– Он очень хорошо играет в шахматы.
Бакстер испытал чувство облегчения, когда Эстер похлопала Мию по спине и продолжила:
– Ты ему ничуть не уступаешь, – пауза. – Если будешь злиться на меня, я пойму. Вы все имеете право на меня злиться. Однако я нашла в себе силы рассказать правду. И за это спасибо твоему папе. Он на многое открыл мне глаза.
Бакстер и Эстер обменялись улыбками, и он вдруг осознал, что за какие-то десять дней Эстер стала ему больше матерью, чем кто бы то ни было в его жизни.
– А почему дон Диего мне ничего не сказал? – спросила Мия.
– Он не знает. Сначала я хотела все рассказать тебе. А сейчас пойду к нему.
– Дедушка сильно разозлится?
Из груди Эстер вырвался стон. Она сама хотела бы знать ответ на этот вопрос.
– Сильно. Имеет полное право. И все же наверняка он будет счастлив. Диего очень хороший человек. И очень давно живет в одиночестве. Когда он узнает о тебе, о нашем маленьком американском чуде, которое стало возможно благодаря нашей любви… Думаю, остальное уже не будет иметь значение.
– Значит, если ты йайа, то он йойо?
Бакстер и Эстер снова громко рассмеялись. Такие приступы смеха случаются у людей, которым уже нечего терять, и остается лишь посмеяться над превратностями судьбы.
Эстер спросила:
– Еще есть вопросы, солнышко? Если нет, то я пошла. Думаю, он захочет прийти сюда.
– Точно?
– Уверена.
Эстер начала подниматься, и Бакстер вскочил на ноги.
Мать пожертвовала всем в надежде, что жизнь ее ребенка сложится лучше в другом месте – и тридцать восемь лет мучилась. Причем в этом конкретном случае надежды были не напрасны. Сколько всего хорошего произошло благодаря решению Эстер, включая маленькую девочку, которая сейчас рядом с ним!
Он уже хотел сказать, что не осуждает Эстер за ошибку молодости, но в последний момент передумал и протянул ей руку, чтобы помочь встать.
Глава 33Шах и мат
Эстер легкой походкой направилась по вымощенной гравием дорожке к дому дона Диего, перешла по мостику через ручей и исчезла среди деревьев.
– С ней все будет хорошо? – спросила Мия.
Бакстер повернулся к ней и приобнял за плечо.
– Впервые за много лет. Только представь. Когда ты увидишь дона Диего в следующий раз, вы уже оба будете знать, что он твой дедушка. Забавно. Кто-то из детей собирает карточки с покемонами, а ты с такой же скоростью обзаводишься новыми родственниками.
– Да, сэр! Вы правы.
– Может, пойдем в дом, обсудим все? – Бакстер не собирался смягчать последствия удара и пытаться все исправить. Он просто будет рядом и поможет дочке совладать с чувствами.
– Если хочешь…
– Хочу. – Он положил обе руки ей на плечи. – Много на тебя навалилось. Хорошо, что мы всегда можем рассчитывать друг на друга.
Когда они вошли в дом, Мия замешкалась, сделав несколько неуверенных шагов, словно не знала, куда идти. Бакстер смотрел на нее с надеждой и верой в душе, зная, что она сильная и со всем справится.
Войдя в гостиную, они сели на диван. Дон Хорхе взирал на них с портрета сверху, Пако примостился у ног. Мия прижалась к отцу, свернувшись калачиком, и он ее крепко обнял. В полной тишине лишь легкие движения воздуха выдавали дыхание старого дома, который тоже наконец-то вздохнул с облегчением.
– Даже не знаю, с чего начать, – произнес Бакстер. – О чем ты сейчас думаешь? Что чувствуешь? Конечно, я мог бы сказать, что сожалею о своем решении привезти тебя сюда, о том, во что тебя втянул. Но я не уверен, что у меня был выбор. Сама судьба привела нас сюда. И как бы ни было больно, у нас есть семья, которая в нас сейчас нуждается.
Мия потянула нитку на его джинсах.
– Мы можем забрать их всех с собой в Гринвилл?
– Я был бы только рад. Но Альма не бросит свои оливки. А Эстер ждет здесь операцию. – Про Рудольфо он умолчал.
Мия забралась глубже на диван. Неожиданно для самого себя Бакстер подумал, что было бы неплохо перевезти Эстер и Альму в Южную Калифорнию. Он даже представил себе картину, как через пару месяцев они с Мией приезжают в Международный аэропорт Гринвилл – Спартанбург и машут руками, приветствуя испанских родственников, которые только что вышли и готовы с головой окунуться в новую жизнь.
Места в доме для такой нестандартной семьи более чем достаточно. Эстер могла бы занять цокольный этаж с отдельной кухней, Альма – поселиться в комнате для гостей. Или… нет, он запретил себе думать о другом варианте. Почему никак не отделаться от этих навязчивых мыслей? Бакстер стыдился собственных чувств, но все попытки избавиться от них ни к чему не приводили.
Бакстер представил, как Мия и Альма разобьют на заднем дворе огород. Под него можно отвести весь участок. Эстер будет без ума от лужайки и гольфкара. Она легко заведет друзей в клубе, найдет хорошего кардиохирурга, и шансы на успех операции значительно повысятся.
Бакстер почти улыбнулся. Он уже слышал голоса соседей: «Да, тот самый Бакстер Шоу, который привез кучу родственников из Испании. Роман можно писать».
– Как думаешь, о чем они говорят? – спросила Мия, глядя в сторону дома Диего. – Интересно, он кричит на нее?
– Хороший вопрос/ – Бакстер закусил нижнюю губу и попытался представить себя на месте дона Диего. – Вряд ли он обрадуется, но и Эстер можно понять. Будем надеяться на его великодушие. Он человек мудрый, надеюсь, все поймет. Можешь даже не сомневаться, будет на седьмом небе от счастья. Теперь у дона Диего есть чудесная красавица-внучка, которая еще чуть-чуть – и обыграет его в шахматы. Трудно представить более радостную новость для одинокого человека без детей. На его месте я уже сломя голову бежал бы сюда.
Мысли Мии с бешеной скоростью сменяли одна другую.
– А если он не обрадуется и не захочет меня видеть?
Бакстер честно ответил:
– Такая вероятность существует. Ему же будет хуже. Но не нам его судить, правда? Представляешь, какое потрясение он только что испытал. Если он сочтет, что не готов встретиться с тобой, обижаться на него мы не имеем права. Однако ты должна осознавать: каким бы ни было решение дона Диего, ты ни при чем. Понятно?
– Да.
Бакстер сжал ее плечо.
– Хорошо. Не мне тебе рассказывать, что взрослым в этой жизни приходится нелегко. Ты и сама все видишь, потому что смотришь это реалити-шоу каждый день, сидя в первом ряду. Когда появляются дети, считается, что мы, взрослые, должны стать для них примером, но – скажу по большому секрету – мы сами зачастую не ведаем, что творим.
Мия улыбнулась и подняла руки.
– Боюсь тебя огорчить – об этом знают все дети. Ты, по крайней мере, хоть делаешь вид. И иногда даже получается.
Услышав такое от своего умудренного опытом отпрыска, Бакстер затрясся от смеха.
– Все, малыш, отныне никакого притворства. Признаюсь, у меня нет ответов на все вопросы. Ни у кого нет. Это как средний процент отбивания в бейсболе. Несколько аутов не страшно, главное, сделать больше хоум-ранов и хитов.
Мия развернулась к нему всем телом.
– На твоем счету много хоум-ранов.
От смеха у Бакстера заболело лицо.
– Все мои хоум-раны – исключительно заслуга моей лучшей в мире дочери, которая только и успевает подавать фастболы. Я горжусь тобой, солнце мое.
– А я – тобой – Они снова обнялись. Что еще надо для полного счастья?
Через пару минут Мия сказала:
– Ну отпусти уже, а то прилипнем друг к другу.
Бакстер послушался.
– Я не против.
Интересно, где сейчас Альма? Хотелось верить, что с ней все хорошо. И так же, как Мия, Бакстер сгорал от нетерпения узнать, что происходит в доме дона Диего, который не производил впечатления способного на бурную реакцию человека. Одинокого – да. Злого – нет. Бакстер надеялся, что Диего сможет простить Эстер чудовищную ложь и за болью увидеть то, что по-настоящему важно.
– Есть предложение. Почему бы нам не заняться приготовлением ужина? Боюсь, Эстер сегодня будет не до готовки, а Альма, скорее всего, вернется поздно. Ты как? Осилим приготовление еды на все семейство? Последний ужин здесь – повод для праздника. Если закрыть глаза на некоторые мелочи, это лучшее путешествие в моей жизни. И я тебя очень люблю. Люблю до боли. Я ужасно рад, что мы познакомились с семьей твоей мамы и я, наконец, осознал, что впереди нас ждет лишь хорошее. Жизнь только начинается. Согласна? – Он снова прижал ее к себе.
Мия кивнула.
– Пап…
– Да?
Она взобралась к нему на колени и дотронулась маленькой рукой до его щеки.
– Я люблю тебя.
Более трогательных слов в своей жизни он не слышал.
– О, милая… Я тебя тоже очень люблю.
Бакстер и Мия готовили ужин (если так можно назвать их усилия соорудить гастрономический шедевр из незнакомых продуктов), когда услышали, что кто-то вошел в дом. Оба невольно вздрогнули, потому что час с лишним ожидания оказался тяжелым и их нервы были на пределе.
– Как думаешь, кто это? – прошептала Мия. Она стояла у раковины и чистила морковь.
Бакстер занимался заправкой для салата, используя для нее нечто, напоминающее по вкусу сметану.
– Посмотрим?
Он взял дочку за руку, и они прошли в гостиную.
Их встретили двое, Эстер и Диего. Лицо Эстер выражало целую гамму чувств, но отчетливее всего читалось облегчение. Диего находился во власти эмоций иного порядка; будь у него на голове волосы, сейчас они стояли бы дыбом. В руках сосед держал шахматную доску.
На несколько секунд все четверо застыли в немом ожидании. Единственной подвижной частью этой сцены оказался хвост Пако. Потом вдруг Диего улыбнулся во весь рот. Настолько счастливую улыбку Бакстер видел первый раз в жизни. Булочник Альберто ему даже в подметки не годился. Диего шлепнул себя по лысой голове и посмотрел на Мию так, словно увидел впервые.
Стеснительность не входила в список качеств, которыми обладала Мия, поэтому она спросила:
– Вы мой дедушка? ¿Tu eres mi abuelo?