Не скрывая своей боли, Эстер кивнула. Правда была суровой, и признание требовало мужества.
– Я потеряла Софию. Потеряла мужа. – Еще чуть-чуть, и она лишится самообладания. – Я не могу потерять единственного сына. Просто не могу.
Бакстер обнял ее крепче, не зная, что ответить. Он не стал навязывать Эстер свою точку зрения, а просто поцеловал ее в макушку.
– Есть в воде какая-то тайна. Словно она знает ответы на все вопросы, – вздохнула Эстер. – Иногда ответы прячутся среди волн, но рано или поздно всплывают на поверхность.
– Знакомое чувство.
Они улыбнулись друг другу. За те дни, что Бакстер провел на ферме, он начал лучше понимать Эстер. И дело было не только в том, что она, как и Бакстер, родилась под знаком Рыб (они выяснили это пару дней назад). Они оба были заблудшими душами. Иногда нам кажется, что у стариков есть ответы на все вопросы, но и из этого правила есть исключения.
– Как будет «море» по-испански? – спросил он. – ¿Mer?
Эстер помотала головой.
– El mar. Но если вы поэт, то не возбраняется использовать женский род. La mar.
– La mar. Красиво. Мне нравится. У моря женская душа. Согласны? Так же, как и у тех кораблей.
– Точно.
– Я очень рад, что мы приехали, – произнес Бакстер. – И не только из-за Мии. Мне тоже отпуск пошел на пользу. Встреча с вами, с Альмой и остальными членами семьи помогла смириться с потерей Софии. У меня такое чувство… не знаю, Эстер… как будто всему этому было суждено случиться. Что бы нас сюда ни привело, мы от этого только выиграли.
Эстер улыбнулась.
– Я тоже. Я была на седьмом небе от счастья, когда ждала приезда Мии. Но никогда не подумала бы, что мне так поможет знакомство с ее отцом. – Она похлопала его по руке. – Моей Софии с тобой очень повезло.
Бакстер зарделся и с трудом не отпустил шутку, что он совсем не подарок. Да, иногда нужно подчиниться нахлынувшим чувствам, не пряча и не маскируя их.
Неожиданно ему вспомнился момент знакомства с Софией. Они познакомились в кофейне. Бакстер не забыл мгновение, когда они впервые встретились взглядами. Он сжимал в руках гитару, а София подошла к нему со словами, которые, если задуматься, оказались чертовски пророческими.
Бакстер понял, что они оба пропали, как только их глаза встретились. София улыбалась ему, не отрывая взгляда, словно они старые друзья. Он улыбался в ответ. Без сомнения, уже в первые несколько секунд между ними возникло притяжение.
– Хватит, – приказал он себе, вдруг осознав, что произнес последнее слово вслух.
– Прости, не расслышала?
Пытаясь скрыть невероятное чувство тоски, охватившее его, он ответил спокойным тоном:
– Сам с собой разговариваю. Случается, когда ты пишешь песни… – Признаться, временами было приятно заново пережить моменты, связанные с Софией, но Бакстеру не терпелось оставить воспоминания в прошлом и начать новую жизнь.
Глава 30Великая пирамида
В районе порта широкая, обрамленная с двух сторон пальмами пешеходная дорожка вилась между каменистым пляжем и шеренгой ресторанов, где посетители неспешно попивали кофе с молоком, колу с ломтиками лимона, а некоторые – даже пиво или вино. В тарелках можно было увидеть натертые томаты, омлет с гренками и наструганный хамон.
Альма повела их вниз по ступенькам к галечному пляжу, где упала на колени и занялась раскопками. Мия быстро присоединилась к ней. Маленький мальчик размахивал пластмассовым мечом, сражаясь с невидимыми пиратами. Рядом сидела пара влюбленных, глядя на танцующий на ветру рой парусников.
– Пап, иди сюда! – позвала Мия и помахала Бакстеру рукой. – Смотри, что я нашла.
Бакстер подошел к ней и, присев на корточки, взялся разглядывать целую горсть замечательных находок: ракушки, которые он видел первый раз в жизни, и старые осколки узорчатой терракотовой плитки, отшлифованные морской водой до округлой формы.
– Солнышко, они чудесны, – сказал он, подобрав зеленое морское стеклышко.
– Будешь с нами копать? – спросила Мия.
– С удовольствием! – Что ему раньше мешало участвовать в ее играх? Обычно он стоял в стороне и наблюдал, как дочка ковыряется в песке или играет. Он же взрослый.
После поиска сокровищ они сидели на гальке, изучали добытые трофеи и наблюдали, как холодный ноябрьский ветер гонит парусники на восток. Мию переполняла радость, и Бакстер всем сердцем наслаждался видом счастливой дочери.
Наконец они вернулись в машину и поехали на пляж Плайя де Реналь, приютившийся в скалистой бухте на южной стороне. И здесь вдоль ведущей к пляжу и морю дорожки выстроились в ряд рестораны с широкими террасами.
Мия увидела возвышающуюся на пляже канатную пирамиду, покорить которую пытались несколько детей. Кто-то из них карабкался вверх, кто-то просто висел.
– Можно я тоже? – спросила девочка, дергая отца за руку.
Бакстер оценивающе осмотрел сооружение и счел его слишком высоким. Один мальчик успел взобраться на самую вершину. «Если сорваться, не дай бог, можно и руку сломать».
– Я пойду с ней, – сказала Эстер и указала рукой на ближайший к пирамиде ресторан. – А вы пока найдите нам столик.
Бакстер несколько напрягся. Он-то надеялся, что не окажется с Альмой наедине. Если дойдет до откровенного разговора, придется все выложить как на духу.
Он глянул на Мию и произнес:
– Солнышко, обещай, что не поднимешься выше, чем до середины.
– Обещаю. – Она развернулась, перепрыгнула ограждение и по белому песку рванула к игровой площадке. Эстер не спеша последовала за ней.
Когда подошел официант – как выяснилось, англичанин, – Альма заказала сардины на гриле и dos copas de vino blanco (два бокала белого вина). Изнутри доносились звуки клубной электронной музыки, столь популярной на Ибице. Альма объяснила, что Хавея всегда привлекала экспатов. Они могли здесь прекрасно обходиться исключительно английским
– Значит, Хавея – хорошее место, чтобы тренировать навыки жизни в Испании, – заметил Бакстер, ощущая необычайную легкость и спокойствие, несмотря на то что после поцелуя в пещере между ними осталась некая недосказанность и она до сих пор витала в воздухе. Важнее было другое. Имея в союзниках Эстер, он знал, что со всеми тайнами скоро будет покончено.
Альма из вежливости улыбнулась и начала барабанить пальцами по столу, словно ждала от него каких-то слов. Но каких? А нельзя обойтись без выяснения отношений? Понятно, что она от него ничего не требовала. Вспомнились родившиеся вчера строки. «В этом мире иллюзий полюбил я тебя, но не знал, что ты тоже видение».
Он заерзал на стуле, подвигал столовые приборы и устремил взгляд на Мию, которая в этот момент преодолевала первые перекладины. Эстер расположилась на скамейке рядом.
Альма и Бакстер сидели молча, пока не вернулся официант. Сделав несколько бодрящих глотков холодного verdejo, Бакстер первым нарушил тишину:
– А какая она, Валенсия? – он спросил про столицу провинции, расположенную в часе езды на север, желая пустить беседу в более непринужденное русло.
Альма усмехнулась, словно поняла его намерение.
– Там спокойнее, чем в Мадриде или Барселоне, но суеты все равно больше, чем я привыкла. Город очень красивый. Есть парк Турия, разбитый на месте бывшего русла реки, протяженностью несколько километров, проходит через весь город. Там катаются на велосипедах, бегают. В конце парка, у воды, находится оперный театр, авангардистский Город искусств и наук и океанариум. Архитектура очень… вы сказали бы, полагаю, футуристическая, как в «Звездных войнах». Рестораны там просто потрясающие.
– Я люблю такое. – Одним глазом он продолжал наблюдать за Мией, которая, судя по всему, уже нашла друзей.
– Так в чем дело? – сказала Альма, устав притворяться. – Ты злишься на меня, потому что я не рассказала тебе про мамину болезнь?
Легкая салонная беседа закончилась.
– Нет. Я все понимаю. Кто мы такие? Незнакомцы, которые вдруг ворвались в вашу жизнь; я, скорее всего, поступил бы так же. Важнее другое. Мне искренне жаль, что у Эстер серьезные проблемы со здоровьем. Тем более она еще слишком молода.
Альма посмотрела на Эстер.
– Да, так и есть.
– Сегодня я хочу все рассказать Мии. Эстер я уже предупредил.
Альма развернулась обратно к столу и начала вертеть в руках бокал, обдумывая его слова. Затем подняла взгляд на Бакстера.
– Думаю, правильное решение.
Тот кивнул. Она смотрели друг другу в глаза, и он едва сдерживался, чтобы не рассказать о Рудольфо. Бакстер считал, что молчанием он предает ее. Угрызения совести заставили его отвести взгляд.
– Я не сомневаюсь в том, что поступил правильно, когда привез дочку сюда. Больно, что сейчас я должен все это отобрать у нее. Она получила долгожданный подарок и сияет счастьем, а я теперь лишу ее общения с тобой и Эстер… возможно, лишу Испании.
Альма покачала головой.
– Прекрати, – отрезала она.
Бакстер выругался про себя.
– Просто я уже голову сломал, пытаясь понять, что происходит. Выкладывался ли я полностью, как отец? Ругаю себя, что не нашел вас раньше, ведь сколько времени мы потеряли. Времени, которое Мия могла провести среди вас. Благодаря вам она первый раз в жизни почувствовала себя частью большой семьи, которой ей всегда не хватало. Это-то меня и пугает больше всего. Как она перенесет отъезд?
Как ни дико, теперь возвращение домой воспринималось как поездка на чужбину. В глубине души Бакстер понимал, что место Мии здесь, среди Арройо. Он вдруг подумал о человеке, который выхаживает раненое дикое животное. В конце концов животное поправится, и если у него есть крылья, оно захочет их расправить, если у него есть мать, оно захочет ее увидеть, если у него есть сородичи, оно захочет вернуться в стаю. А вдруг Мии жизненно необходимо находиться в своей стае? Но что тогда делать ему?
Альма с любопытством наблюдала за ним, словно ждала, когда он приструнит свои мысли. Когда Бакстер, наконец, осмелился взглянуть на нее, она промолвила: