¿Es tu vino?
Мужчина велел Бакстеру присесть, затем поднялся со своего места и зашел в дом.
Спустя некоторое время он вернулся. В руках дон Диего держал бокал, разделочную доску с куском козьего сыра и керамическую миску с оливками. Накрыв на стол, он плюхнулся в кресло, вытащил пробку из бутылки и налил гостю вина, объясняя что-то на испанском. Бакстер разобрал лишь несколько слов: Barrique. Vino tinto. Frutas [22].
Бакстер сделал первый глоток, решив, что работа и звонки подождут, когда есть более приятный способ скоротать время после обеда.
– Хорошее вино. Я ведь так и привыкнуть могу, – пробелы в испанском он компенсировал жестами. – У меня дочь играет в шахматы. У вас же это «шахматы» называется, так?
Диего снова кивнул, и Бакстер понял, что английского он совсем не знал. Зато в совершенстве овладел языком вина и хорошей еды.
– Queso de cabra. Para picar [23]. – Хозяин достал упаковку зубочисток, потряс ею, пока одна из них не выглянула через отверстие, и предложил ее Бакстеру.
– Picar, говорите? Похоже, «протыкать». Да, я ем козий сыр.
Диего проткнул оливку и, съев ее, выплюнул косточку на землю. Торчащий из уха Диего волос почему-то напомнил Бакстеру альпинистскую веревку.
Старик показал пальцем сначала на гостя, затем на себя, предлагая сыграть в шахматы.
– С удовольствием, – согласился Бакстер.
Пока они расставляли на доске фигуры, Диего что-то говорил. Его голос напоминал голос Боба Дилана. Без сомнения, старик был в курсе, что Бакстер плохо понимает испанский, но его это не особо волновало. Бакстер поймал себя на том, что ему нравилось просто слушать соседа, как слушают музыку, и от неловкости не осталось и следа.
Бакстер сделал первый ход, передвинув пешку на A3. Диего взглянул на доску так, словно предстоял бой не на жизнь, а на смерть. Он откинулся на спинку кресла, сложил на груди руки и, наконец, сделал ответный ход, поставив пешку на F6, после чего поинтересовался у Бакстера:
– Вы друг Арройо?
Бакстер отрицательно покачал пальцем в воздухе.
– No amigos. Familia. – Не друг, семья. Бакстер удивился, что Диего ничего о нем не знает. Особенно если учесть, что с Хорхе они были лучшими друзьями.
– Familia? – переспросил недоверчиво Диего. И пробормотал что-то себе под нос по-испански.
Бакстер отхлебнул еще вина. А что-то в этом есть – пить домашнее вино, зная, что виноград вырос вот на этих лозах.
– Альма говорила, вы с доном Хорхе были лучшими друзьями, выросли вместе. Наверное, его смерть стала для вас ударом, – осознав, что Диего не понял ни слова, Бакстер выжал максимум из своих познаний в испанском и сказал: – ¿Tú y Don Jorge son amigos, sí? Lo siento. – Вы с Доном Хорхе были друзьями, да? Я сочувствую вашей потере.
Диего кивнул.
– Sí.
Бакстер подвинул еще одну пешку. Вдруг его осенило: Диего, возможно, и не догадывается, что у Эстер был ребенок не от Хорхе. Эстер сказала, что это известно почти всем. Впрочем, совать нос в чужие дела в любом случае не стоило.
– Хорхе ушел, так и не разобравшись со своими делами, – сказал Бакстер, зная, что Диего все равно ничего не поймет. – Жаль, вы не говорите по-английски. Тогда хоть вы могли бы пролить свет на то, что у них там происходит. Рудольфо решил, что мы вообще охотники за наследством.
Диего что-то проворчал.
– Да уж, разговор у нас пока через пень-колоду.
Старик покачал головой, не переставая бормотать на испанском. А вдруг он понимает больше, чем прикидывается? Неловко получилось бы.
– Просто сами усложняют себе жизнь, – продолжил рассуждать вслух Бакстер. – Рудольфо возомнил себя непонятно кем. Я думал, привезу дочь на десять дней, чтобы насладиться покоем… Не тут-то было! Чувствую, что-то назревает там у них, и только я один не в курсе, что именно.
Диего очень медленно произнес ответ – Бакстер все равно ничего не понял. Их общение напоминало игру в теннис без мяча, что не мешало им прекрасно чувствовать себя в компании друг друга.
Худо-бедно разговор как-то клеился. Бывал ли Бакстер в Испании раньше? Бывал ли Диего в США? Оба ответа были отрицательными. Сколько лет винограднику? Ваш отец тоже делал вино? Где находится Южная Калифорния? За кого вы голосовали на президентских выборах?
Бакстер закинул одну ногу на другую.
– А мне нравится беседовать с вами, дон Ди, – сказал Бакстер и рассмеялся. – Нам надо почаще встречаться. – Он вдруг понял, как же здорово находиться на природе и попивать вино, занимаясь пустой болтовней. Не думая о делах. Он чувствовал себя настолько расслабленным, что даже сам не заметил, как сказал: – А вот Альма. Очень необычная девушка, правда? Как будто знает ответы на все вопросы.
Оторвав взгляд от шахматной доски, Диего с любопытством посмотрел на гостя.
– Вы же понимаете, о чем я? – спросил Бакстер, наморщив лоб. – Понимаете меня? Лучше сразу признайтесь, пока я не наговорил всякой ерунды. Знаете ведь, как в кино бывает? Паренек вроде меня открывает душу чуваку вроде вас, дон Ди, а потом в конце выясняется, что тот прекрасно понимал каждое сказанное слово. Не надо так со мной. Я создание нежное.
Даже если дон Диего и притворялся все это время, виду он не подал, снова сосредоточившись на шахматной доске.
– Ну, куда без женщин? – Бакстер стукнул по столу. – Mujeres. – Женщины.
Диего усмехнулся.
– Sí, mujeres.
Они выпили за женщин. Потом Диего спросил, есть ли у Бакстера жена.
Бакстер покачал головой, объяснив на ломаном испанском, что его жена умерла. Диего склонил голову в знак уважения и сказал, что ему очень жаль. Бакстер уже приготовился к вопросу «Как?», но Диего его не задал.
Вместо этого Диего дотронулся до груди и сказал:
– Estoy divorciado.
Обладая незаурядными лингвистическими способностями, Бакстер догадался, что Диего разведен.
– No hijos? – Детей нет?
Старик помотал головой и за пять ходов выиграл партию.
Глава 19Она видит меня насквозь
Перед сном Бакстер почитал Мии книгу, а потом они немного поболтали о том о сем. Он хотел убедиться, что с дочкой и правда все хорошо и что она не притворялась. Ее поведение после того, как она узнала об истинной причине смерти Софии, многому научило Бакстера. Беседа, конечно, больше походила на допрос, однако никаких тревожных звоночков Бакстер не услышал. Черт побери, здесь, среди этих людей его дочь была по-настоящему счастлива.
Едва он закрыл книгу, Мия спросила:
– А можно я с йайа сегодня посплю?
Разве он мог отказать? Хотя ее новая привычка вызывала у Бакстера недоумение, лишить дочку этой радости он не посмел.
После того как Эстер увела Мию в свою комнату, они остались с Альмой в гостиной вдвоем. Альма взяла из шкафа бутылку красного вина.
– Как ты смотришь на copa [24] у камина?
Несмотря на тривиальность вопроса, у Бакстера он вызвал противоречивые чувства, и он отвернулся, чтобы Альма не заметила на его лице следов внутренней борьбы. Ему очень хотелось провести с ней время, но насколько это правильно? Разумеется, выпив бокал вина у камина, он память о Софии не предаст. Дело в другом. Альма приходилась Софии сестрой по матери, что несколько усложняло ситуацию. Нет сомнений, между ним и Альмой что-то происходит…
А может быть, он и ошибается. Она всего лишь предложила выпить вина, а не на свидание сходить.
– С удовольствием.
Бакстер избегал встречаться с Альмой взглядами надолго, поэтому смотрел на бутылку.
– Похоже, дон Диего угощал меня сегодня таким же вином.
– Скорее всего, – сказала Альма. За ужином он рассказал Альме, Эстер и Мии историю о том, как сосед разделал его в пух и прах за шахматной доской.
Альма поставила блютуз-колонку на каминную полку и включила на телефоне фламенко.
– Это тот самый Хавьер Мартин, про которого я тебе рассказывала. В субботу я еду на его концерт. Приглашаю. После концерта твоя жизнь уже не будет прежней.
Под тихие аплодисменты гитарист слегка коснулся струн. Бакстер слушал музыку с напряженным вниманием. Его согревала мысль, что Альма любит фламенко. Неудивительно. Если у души есть возраст, душа Альмы уже давно набралась мудрости.
– Может, еще передумаешь? – спросила Альма, наклонившись к нему.
Бакстер поборол искушение и, поблагодарив ее, сказал:
– Не хочется оставлять Мию одну. Да и роль мгновений, которые способны изменить жизнь навсегда, сильно переоценивают. – Легкая ухмылка коснулась уголков его губ, хотя внутри ему было не до смеха. На самом деле мысль о посещении концерта, особенно вместе с Альмой, задевала больную струну. Не стоит тревожить призраков прошлого.
– Только не говори потом, что я не пыталась. – Она быстро откупорила бутылку, наполнила бокалы и легонько стукнула бокалом о его бокал. – Salud.
– Salud, – Бакстер сосредоточился на вкусе вина, позволив ему сначала задержаться на языке, а потом обжечь горло. – Обалденный вкус. Что это за вино? Я не все понял из того, что говорил дон Диего.
Альма поболтала вино в бокале и вдохнула его аромат.
– «Монастрель». Получают из местных сортов винограда. Диего – знатный винодел. Они только и делали с отцом, что пили вино, играли в шахматы или карты и обсуждали вопросы земледелия. Понимали друг друга с полуслова. Мама даже порой злилась.
Бакстер еще ощущал во рту насыщенный фруктовый вкус. Не мешало бы и дома пополнить коллекцию вин испанскими сортами.
– У нас с ним сегодня какое-то недопонимание случилось. Подробностей я ему не рассказывал, но упомянул, что мы родственники из Америки. Я думал, он знает, кто мы такие и зачем здесь.
Альма покачала головой.
– Понятия не имею, что рассказала ему мама. Может быть, она решила промолчать, опасаясь его осуждения.