А затем наступила тишина. Градов известил, что все в порядке, теперь его сотрудники будут контролировать перемещения и действия Нагорного и его приближенных, и пропал. Когда Ледников, выдержав приличествующую паузу, позвонил ему сам, тот коротко сообщил, что новостей пока нет. Чуть помедлив, опять же подчеркнуто суховато, вернее, даже официально сказал: «Надеюсь, мы не ошиблись в своих предположениях». Что, как показалось Ледникову, ясно означало: «Вы, гражданин Ледников, не ошиблись в своих предположениях».
В принципе, в таком поведении не было ничего удивительного или обидного. По своему былому опыту общения с представителями этого ведомства Ледников знал, что они всегда ведут себя так — напустить таинственность, продемонстрировать свою причастность к неведомым простым смертным секретам, намекнуть, что есть вещи, которые другим знать не пристало. Это уже была даже не привычка, а вторая натура, с которой ничего нельзя было поделать. Даже при желании. Но Ледников все равно не то, чтобы обиделся, а почувствовал себя несколько задетым.
А тут еще возник Прядко, который стал интересоваться тем, чем и должен был интересоваться. Не получится ли так, что их с Ледниковым отодвинут в сторону? И хорошо еще, если они окажутся с бока припека, а то и вовсе о них не вспомнят?
— Ты что, этих ребят не знаешь? — напирал Прядко. — То, что они себе берут, у них потом клещами не вытащишь.
— Сережа, ты чего от меня-то хочешь? Чтобы я на него жалобу начальству подал?
— Черт с ними, конечно! Пусть гребут. Я свое место знаю, в чужие огороды не шастаю. Тебе, Ледников, на славу и награды наплевать. Но вот того, кто дядю Колю убил, мы должны достать. Валя, не забывай об этом. Вот это уже не их, а наше дело.
— А я и не забываю. Вот ты этим и занимайся. И делать это, насколько я в курсе, тебе никто не мешает.
На этих мыслях его и застал звонок Марины.
— Вы знаете, что Илья каким-то образом вернул монету? — даже не поздоровавшись, возбужденно спросила она.
— Что-то слышал, — уклончиво отметил Ледников.
— Мне кажется, он сегодня должен передать ее какому-то человеку!
— А кому?
— Я не знаю. Знаю только, что они встретятся в клубе «Граф Калиостро» где-то через час.
— Вот как. Марина, а что с Державиным? Ваш муж еще не знает про Ирину?
— Нет. Но вы не беспокойтесь.
— Знаете, мне кажется…
— Говорю вам — все будет хорошо.
— Почему вы так уверены?
— Не бойся, мальчуган! — засмеялась она. — Я же говорю, все будет хорошо!
«Все будет хорошо, — повторил про себя Ледников — Знать бы еще, что для нее теперь это самое хорошо. Что она имеет в виду?»
Ледников прошелся по комнате. А почему бы нам не отобедать где-нибудь? Например, в том же «Графе Калиостро»? Кормят там вполне пристойно. Засовывая в карман мобильник, на секунду задумался: а не позвонить ли Градову? Но вспомнив, как тот с ним разговаривал с час назад, решил, что делать этого не будет. Хочется господам из органов играть по своим правилам — пусть играют. Но он сыграет по своим, благо, он никому ничего не должен.
Глава 28«Таких людей не вербуют»
Знакомый служитель подсказал, что Нагорный обедает в каминном зале.
— Он один?
— Нет, с ним еще господин. Видимо, деловая встреча.
— Ладно, не буду мешать.
Каминный зал был расположен очень удачно для незаметного наблюдения за посетителями — на высоте второго этажа там шел балкон, огороженный довольно высокой балюстрадой из красного дерева. На балконе стояло несколько столиков, за которыми пили кофе, поглядывая вниз. За одним из таких столиков Ледников и устроился.
Глянув вниз, не сразу нашел Нагорного. Чтобы разглядеть его собеседника, пришлось даже чуть привстать. Увиденное было очень интересно. Напротив Нагорного сидел никто иной как адвокат Елозин Сергей Авдеевич, между прочим. Тот самый, с которым Ледников не так давно заспорил о самоуважении. Ледников тогда утверждал, что это штука уж очень необходимая для жизни. На что Елозин с насмешкой ответил, что она очень дорого обходится. А в некоторых случаях — чрезмерно дорого. Так что не всем по карману. И представлял тогда господин Елозин интересы депутата Госдумы и крупного бизнесмена Шатунова…
— Какими судьбами, Валентин Константинович?
Ледников поднял глаза и увидел Градова. Тот стоял, облокотившись на балюстраду, и рассеянно посматривал вниз.
— Да вот кофе пью.
— И только?
— Да нет. Еще — думаю.
— Мыслями не поделитесь?
— Да ради бога. Вот уж чего не жалко. А вы-то как тут оказа-лись?
— По долгу службы. Ведь мы господина Нагорного очень плотно контролируем. А когда мне сообщили, что сюда и вы подтянулись, я понял, что тут ожидается что-то очень интересное. Что именно? Не поделитесь?
— Насколько я понимаю, должна произойти передача небезызвестной нам монеты.
— Вот этому самому господину?
— Ему, Сергею Авдеевичу Елозину, адвокату и цинику.
— Так вы его знаете?
— Имел счастье. Вернее — несчастье.
— Ого! Звучит интригующе. Может, расскажете?
В этот момент на болконе возник приятный молодой человек и что-то прошептал на ухо Градову. И опять пропал.
— Кажется, наш знакомый уходит, — сообщил Градов, все время внимательно наблюдавший за происходящим внизу. — Похоже, монета в конверте, который он передал этому вашему адвокату.
— А Елозин?
— Нет, он остается.
— Итак, монета у него, — Ледников побарабанил пальцами по балюстраде. — Но вряд ли он приобрел ее для себя. Сам он не коллекционер, а преподносить такие подарки вряд ли ему по карману. Да и зачем? Значит, он приобрел монету для кого-то другого.
— Может быть, вы знаете для кого? — недоверчиво покосился на него Градов.
— Когда мы с ним, скажем так, столкнулись, он работал на депутата Шатунова. А вот этот господин вполне способен преподносить такие подарки.
Градов ничего не ответил. «Видимо, вспоминает досье на Шатунова, — подумал Ледников. — Но вряд ли там есть что-то о страсти к коллекционированию старинных монет, потому что сам депутат в таких увлечениях замечен не был». Ледников убедился в этом после изучения личности депутата, когда на него наезжали его люди. Да и его обожаемая дочка, которую Шатунов тогда спасал, если и увлекалась денежными знаками, то сугубо современными.
— Ну что, Олег Георгиевич, пойдемте, я вас познакомлю с сим господином. Он-то циник, а мы с вами нет. Значит, наш долг предостеречь его от трагической ошибки.
Ледников встал и пошел к лестнице, ведущей вниз. Градов, чуть помедлив, догнал его.
— Помните, наша задача — выяснить, кому предназначается монета. Елозин и его хозяин нас мало интересуют. Пока.
— Вы лучше скажите, как мне вас представить.
— Полагаюсь на вашу сообразительность.
— Ну что ж…
Увидев подходящего Ледникова, адвокат Елозин не смог скрыть изумления, а потом торопливо сунул все еще лежавший перед ним конверт с монетой в карман пиджака.
Ледников без церемоний плюхнулся на стул и с улыбкой уставился на него. Градов с непроницаемым лицом уселся рядом.
— Валентин Константинович, вот нежданная встреча, — с некоторой натугой изобразил улыбку Елозин. — Как поживаете? Какими судьбами тут? Или у вас какое-то дело ко мне? Вы я вижу не один?
Количество вопросов выдавало некоторую взволнованность. Ледников, выдержав внушительную паузу, негромко поведал Елозину:
— А я ведь тут по вашу душу, Сергей Авдеевич.
— Вот как. Сразу по душу. На меньшее не согласны? Ах да, вы же у нас человек, склонный к душевным порывам и высоким чувствам.
— Это моя слабость, — скорбно кивнул Ледников. — Но вот мой коллега, — кивнул он на Градова, — кстати, представитель, как говорится, компетентных органов, такими слабостями не наделен. В силу специфики службы в этих самых органах.
Елозин, мгновенно обдумав услышанное, вполне спокойно, хотя и с некоторым напряжением поинтересовался:
— Я помню, что вы очень интересный человек, Валентин Константинович, способный на нетривиальные поступки. Но чем, позвольте узнать, я мог заинтересовать товарища из органов? Что-то я за собой не припомню ничего по этой части.
— Вот это самое печальное, Сергей Авдеевич. Человек с вашим опытом и вашей хваткой должен попадать в сомнительные истории только учитывая степень риска, а не по наивности или недоразумению…
— Что-то я совсем запутался, — развел руками Елозин. — Не надо меня пугать, давайте лучше начистоту, а там видно будет, где моя наивность, а где недоразумение с вашей стороны.
— Ну я сделал, что мог, — с намеком повторил его жест Ледников. — Сейчас вам зададут прямой вопрос, как это и положено, вы уж постарайтесь на него ответить.
Ледников откинулся на спинку стула, как бы отъединясь на время от разговора. Градов, профессионально рассудив, что пора менять философский тон беседы, нарочито бесцветным, бюрократическим голосом спросил:
— Господин Елозин, нас интересует, кому предназначается Константиновский рубль, который вам передал антиквар Нагорный?
Елозин явно не ожидал такого вопроса, но натренированный адвокатский ум сориентировался быстро:
— А в чем, собственно, дело? Даже если я что-то приобрел у антиквара Нагорного, это мое личное дело и я не обязан ни перед кем отчитываться.
— Хорошо, что вы не отрицаете сам факт, Сергей Авдеевич, — одобрительно кивнул Ледников. — Тем более что момент предачи снят на видео.
— Ого! А что у вас есть законное право снимать мою личную жизнь? — совершенно по-адвокатски взвился Елозин.
— Да бросьте вы эти свои адвокаткие штучки, — лениво, как от надоедливой мухи, отмахнулся Ледников. — Не до них. Вы все-таки не врубаетесь, Сергей Авдеевич, а ведь уже пора.
— Но я…
Градов перебил его все тем же суконным голосом:
— Еще раз повторяю вопрос: кому предназначается Константиновский рубль, который вам передал антиквар Нагорный?
Елозин недоуменно пожал плечами: