Диего распахнул объятия и подошел к ней со словами:
– Sí, creo que si. – Похоже на то.
Диего встал перед ней на колени, которые угрожающе хрустнули, и жестом подозвал Мию. Та без колебаний подошла к нему, как если бы знала его всю жизнь и встретилась с ним после недолгой разлуки. Уже через секунду она обнимала дедушку за шею, а дон Диего нашептывал ей что-то на ухо.
– Значит, им было суждено встретиться именно сейчас, – сказал Бакстер Эстер.
– Хочется верить, что ты прав.
– Никаких сомнений.
Мия и Диего уже болтали о чем-то своем, по крайней мере пытались. За девять дней Мия здорово поднаторела в испанском, но для полноценного общения было еще далеко. Поэтому она сделала то, что в данной ситуации казалось наиболее естественным решением. Она указала пальцем на шахматную доску в руках Диего и спросила:
– Сыграем? ¿Quieres jugar?
«Мы живем в безумном мире, – думал Бакстер, сидя с Эстер за обеденным столом. Они наблюдали за играющими в шахматы Мией и Диего. – Какое счастье, что я встретил в жизни Софию. Какое счастье, что я был с ней рядом несколько лет».
Понятно, что судьба отпустила им мало времени, но все же. Такова жизнь. Время, отведенное ей на земле, истекло. Сейчас она на небесах. А ему суждено было оказаться здесь.
Какое счастье, что плодом их любви стала эта прекрасная девочка, которая, тяжело переживая собственную утрату, готова подставить плечо всем вокруг. Те изменения, что произошли в жизни Эстер и Диего, стали возможны исключительно благодаря ей. Да что уж говорить, последние события в жизни Бакстера – тоже ее рук дело, этой отважной малышки, обладающей невероятной силой.
«Не надо цепляться за мелочи, надо уметь видеть главное». Эта мысль пришла ему в голову на пляже, и теперь каждый раз, когда Бакстер вспоминал о ней, она обретала все больший смысл.
Трагедия с Софией не отпускала его слишком долго. Бакстер не мог смириться с тем, что они не состарятся вместе. Пришло время отпустить эти мысли. А как же память о ней? Конечно, они никогда не забудут ее, но зачем зачитывать книгу воспоминаний до дыр? Хотя Испания пошла Мии на пользу, обольщаться нельзя. Он должен проявить осторожность, чтобы не допустить отката назад. Мы все знаем, что воспоминания способны сыграть злую шутку – схватить тебя за голову и окунуть в бездонный океан, из которого уже не выплыть.
Нет, неправда. В нем заговорил прежний Бакстер. Как ему вообще пришла такая мысль?! Воспоминания о Софии могут быть только чистыми и прекрасными. В конце концов, воспоминания – единственное, что от нее осталось, и меньше всего на свете ей хотелось бы…
Неожиданно, словно кто-то включил в мозгу лампочку, Бакстера осенила мысль. Он чуть не упал со стула. Вспомнились сказанные ранее слова Эстер о том, что в ее жизни было две настоящих любви.
Меньше всего на свете Софии хотелось бы, чтобы память о ней мешала ему жить дальше. Наконец-то он все осознал. Бакстер совсем упустил этот момент, когда пытался понять, как они втянулись в авантюру с поездкой в Испанию, которая навсегда изменила их жизнь. Да, София заставила его снова взять в руки гитару и поверить, что жизнь продолжается. Но было кое-что еще… Она таким образом дала ему разрешение снова любить. И для этого не надо ее забывать или прятать воспоминания о ней в самом дальнем уголке памяти. Сохраняя в сердце любовь к Софии, он должен распахнуть душу для новых отношений. Вопрос, скорее, был в другом: сможет ли Бакстер преодолеть собственный страх новой потери?
Альма… Что, если он уже встретил новую любовь? Но ведь она – видение из его стихов. Да и представить их вместе довольно сложно. Только почему он не перестает о ней думать? Они еще даже не обрели друг друга, а он уже ее теряет.
И новое озарение. Да, все так, возможно, у них нет будущего, но можно, по крайней мере, признаться, что между ними существует притяжение, и насладиться моментом. Даже если они никогда больше не увидятся, именно Альма растопила его сердце и помогла воспрянуть духом. И этого никто у них уже не отнимет. Частичка его души всегда будет принадлежать ей.
Бакстер покачал головой. Какая же забавная штука жизнь! Он даже рассмеялся про себя, представляя, как по возвращении домой Алан начнет докучать вопросами. «Как отдохнул, амиго?» – спросит он. И, как ни абсурдно, ответа на вопрос у Бакстера не было.
«Не цепляйся за прошлое», – напомнил себе Бакстер. Над этим навыком надо поработать. Понятно, что, когда они вернутся в Америку, проблемы сами по себе не отпадут. Он не желторотый цыпленок и не верит, что все вдруг изменится, как по волшебству. Придется приложить немало усилий.
Зато сейчас он располагал инструментами, при помощи которых всегда сумеет определить, за что не нужно цепляться. А еще Бакстер выяснил для себя, за что следует держаться из последних сил. Семья в этом списке стояла на первом месте. Он вспомнил ребят из «Кактус роуд», Алана и других парней, с которыми сводила жизнь… Следующим пунктом идут друзья. Семья и друзья. Что в жизни может быть важнее?
Бакстер чуть не подпрыгнул, когда Мия вдруг стукнула по столу.
– Нет! Зачем я так сходила?!
Эстер и Бакстер посмотрели на доску как раз в тот момент, когда Диего произнес:
– Jaque mate.
Щеки Мии дрожали от досады, она еле сдерживала слезы. Бакстер хотел сказать: «Эй, дон Диего, вы ребенка первый раз в жизни видите? С вас не убудет, если позволите ей выиграть».
Увидев, как расстроилась Мия, Диего жестом попросил ее дать ему руку. Она замешкалась, но потом сделала глубокий вдох и протянула ладонь. Огрубевшие пальцы старика переплелись с нежными пальчиками Мии.
Диего широко улыбнулся, сверкнув кривым зубом.
– Ты очень хорошо играешь в шахматы. Очень хорошо.
– Gracias.
Диего улыбнулся еще раз и отпустил ее руку.
Мия задержала взгляд на шахматной доске.
– Опять? – Она посмотрела на Эстер. – Как сказать «опять»?
После того как бабушка ответила, Мия пальцем очертила в воздухе круг и обратилась к Диего:
– Otra vez.
Диего поднял руки.
– Claro.
Мия и Диего снова с головой погрузились в игру, а Бакстер спросил Эстер:
– Как… как он воспринял новость?
Эстер не сводила с Диего глаз.
– Он все знал. Он услышал, что ко мне приезжают родственники из Америки, и очень удивился. А когда увидел Мию, пазл сложился.
Бакстер вспомнил свою беседу с Диего и день, когда они с Мией нанесли ему визит.
– Удивительно, что он ничего не сказал.
– Сильно злился на меня. Однако все понимает. Хорхе никогда не простил бы нас. И сейчас бы нас здесь не было.
– Никого из нас не было бы, – заметил Бакстер. – Вы его все еще любите? До сих пор? А он?
Эстер вздохнула.
– Конечно, я всегда любила его, и я должна была все ему рассказать. Эту тему мы старательно обходили. Я вернулась к Хорхе, и тот год старалась никогда не вспоминать.
– А сейчас?
– Время покажет.
Бакстер как никто другой знал, что стоит за этими словами.
Глава 34Роща
Когда дон Диего вернулся домой, а Мия с Эстер ушли спать, Бакстер взял гитару дона Хорхе и направился в рощу, где сел у дерева, облокотившись о ствол спиной. Звезды взывали мерцающим светом. Из глубины леса доносился крик совы. Бутылка подаренного доном Диего вина и бокал стояли рядом. Неподвижный воздух был наполнен ожиданием настоящих ноябрьских холодов.
Пальцы Бакстера замерзли, но не настолько, чтобы не удержать аккорд. Он уже разогрел связки и спел несколько песен, вспоминая мелодии, которые считал
забытыми, и слова, которые, как оказалось, подобно верным солдатикам, стояли все три года наготове и только ждали приказа вернуться в строй.
Бакстер пел с закрытыми глазами. Открыл он их, когда почти допел песню Тома Петти. Перед ним стояла Альма в накинутом на плечи пледе пурпурного цвета. Лунный свет падал на ее плечо, рисуя на нем затейливый узор.
– Привет, – сказал Бакстер.
– Привет.
– Все думал, увижу я тебя до отъезда или нет.
Она кивнула.
– Захотелось проветрить голову.
В ее глазах читалось смятение. Она еще не пришла в себя после недавних событий.
– Все хорошо?
– Пожалуйста, не отвлекайся. – Альма сделала шаг, и лунный свет полностью озарил ее. Она присела напротив в метре от Бакстера.
И он продолжил играть. Альма, завернувшись в плед, внимательно его слушала. Ее присутствие пробуждало в нем лучшую сторону, заставляя вкладывать в пение всю душу.
Когда Бакстер закончил и отложил гитару, Альма прошептала:
– Это было чудесно. Спасибо!
– Рад, что тебе понравилось. Давненько я не выступал перед зрителями.
– И как ощущения?
– Прекрасные, особенно учитывая, что этот зритель – ты.
Альма закусила губу и отвела взгляд.
– Ты в порядке? – Ему хотелось заключить ее в объятья, но он не был уверен, что она хочет того же. – День выдался тяжелый. Прости, что не рассказал про брата сразу. Сожалею, что тебе пришлось узнать такое про Диего.
Она ухмыльнулась.
– Ты здесь вообще ни при чем.
– Ну, вину я все равно чувствую. Черт меня дернул достать диктофон из футляра.
– Хорошо, что достал.
Бакстеру врезались в память слова Альмы, которые она сказала ему, когда они сидели у камина, – про то, что он с Мией вибрирует на одной частоте. Бакстер ни секунды не сомневался в том, что на той же частоте и сама Альма. Между ними точно что-то было, какая-то мощная связь. Его тянуло к ней. Притяжение это не походило на чувства, которые ему довелось испытать к Софии и другим женщинам. В Альме сочеталось несочетаемое: золотое сердце, творческий жар, готовность прийти на помощь и кураж исполнителя альт-кантри, не говоря уже о том, что она обладала воистину безупречным музыкальным вкусом. Альма была чародейкой, чудесным первозданным видением, плывущим сквозь тени леса.
«В ее движениях – шелест листвы, – произнес внутренний голос, – в ее молчании – тайны леса».