Бакстер улыбнулся и снова поцеловал Альму. Она положила руки ему на плечи и привлекла его к себе. В этот раз она поцеловала его, и Бакстер потерял всякое ощущение реальности, растворившись в Альме без остатка. Сердце выпрыгивало из груди. Он находился там, где должен был, и все остальное было не важно.
Последняя дробь каблуками, и музыка стихла. В пещере воцарилась полная тишина, словно случайный порыв ветра потушил тонкую свечу.
Бакстер сделал долгий вдох и вновь заглянул в зеленую глубину глаз Альмы. Он хотел бы остановить мгновение, поскольку чувствовал, что вместе с тишиной возвращался страх. Как будто он падал, не противясь, в бездну, а затем, почувствовав турбулентность, начал лихорадочно искать, за что зацепиться.
Не сейчас. Потому что все вокруг – абсолютно все – наполнилось смыслом. Бакстер вспомнил, что значит жить, быть молодым, свободным и с надеждой смотреть в будущее.
Уже в машине Бакстер увидел, что ему звонил Алан. Кто бы сомневался, проза жизни подстерегала на каждом шагу. Все еще находясь под впечатлением от концерта, люди выходили из пещеры с искренними улыбками на лице – сегодня они прикоснулись к великой тайне. Именно поэтому Бакстер посвятил свою жизнь музыке – для него она являлась свидетельством существования чего-то за гранью человеческого понимания.
Сегодняшний вечер стал тому бесспорным доказательством, и он хотел зажать это будоражащее чувство в кулаке, увезти его с собой в Кадейру, а оттуда и в Гринвилл, где с его помощью изменить их с Мией жизнь к лучшему. Как именно, он пока не знал. Только в одном был уверен точно – главное, не бояться. Меньше переживаний о ремнях безопасности, больше драйва.
И уж точно ему сейчас совсем не хотелось слушать сообщения от Алана. Тщета реального мира подождет, сообщение можно послушать утром. Разве не этому учат в Испании – откладывать все дела до утра, до mañana. А сегодняшний вечер стал торжеством музыки, ее мощи и животворящей силы.
Альма тоже забыла о неурядицах с братом и переживаниях из-за продажи дома. Иногда, пока они болтали с сидящими на заднем сиденье друзьями, она бросала на Бакстера взгляд, в котором отражалась целая гамма чувств, и ему не терпелось поскорее добраться до дома, чтобы побыть с ней наедине. Он вдруг понял, что не испытывает ни страха, ни чувства вины за то, что решил жить дальше и сделал в этом направлении большой шаг. Шаг, который отдалял его от Софии. Шаг, который приближал к ее сестре Альме. И его уже не волновало, что подумает Мия, потому что он был уверен: знай дочь, как ему сейчас хорошо, она только обрадовалась бы за отца.
Хорошо бы эта ночь продолжалась вечно.
Домой Бакстер и Альма вернулись в начале пятого. Сидя за столом на кухне, они пили вино и разговаривали. Про поцелуй никто из них не вспоминал. Говорили о музыке, жизни… и последних днях имения.
– Земля отдала семье все, что могла. Настало время двигаться дальше, – сказала Альма, которая сидела, свернувшись калачиком.
Бакстер медленно покачал головой.
– Даже не знаю… Мне очень хотелось бы помочь.
– Все в порядке. Значит, так суждено, – невозмутимо ответила Альма.
Неужели она готова сдаться без боя? Музыка наполнила ее особой легкостью, и Альма стала похожа на подхваченное ветром перышко. Еще вчера Бакстер начал бы негодовать, убеждая ее, что рано опускать руки, но сегодня, где-то в глубине души, даже порадовался.
Помочь? Свободных денег у него не было. Да если бы и были, он не имел права так рисковать. Ему нужны деньги на компанию, на Мию, на ее учебу, свадьбу и на первоначальный взнос за ее дом.
Бакстер спросил:
– Допустим, вы с братом решили оставить поместье за собой и продолжили жить здесь. Просто предположим, чисто гипотетически, что вы смогли наладить отношения. Какими были бы твои следующие шаги? Как ты видишь ситуацию?
Альма лукаво улыбнулась.
– Если бы мы нашли с братом общий язык, у меня выросли бы крылья, я воспарила бы над землей, как птица, и полетела над Испанией и Европой. Воцарился бы мир во всем мире. Все стали бы богатыми и полюбили оливковое масло, как в старые добрые времена. Я бы…
Бакстер ухмыльнулся.
Она выпрямилась на стуле и продолжила:
– Есть много способов вдохнуть в ферму новую жизнь. Сперва нужно начать откладывать деньги на случай, если выдастся неурожайный год. Потом, как ты сам мог убедиться, нам нужна своя мельница. Без нее нельзя получить лучшее в Испании масло. Так мы увеличим прибыль. Очень перспективное направление – экотуризм. Мы могли бы рассказывать людям о настоящем оливковом масле, но брат всегда возражал против этой идеи. Я мечтаю построить мини-отель с рестораном и дегустационным залом, где мы учили бы людей отличать плохое масло от хорошего и рассказывали им о полезных свойствах продукта. Думала построить его неподалеку от сада. Экотуризм очень развит в Италии, а у нас пока почему-то не прижился. Возможно, мы более э-э-э… cerrado, закрытые.
– Ты пыталась убедить брата? – спросил Бакстер. – Есть хоть малейший шанс достучаться до него? Самое обидное, что все в руках троих близких людей. Нужно лишь сесть и найти взаимоприемлемое решение.
Ответ был написан на лице Альмы.
– С ним бесполезно разговаривать. Он только и думает, как быстрее продать имение. Конечно, где-то в глубине души я тешу себя надеждой, что в последний момент брат одумается, вспомнив вдруг о счастливых днях детства, проведенных здесь, что его сердце ёкнет и он распахнет объятия со словами: «Мы сможем, hermana», – нелепость собственных слов ее рассмешила. – Нет, он слишком упрямый и самоуверенный… поэтому мама, наверное, права. После ее смерти все станет еще хуже.
– Эстер рано думать о смерти.
Альма отвела взгляд в сторону.
– Мне правда очень жаль. Братьев и сестер у меня, конечно, нет, поэтому советчик я здесь плохой. Однако знаю наверняка: если мне пришлось бы работать вместе со своими родителями, мы точно поубивали бы друг друга.
– Ладно, – вздохнула Альма. – Пора спать. Мир мы сегодня точно не спасем, а на завтра много работы.
– Спасибо еще раз, что вытащила меня на концерт. Такие события круто меняют жизнь. Забавно, наверное, слышать эти слова от человека, который считает роль судьбоносных моментов в жизни сильно преувеличенной?
Альма слегка хлопнула по столу и начала подниматься со стула.
– Рада видеть тебя счастливым.
– Рад чувствовать себя счастливым. – Бакстер смотрел на нее и надеялся, что она подойдет к нему и поцелует. Мысль, что они никогда больше не дотронутся друг до друга, была невыносима.
Альма пожелала доброй ночи и пошла в свою комнату.
«Все понятно», – подумал Бакстер, когда она вышла из кухни. Не важно, что произошло в пещере, ни к чему хорошему продолжение не приведет. Особенно в доме, где наверху спят Мия и Эстер.
Он встал из-за стола и отнес бокалы в раковину. Давно он не ощущал себя настолько живым. Бакстер решил выжать максимум из охватившего его душевного подъема. Не чувствуя ни малейшего желания спать и все еще слыша в голове отголоски фламенко, он тихо поднялся наверх за гитарой дона Хорхе.
Взбодренный утренней прохладой, Бакстер перебрался через электрическую изгородь и направился в сторону оливковой рощи, словно кто-то призывно махал рукой и звал его за собой. Солнце еще не показалось из-за гор на востоке, но утренний туман, клубы которого походили на блуждающих меж деревьев призраков, уже окрасился в мягкие янтарные тона.
Бакстер остановился у роскошного старого дерева, чей замысловато изогнутый ствол напоминал загнанный в землю штопор, сел на землю и привалился к стволу спиной. Над головой висели оливки. Где-то в густой листве ворковал голубь.
Бакстер не чувствовал даже намека на усталость. В его голове еще звучала музыка, он видел страстное лицо танцовщицы и ощущал сладость губ Альмы. Бакстер сидел под деревом в немом изумлении, впитывая очарование этого места и ни секунды не сомневаясь, что попал на святую землю.
Лучшее, что он мог сделать для дочери, – оставаться человеком, которым ощущал себя в это мгновение. Человеком, который избавился от оков страха. Он должен покончить с бесконечными переживаниями, его цель – вернуть себе волю к жизни. Мия должна познакомиться с человеком, каким был Бакстер до смерти Софии. Человеком, который выходил на сцену с распахнутой душой и не боялся показаться слабым и уязвимым в глазах других людей.
Наконец, разгоняя остатки тумана, из-за гор вышло солнце в виде оранжевого диска на голубом фоне. Залаяла собака, проворковал голубь, петух радостно возвестил о начале нового дня. Еще одно утро на ферме, еще одно утро в Испании.
Бакстер открыл футляр и достал гитару. Его охватило чувство облегчения и спокойствия, словно он нашел давнюю пропажу. Интересно, что сказала бы София? Одобрила бы решение снова взять в руки инструмент? Конечно же, да. Главное, чтобы его увлечение музыкой не отражалось на отношениях с Мией. Нет, он никогда не позволит своей страсти встать между ними.
Взяв пару аккордов и наиграв мелодию, Бакстер вдруг явственно ощутил присутствие рядом дона Хорхе. Неудивительно, ведь в жилах Бакстера бурлила сейчас энергия земли, принадлежащей Арройо. Он чувствовал присутствие бывшего хозяина во всем: в звуках гитары, в этой земле и этом дереве, к стволу которого прижимался спиной.
Потом Бакстер уловил шепот деревьев и понял, что не один. Это было уже не видение, а нечто вполне осязаемое, такое же реальное, как он сам и другие люди на ферме. Донесся шепот. И пусть Бакстер не разобрал отдельных слов, он понял смысл сказанного: никогда не поздно начать все сначала.
Никогда не поздно начать все сначала.
Бакстер наиграл гармоническую последовательность в G, глядя, как пальцы скользят по струнам, и слушая улетающие ввысь звуки музыки. Но он был лишь пассивным наблюдателем. Какая-то высшая сила играла его руками. Слова рождались из ниоткуда, сначала нерешительно, подобно утренней голубиной песне, а потом все смелее и смелее. И вот его голос зазвучал в полную силу, выплескивая без остатка накопившуюся боль.