне здесь нравится.
– Правда?
– Сам посмотри. Они все здесь такие хорошие.
– Согласен полностью. Просто, если передумаешь, сразу мне скажи. Нам необязательно жить здесь все десять дней. Мы можем уехать и раньше.
Она сделала такое лицо, словно он сморозил какую-то глупость.
– Если хочешь, спи сегодня в моей комнате.
Она опять помотала головой.
– Нет, спасибо. Просто зайди и поцелуй меня в щечку перед сном. Йайа обещала почитать мне на ночь.
– Что?! Ты мне уже замену нашла?
Мия пожала плечами.
Почитать ей на ночь? В целом ничего из ряда вон в этом нет, но как-то уж очень рьяно Эстер взялась выполнять роль бабушки. Преграды рушились одна за другой. Только они не знают, с кем связались. Бакстер Шоу умеет возводить стены. Он этим зарабатывает на жизнь.
Надежда на крепкий сон после длительного перелета рухнула в два часа ночи, когда он широко открыл глаза и больше не смог уснуть. Альма так и не нашла пароль от вайфая. Бакстер разобрался с делами, для которых сеть была не нужна: сформировал счета, написал и сохранил несколько писем, чтобы отправить их, как только появится возможность. Срочно нужно найти жилье с интернетом. Без горячей воды он проживет, а вот без доступа к сети – никак.
В голове хаотично крутились мысли. Который раз он задавал себе один и тот же вопрос: не зря ли он согласился на путешествие? Перед сном Бакстер зашел к Мии посмотреть, как Эстер читает ей книжку на ночь. Вместо этого Эстер расспрашивала о Софии, выясняла, какие сказки мама читала ей по вечерам. Все-таки нарушила свое обещание не лезть к ребенку с расспросами о маме! Расстроенной Мия совсем не выглядела, но Бакстер скомандовал:
– Все, свет выключаем, пора спать!
Не спал Бакстер, не спал и сам дом. В полной тишине казалось, что особняк, неподвижно простоявший сотни лет, решил устроиться поудобнее, что-то бормоча себе под нос и поскрипывая, как старый йог, у которого онемели конечности. Понимая, что, скорее всего, больше не уснет, Бакстер уже подумывал о том, чтобы спуститься вниз. Делать все равно было нечего. Если не шуметь, никто не проснется. Останавливала только мысль, что в любой момент его может позвать Мия. Хотя накопившаяся за день усталость наверняка сделает свое дело и ребенок проспит всю ночь напролет.
Надежда быстро растаяла.
Крик дочери пронзил тишину дома и заглушил его шорохи. Залаял Пако. Бакстер вскочил с постели и побежал в комнату Мии. Сердце бешено стучало. Малышка сидела, обняв колени, и плакала.
– Солнышко, все хорошо, – сказал Бакстер и сел с ней рядом, прислонившись спиной к изголовью кровати. Он притянул Мию к себе и сжал в объятиях, словно она была младенцем. Девочка плакала так сильно, что казалось, ничто не сможет остановить слезы. Он провел ладонью по щекам дочки и посмотрел на нее внимательно – хотел убедиться, что она полностью проснулась. Чувство вины и ощущение беспомощности вцепились в Бакстера когтями и принялись рвать его на куски.
Мия вытерла глаза о рукав пижамы.
– Я к маме хочу…
– Знаю, милая. – Он тоже хотел. И в этом вся загвоздка. Уехав далеко от всего, что напоминало о Софии, ее детстве в Калифорнии и жизни в Чарльстоне, которая так трагически оборвалась, они продолжали ворошить прошлое, воскрешая воспоминания и чувства, от которых Бакстер, не жалея сил, вот уже три года пытался защитить их обоих.
Кошмары могут усилиться, и только что его опасения подтвердились. Он уже обдумывал, как сделать так, чтобы уехать через пару дней и при этом не расстроить Мию. Ему было все равно, что подумает семейство Арройо. Благополучие дочки превыше всего.
– Знаешь, я уверен, мама рада, что ты сейчас здесь, среди ее родных. Будь она рядом, крепко обняла бы тебя и сказала «спасибо». – Бакстер не знал, что еще можно сказать ребенку.
– Нечестно, что она умерла, – все еще всхлипывая, пробормотала Мия. – Она познакомилась бы сейчас с мамой, сестрой, братом… со всеми. Она была бы очень счастлива. Почему одни люди могут забирать жизнь у других? Я не понимаю.
Бакстер не заметил, как начал качать дочь на руках.
– Иногда убивают без причины. Просто так.
Он вернулся мысленно на три года назад. Массовые расстрелы в стране стали происходить чаще. Журналисты научились описывать события так, чтобы не превращать трагедию в шоу. И хотя они восстановили подробности того дня до мельчайших деталей, опубликована была всего лишь одна фотография убийцы.
Эрик Мендеки. Двадцать восемь лет. Родом из Таллахасси. Ни детей, ни семьи. Вырос в благополучной семье. По крайней мере, на первый взгляд. Отец – инженер-электрик. Мать – учитель рисования в школе. Но в многочисленных интервью его родители рассказывали, что сын всегда был зол на мир и страдал от депрессии. Видя, как мать с отцом переживают оттого, что вырастили убийцу, Бакстер перестал на них злиться. Однако ненависть к их сыну никуда не делась.
Как выяснилось, Мендеки переехал в Чарльстон вслед за своей девушкой, которая работала медсестрой в местной больнице. Она позднее поведала следователям, что к тому моменту они уже расстались, и она просила его не приезжать в Чарльстон. Но парень не послушал. Мендеки устроился водителем в «Убер» и поселился в маленькой квартирке на Джеймс-Айленд. Девушка избегала встреч с ним, и он начал ее преследовать. Однажды даже вломился к ней в квартиру на Спринг-стрит. Она добилась решения суда, по которому ему запрещалось приближаться к ней. Это событие и стало последней каплей.