– Сколько незнакомых лиц! – Ехидно воскликнул священник, – надо же, а я думал, что в этой деревне живет всего три человека!
Половина толпы шептала молитвы и Николетта была уверена, что они просят Пресвятую Деву лишь об одном, поскорее вернуть дона Пьерино из отпуска.
В самый разгар пламенных обвинений священника в адрес нечестивых прихожан, как раз в тот момент, когда он дошел до адского огня и кровавых проклятий, зазвонил чей-то мобильный телефон. Люди замерли. Наступила полная тишина.
Дон Амброзино, словно рыба на суше, открывал и закрывал рот, не в силах выговорить ни слова перед лицом такого святотатства.
Нандо (а это зазвонил его телефон) в полной тишине ответил звонившему:
– Простите, я в церкви и дон Амброзино дает нам урок христианской любви и сострадания. Я перезвоню.
Он нажал отбой и извинился: – Дон Амброзино, ваша проповедь была настолько страстной, что я внимал, забыв выключить телефон.
Николетта старалась сдержаться но, когда сдерживаешь смех, становится еще хуже и все смешнее с каждой секундой. Похоже, то же происходило и со всеми остальными. Священник по-прежнему молчал, потому что отреагировать на случившееся было невозможно. Пришлось бы признать, что над ним посмеялись, а этого он допустить не мог. Да и Нандо Торрембини был членом одной из самых важных семей в Пьетрапертозе. А может, до него наконец дошло, что люди собрались здесь по поводу смерти молодой женщины, чья семья жаждала утешения, а не его гнева.
Во всяком случае он опомнился и удивительно быстро закончил проповедь.
Ну, что ж, только ради этой сцены стоило прийти сегодня. Эти похороны люди запомнят надолго.
Дождь усилился, но никто не расходился, ведь еще не успели посмаковать все сплетни. Большинство говорило о несчастном случае, слишком неуютно признавать, что в милой деревне может произойти новое убийство, нет, это просто исключено!
Возле Николетты с Пенелопой оказалась синьора Раваллино.
– Ох, дон Амброзино становится невыносимым. Но я не могу оправдать неуважение Нандо Торрембини.
– Боюсь, все дело в том, что для дона Амброзино отсутствие на мессе гораздо худший грех, чем убийство. – пробормотала Пенелопа.
– О, я уверена, что он не имел этого в виду. Как ваше здоровье, дорогая? Вас совсем не видно в деревне.
– В моем возрасте уже нет смысла тратить силы на бесполезные прогулки.
– Почему бы вам не заехать ко мне на чашечку кофе? Например, сегодня в четыре? Я пришлю водителя.
– С удовольствием,– кивнула Пенелопа.
– Держись за мою руку, камни мокрые и скользкие,– предупредила Николетта подругу, раскрывая над ними зонтик. Вот как у нее получается, вышла из дома раз в три месяца и сразу получила приглашение на кофе к главной подозреваемой!
В нескольких метрах впереди них Раваллино остановились перед своим домом. Муж долго искал ключи в кармане, жена отступила назад, чтобы дать ему место для маневра. Он только что нажал на кнопку домофона, наверное не смог найти ключи и ждал, что дверь откроет прислуга. И вдруг резко толкнул жену в сторону. С ужасающим грохотом тяжелый терракотовый горшок с геранью упал с подоконника над ними и разбился на куски на земле.
Альфонсина Раваллино вскрикнула. Она осталась невредимой лишь благодаря острой реакции мужа. Он держал ее одной рукой, нажимая кнопку домофона другой. Люди испуганно смотрели на окна.
На балконе и карнизах стояло множество горшков с цветами, несколько горшков оставались на подоконнике соседнего, похоже, пустующего дома. Судя по траектории, горшок упал именно оттуда.
Дверь дома наконец открылась, Альфонсина впорхнула внутрь. Синьор Раваллино опустился на одно колено, рассмотривая осколки горшка, потом попросил Николетту и Пенелопу позаботиться о жене и бросился к соседнему дому. Очевидно он понял, что горшок сбросил совсем не ветер.
– Я не знаю, согласитесь ли вы со мной,– сказал он, вернувшись,– но я с самого начала думал, что предполагаемой жертвой была моя жена, а не Кристина.
Пенелопа кивнула. – Последние события доказывают это, вне всяких сомнений.
– Кто еще знал, что Кристина должна была отправиться в Потенцу в тот день?– спросила Николетта.
Синьор Раваллино потер лоб: – Я не знаю, говорила ли Кристина кому-то в тот вечер, кроме своего парня, разумеется. С нашей стороны только я и моя жена знали. Все решилось поздно, так что у нас не было возможности рассказать кому-то еще. Кстати, синьоры… сейчас спустится моя жена… Она ничего не подозревает. Не знаю, стоит ли ей рассказывать?
Пенелопа кивнула. – Конечно, расскажите. Она должна знать, что кто-то угрожает ее жизни. В следующий раз вас может не оказаться рядом.
– Я знаю, но хочу сначала сообщить карабинерам, потом скажу жене.
– Хорошая идея,– согласилась Пенелопа. – Ей не обязательно узнавать прямо сейчас, Альфонсина и так в шоке от случившегося.
Синьора Раваллино приняла их в спальне. На столике стояли стакан воды и бокал бренди.
– Садитесь, прошу вас,– она показала на мягкий диван в углу,– я не могу встать, вы понимаете… ноги все еще дрожат.
– Не волнуйтесь, все нормально. Как вы себя чувствуете?
– Глоток французского бренди творит чудеса. Всегда удивлялась, почему мы, итальянцы, не способны произвести ничего лучше этого мерзкого пойла, «Vecchia Romagna». Присоединяйтесь, дамы.
– Мне просто стакан воды,– сказала Пенелопа.
– Мне тоже,– кивнула Николетта.
– Дорогая маэстра, я слышала, что вы едите только у себя дома, но вы никогда не узнаете, хорошо ли готовите, не попробовав стряпню других людей.
– Я не участвую в кулинарном шоу, дорогая Альфонсина,– улыбнулась Пенелопа.
– Ну хотя бы бокал просекко!
– О, мы так испугались за вас, дорогая, что желудок просто не примет спиртного, он буквально сжался в комочек!
Синьор Раваллино заглянул в спальню супруги.
– Где ты был, Антонио?
– Кажется, я видел, как кто-то убегал по переулку, но возможно, это просто совпадение. В любом случае я дал знать карабинерам и они сейчас приедут.
– Тогда нам лучше уйти,– почти хором сказали женщины.
– Но мне придется назвать вас, как свидетелей!
– О, все в порядке, мы расскажем обо всем, что видели.
* * *
После обеда на пороге домика Пенелопы нарисовался бравый марешалло Брандолини.
– Вы снова оказались на месте происшествия, – усмехнулся карабинер.
– Главное, чтобы это не доставило вам неудобств,– в тон ему ответила Николетта.
– Это не вопрос неудобства, это вопрос возможности. Скажите, как женщина, которая почти год сидит дома, умудряется выйти в самый интересный момент?
«Я сама пытаюсь это понять»– подумала Николетта.
– Дорогой Бани, надеюсь, вы меня не подозреваете? – рассмеялась Пенелопа, появившись в дверях гостиной с подносом. И очень вовремя, потому что при виде ее бискотти их немедленно хочется съесть, а кофе… ни у кого кофе не пахнет так призывно! И разве можно сердиться в такой обстановке!
Обе женщины описали все, что они видели и делали, от падающей вазы, едва не задевшей синьору Раваллино, до разговора с супругами.
– Значит, жертвой должна была изначально стать Альфонсина… – задумчиво сказала Пенелопа, наливая себе вторую чашку кофе.
– Мы пока не знаем, была ли это попытка убить синьору Раваллино.
– Ну, это однозначно не попытка завести с ней роман с помощью букета цветов.
– Мы не можем делать поспешных выводов, синьора. И вы уверены, что две чашки кофе подряд это нормально в вашем… хм…
– Возрасте, договаривайте уж mareschiallo. В любом случае не беспокойтесь. Врачи рекомендуют пить не больше пяти чашек эспрессо в день, а это лишь третья. А что касается выводов… та же жертва, тот же стиль… наш убийца не хочет марать рук, он нашел удобный способ убийства.
Глава 8.
Когда Алессия проснулась, солнце светило на абсолютно ясном небе, ни малейшего намека на утреннюю дымку. Она снова проспала! Вместо того, чтобы нервничать, ворочаясь всю ночь, она спит без задних ног! Какой-то странный стресс. Хотя, доверив свою судьбу синьорам из домика на вершине горы, можно не волноваться.
Она по-прежнему не открывала кондитерскую и с грустью наблюдала, как тают ее финансы. Но какой смысл начинать работу, если никто не придет к подозреваемой в убийстве…
От безысходности – исключительно от безысходности! – она согласилась поехать с Андреа на пикник. А почему бы и не… да?
Когда она рассказала Николетте о предложении Андреа, та ответила: – О, он безусловно интересный мужчина!– после чего установилась многозначительная тишина.
– Синьора, я не готова к новым отношениям. Это просто пикник.
– А я просто поддержала разговор. Никаких намеков! Но это не значит, что ты должна оставаться старой девой, как… как я!
– Ох уж эти южно-итальянские «никаких намеков»!
– Знаешь, он архитектор. Он, должно быть, неплохо зарабатывает.
– Синьора, я лучше повешу сейчас трубку и впредь ничего не буду вам рассказывать. Я только хотела, чтобы вы меня не теряли.
«Это сработало хорошо»,– подумала Николетта.– «Начни я рассказывать ей, что мне не слишком нравится этот парень, девица встала бы на дыбы и сделала все наоборот. Вон как она отстаивает свою независимость! Сказать ей, какой он достойный кавалер – гениальная задумка. Не хочу, чтобы она отнеслась к нему слишком серьезно».
* * *
Нажав отбой, Алессия возмущенно ходила из угла в угол. Вот что такого в обычном пикнике? Зачем придумывать целую историю? Лучше сидеть дома и изредка выходить на улицу, где люди от нее шарахаются? Она не собирается заводить никаких романов, она просто хочет пережить немного приятных минут!
Девушка взглянула на часы. До встречи с Андреа еще полтора часа. И есть лишь один проверенный способ успокоиться.
Закатав рукава, Алессия взяла в руки старинный медный дуршлаг, первую вещь, которую она бросила в чемодан, убегая из Рима. Достала из холодильника маленькие яблочки, купленные в лавке у Аннины, а уж какие в той лавке яблочки, давно знает вся деревня. Несмотря на летнюю жару, яблочки пахнут осенью и немного детством.