За столом Рудовой в приемной проректора по международным связям сидела незнакомая Ледникову студентка. Этакая Перепелкина номер два. Оказалось, Рудова заболела. А Юнчик был на месте.
Студентка кокетливо улыбнулась Ледникову, и он невольно подумал, не была ли и она из тех, кто стоял в очереди к Даше Трубич, томясь от желания попробовать запретные плоды тайком от родителей.
Кабинет Юнчика был увешан рамками, обрамлявшими бесконечное количество дипломов, лицензий, договоров, фотографий почетных и влиятельных гостей и партнеров. Сам он, довольно молодой еще мужик в дорогом костюме, что-то утомленно говорил по телефону. Кивнул на кресло перед его столом и помахал свободной рукой, давая понять, что разговор уже скоро закончится.
Ледников сел и внимательно, уже как пациента, с которым предстоит основательно поработать, оглядел господина проректора. Внешний осмотр особых сложностей вроде бы не сулил. Да, вполне себе уверенный и ухоженный на первый взгляд господин. Но очень маленький, как бы сморщенный, убегающий назад подбородок, что принято считать свидетельством боязни общения с окружающими. Кроме того, это могло говорить еще и о страхе его попасть под чье-либо влияние. Правда, полагаться только на один подбородок Юнчика вряд ли так уж стоило. Все-таки нелегальная деятельность сего господина была достаточно дерзкой и рассчитывать на то, что он начнет сразу «колоться», не приходилось.
— Валентин Константинович, рад вашему визиту! — как всякий деятель западной ориентации, Юнчик улыбался широко, хоть и неискренне. — Я слышал, дела у вас пошли нормально, студенты к вам очень хорошо относятся, даже тянутся. Надеюсь, вы у нас надолго останетесь. Не представляете, как нам нужны молодые, современные, энергичные люди. С чем пожаловали? Может, у вас есть какой-то интересный, как сейчас говорят, проект? А то у нас, увы, с инициативой, а тем более инициативой интересной, очень туго…
— Да, знаете, я действительно с проектом, — так же широко улыбнулся Ледников.
— Слушаю вас.
— Знаете, я как человек, старающийся быть современным, хочу предложить вам для ознакомления один документ… А потом обсудим. Хорошо?
— Отлично! Давайте ваш бизнес-план. Я надеюсь, это именно бизнес-план?
— По нынешним временам других не держим.
Ледников достал из папки пару распечаток на принтере, которые он сделал накануне, и протянул Юнчику.
— Я быстро, — пообещал тот, схватив распечатку, и погрузился в чтение.
Он читал, а Ледников внимательно следил за его лицом, стараясь не пропустить первую реакцию. Ждать пришлось недолго. Уже с первых строк лицо застыло в тягостном недоумении. Затем Юнчик поднял на Ледникова удивленные глаза, хотел что-то сказать, но тот его опередил:
— Вы читайте-читайте, там дальше еще интереснее…
Юнчик послушно уставился в распечатку.
Чтение было действительно хоть куда. Это было сообщение о том, что экс-глава Международного валютного фонда Доминик Стросс-Кан был вызван в полицию по делу о преступной группе, поставлявшей проституток из лилльского отеля Carlton на вечеринки с участием высокопоставленных гостей. Следствие считает, что бывший глава МВФ в течение последних лет посещал такие встречи в Париже, Брюсселе и Вашингтоне. Предположительно, их организация могла оплачиваться за счет французских предприятий. Стросс-Кану грозят два обвинения. Первое — соучастие в сводничестве в составе преступной группы. За это преступление, по французским законам, можно получить до 20 лет тюрьмы. Второй пункт — сокрытие злоупотребления общественными средствами. Максимальный срок по этому обвинению до 5 лет заключения.
Секс-скандал вокруг Доминика Стросс-Кана разгорелся в конце прошлого года. Тогда по этому делу были задержаны несколько высокопоставленных сотрудников городской администрации Лилля и полицейских начальников. Позднее стало известно, что в этом деле может быть замешан и бывший глава МВФ. В распоряжении следователей оказалась СМС-переписка политика с одним из арестованных сутенеров. Информация попала в прессу. Полученные журналистами сведения указывали на то, что Стросс-Кан не только прибегал к платным сексуальным услугам, но и непосредственно мог участвовать в организации сомнительных вечеринок. То есть, по сути, занимался сутенерством.
Юнчик, наконец, закончил чтение, положил листки перед собой и, запинаясь, спросил:
— Что это? Зачем вы это принесли мне?
— Да вот беспокоился, что вы пропустите эту новость. Вы ведь человек занятой. А там много интересного… Знаете, как этот любвеобильный Доминик называл приглашенных на вечеринки девушек? Снаряжение, подарок, багаж, оборудование… Забавно, да? Так и писал своему другу: «Не хочешь поехать в ночной клуб в Мадриде со мной и оборудованием?» Сначала его взяли под стра-жу, а потом выпустили под залог в сто тысяч евро.
— А при чем тут я? — с трудом выговорил Юнчик.
И тут же сорвался на крик:
— Зачем мне эта гадость? Что вы себе позволяете?
— Да что я, — вздохнул Ледников. — Вот Стросс-Кан действительно позволял! По данным следствия, главный организатор вечеринок, некий предприниматель, по SMS-переписке обсуждал со Стросс-Каном детали встреч, они оба лично выбирали девушек.
Юнчик достал платок, промокнул изрядно вспотевший лоб.
— Ничего не понимаю, бред какой-то!
— Девушки, в свою очередь, описывают вечеринки как «животные» и «агрессивные», — невозмутимо продолжал Ледников. — «Это была бойня», — призналась одна из участниц оргии. Как вы думаете, что это значит?
— Откуда я знаю! — вдруг с неожиданной ненавистью произнес Юнчик.
Ого, пациент решил огрызаться. Ну, что ж, перейдем к сильным и горьким средствам.
— А вы знаете, я к этому экс-главе был бы не так строг, как французская полиция, — сознался Ледников. — В конце-концов, эти девушки не пропадали бесследно, их не сбивала машина, они не вешались в Германии после визита к ним каких-то подозрительных соотечественников.
Что касается визита соотечественников, то Ледников ничего конкретного об этом не знал, это была чистая импровизация, но пора было развивать наступление.
— Кто вы? — хрипло спросил Юнчик.
— Во всяком случае, не французская полиция, — засмеялся Ледников. — Да это и неважно. Важно, чего я хочу.
— И чего же?
— Для начала — десять тысяч евро. Я же не ровня бывшему главе МВФ, это за него потребовали сто тысяч.
— Вы с ума сошли!
— Да? Значит, я ошибался, считая вас сообразительным человеком. Повторяю для тугодумов — для начала десять тысяч евро. Потом обсудим дальнейшее мое участие в вашем предприятии с таким замечательным оборудованием и снаряжением. Исходите из того, что на кону стоит вся ваша жизнь.
Проходя мимо девушки в приемной, Ледников наклонился к ней и сказал:
— Я дал ему для изучения очень важные бумаги. Хорошо бы, чтобы ему никто не мешал.
Девчонка заговорщицки кивнула.
Вечером встретились с Прядко в уличном кафе. Ледников ограничился чашечкой капуччино, а Сережа заказал еще какой-то сложный горячий бутерброд.
— Ну? Как прошла встреча на высшем уровне? — нетерпеливо спросил он, когда официант удалился.
Ледников неопределенно покачал головой:
— Ну, он явно испугался. А вот что он предпримет теперь? Трудно сказать.
— И какие ты предполагаешь варианты?
— Думаю, он бросится к людям, которые стоят за ним. И тогда они будут решать, что предпринять. Еще он может попробовать откупиться — заплатить и потянуть время. Может начать торговаться. Может просто смыться.
— Куда?
— Куда они все бегут? За бугор. Так что пусть его кто-нибудь из твоих поводит. Если он намылится в бега, его надо будет аккуратно остановить. Но не думаю, что он пойдет на это.
— То есть самое вероятное…
— Обращение к сообщникам — спасайте, на меня какая-то шпана наехала!
— И тогда они придут к тебе.
— Скорее всего.
— Может, обойдемся без этого? Просто нажмем на Юнчика?
— Даже если он их назовет, что мы им предъявим? У нас на них ничего нет. А убирали девушек именно они.
Прядко сосредоточенно жевал свой грандиозный бутерброд, как школьник, держа его обеими руками. Ледников чуть не рассмеялся — ну вылитый двоечник, сбежавший с уроков в «Макдоналдс». Наконец, Прядко дожевал свой деликатес, запил его черным кофе и весьма серьезно сказал:
— Валя, эти люди, судя по всему, очень опасные. Кто знает, чего от них ждать?
— Ну, ждать-то, как раз известно чего. Ничего хорошего. Придется тебе, Сережа, меня страховать. Если, конечно, я тебе хоть немного дорог.
— А ты до сих пор сомневаешься? — укоризненно покачал головой Прядко.
Глава 11«Сыворотка правды»
Утром Ледников опять поймал себя на том, что мысли его упорно возвращаются к Апраксиной. Он думает о том, что накануне сказал не так, почему она ничего не ответила на какой-то его вопрос, почему так быстро ушла…
Он возвращался к этим мыслям и во время утренней гимнастики, и за чашкой кофе, и просматривая е-mail. В общем, настоящий Евгений Онегин — чтобы продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я… И ведь очевидно, что Апраксина — не вполне его женщина, совсем другая. Те, с кем у него все было серьезно, отличались жизненной силой и увереннотью в себе. Они с ним были на равных. И именно это привлекало его в них — он не любил ни подчинять, ни подчиняться. А тут сразу чувствуется тайная, но очевидная слабость, невысказанная просьба о защите, и именно это и влечет. Возраст что ли сказывается?..
Он думал об этом и в машине, даже когда заметил, что за ним следят. Поплутав немного по улицам и убедившись, что его действительно ведут, позвонил Прядко.
— Сережа, это я. В общем, меня пасут.
— Валь, у меня сейчас людей нет под рукой, потяни время.
— Ладно, попробую оторваться. Посмотрим, на что они годятся.
Выбрав удобный момент, он нырнул в хорошо знакомые переулки в районе Грузинских улиц и довольно легко оторвался от хвоста. Притормозил у кафе с азиатским названием, прошел внутрь, устроился на диване с подушками, расшитыми турецкими огурцами. Еще раз позвонил Прядко: