теров, никаких воздушных сражений… Ни взрывов, ни крови… Повернул ручку — и готово. Это бесчеловечно! Мы, люди, созданы для открытого боя.
Он отчаянно махнул рукой.
— Подумай, мы… всего лишь высокоорганизованные приматы… В каком-то смысле, обезьяны и должны орать и кричать, бросая палками в леопарда, засевшего в кустах. У нас есть право бить себя руками в грудь во время боя…
— То же самое в свое время говорили о подводных лодках… Их считали бесчестными, коварными, недостойными изобретениями, при помощи которых нельзя вести честный бой. Немцы проиграли войну в двадцатом столетии, потому что считали их несоответствующими принципам морали. Но американцы, поднявшие самый большой шум во время Второй мировой войны, во многом обязаны победе своим подводным лодкам. Так почему же это сверхоружие так удивляет тебя?
Соломон смотрел в темноту, ничего не видя перед собой.
— Оно слишком совершенно! Ладно, черт побери, но считаю это оружие бесчеловечным! Это обман!
— Но это очень мощное оружие. Подумай, какие дела можно вершить с его помощью… Подумай о политических последствиях применения этого артефакта. Ты мог бы подслушивать любые самые секретные заседания, мог быть в курсе замыслов Великих Домов Арпеджио.
— Ты выступаешь в роли адвоката дьявола?
— Почему бы и нет?
— В наших руках полная власть над миром?
— В наших руках знание, — парировала она. — Знания, да и власть, если на то пошло дело, понятия весьма нейтральные.
— Да, но останутся ли нейтральные люди? Вот в чем ключ этой проблемы.
— Не очень-то обнадеживающий вывод. Как бы мы ни гордились своими достижениями, как бы ни верили в себя, мы, люди, не можем довериться этому артефакту. Неужели мы обречены? Есть ли во всем этом какой-то урок для нас? Я хочу сказать, что этот пришелец уничтожил всю свою расу, а потом и себя самого… А если и до этого другие существа уничтожали самих себя? Я…
Он заставил ее замолчать, приложив свои пальцы к ее губам. Затем нежно поцеловал ее.
Констанс задышала чаще и прильнула к нему всем телом.
— Теперь между нами больше не будет секретов, Сол. — Она страстно ответила ему поцелуем на поцелуй.
Женщина находилась в его объятиях; он чувствовал, что она так же хочет его, как и он ее. Сол прижал ее к себе, желая слиться с ней в одно целое. Ему хотелось защищать ее, никогда не давать в обиду. Они опустились на мягкую траву. Их тела и души соединились.
Дикари вернулись, приведя с собой третью жертву, чтобы воспользоваться ее пружиной. Кто был этот странный человек? Слуга Повелителя? Сомнительно. Он практически не справился с простейшими тестами. Никто не станет служить и подчиняться такому. И в том, что он не уничтожил несравненного Сабота Селлерса, нет никакой его заслуги. Неужели эти дикари понятия не имеют о порядке? Как же тогда они строят свои корабли?
Однако тот факт, что они воюют, радует! Война неотделима от Повелителей. А что до третьего дикаря… Он все равно работал с пружиной. Теперь все это останется в его памяти. Дикарь убрал три корабля, напавших на белое судно. Это воин иной касты?
Они скоро придут… Прибыло очень много кораблей. Она теперь лучше знала этих животных. Существа передерутся из-за нее, а она досконально изучит их. Так или иначе, но у нее скоро будет Повелитель. Пусть он будет дикарем! Все равно это лучше, чем иметь в качестве Повелителя труп! Сабот Селлерс еще сыграет свою роль… Она направила свои мониторы на «Хантер», где полным ходом шла подготовка к сражению.
Она развеселилась, ее пульт засверкал огнями триумфа. Ее протяжный вой пронесся к звездам. Началось! Эти люди прикоснулись к ее пружине, сделав первый шаг к самоуничтожению. Теперь они обречены!
Брайна не отводила воспаленных глаз от экрана, отдавая себе отчет в том, что целый день провела, сидя в командирском кресле. Система удовлетворяла все ее физиологические потребности: она могла, не вставая, оправляться и питаться… Система постоянно поддерживала ее в хорошей физической форме… Однако ее сознание находилось в состоянии крайнего переутомления. Ей хотелось одного — отключиться и забыть обо всем на свете. Брайна с трудом различила очертания Карраско на экране.
— Рада видеть вас, капитан, — приветствовала она его, испытывая при этом огромное чувство облегчения. — Хэппи обнаружил вас около часа назад. С вами все в порядке?
— Все отлично!
— Вы не поверите, что произошло здесь! — Она покачала головой.
— Поверю. — Его голос звучал весьма сдержанно. Брайна поморщилась. Он узнает об этом только после просмотра пленок с записью. — В будущем не надейтесь, что вас вновь будут спасать.
— Вы видели все случившееся? — Она недоумевала. — Капитан Карраско, это не мы уничтожили три корабля противника. Они просто исчезли, вот и все. Хэппи и Кэл чуть с ума не сошли.
— Скажите им, пусть они больше не думают об этом… Я все расскажу вам, когда вернусь на судно. Будьте начеку! События развиваются стремительно. — Сол замолк и вдруг вскрикнул лающим голосом. — Я… О, проклятье! Нас обстреливают! Находитесь в состоянии боевой готовности и ждите моих приказов! — Экран погас.
Брайна разбудила Арта и повернулась к переговорному устройству.
— Хэппи! Кэл! Кто-то обстреливает капитана на Звездном Отдыхе. Можем ли мы как-то помочь ему?
На экране монитора появилось мрачное лицо Хэппи.
— Мы можем лишь послать к нему шаттл… Иначе тут никак не поможешь. Мы должны выполнять его приказы. Датчики говорят о бурной жизнедеятельности его организма. Верьте в капитана, Брайна, он что-нибудь придумает. По крайней мере, я надеюсь на это…
Никита Малаков застонал и повернулся на другой бок.
— Ты издаешь звуки, подобные тем, которые издают бизоны в пустыне, — проговорил Тайаш.
— Все из-за этой планеты… Я всегда плохо сплю на планетах. Куда полезней для души жить на космической станции. Планеты представляют из себя нечто законченное, это давит на психику.
Тайаш пробормотал что-то себе под нос.
— Скоро уже рассвет. Ты, скорее всего, не дашь мне больше уснуть.
— Извини… Все из-за этой планеты… Что-то давит на меня… давит. Люди не созданы для такой жизни. Они должны жить на станции, где сила тяжести не так велика.
Последовало молчание.
Тайаш усмехнулся.
— Ты стал таким смирным… Может быть, мне следует почаще возить тебя на разные планеты?
Никита махнул рукой.
— Что? Нет… Люди не должны жить на дне дыры! А что такое планета? Это дно дыры. Ты опускаешь ногу… и оказываешься на самом что ни на есть низу. Посмотри вверх — ну, не ужас ли? Все, все что угодно, может упасть на тебя сверху.
— Но люди все время жили на планетах, с того самого момента, как возник род человеческий.
— Немудрено, что человечество сошло с ума. Жить на краю пропасти и знать о своей гибели… Ведь это капкан для души! Недаром Советы полетели к звездам. Человечество обречено на поиски свободы в космосе.
— Можно мне записать твои слова? Никто ведь не поверит, если я скажу кому-то о твоих мудрых изречениях.
Никита вздохнул и сел на край койки.
— Пора бы уже всходить солнцу… Я слышал, восход здесь очень красив… Надо бы взглянуть… А потом придется слушать нудные выступления Литова и Медеи на собрании.
— Арчон сказал, что собирается сделать какое-то сообщение сегодня утром. Он хочет посвятить нас в «священную тайну».
— Ну, да. — Никита поднялся, в комнате зажегся свет.
Тайаш зажмурился от яркого освещения. Потом встал, начал массировать свои тонкие руки; кожа на его теле висела как пергамент.
— Я долго думал, — сказал Никита, совершая утренний туалет, — и пришел к выводу: нам следует поддерживать Арчона и Констанс. Мне кажется, Братство заслуживает большего доверия, чем Сириус, Земля и Нью-Мейн, вместе взятые.
— А если все это пропаганда? Ведь мы прибыли сюда на их корабле…
Никита застегнул ширинку и повернулся лицом к собеседнику.
— Но пытался ли Карраско хоть раз купить нас? Старался ли он навязывать нам свою волю?
— Принимая во внимание неисследованные возможности этого корабля, ему, может, и не обязательно делать это. — Тайаш одел костюм и стал шарить рукой в поисках трости. — Возможно, тайна уже у него в кармане… Недаром же Карраско спал с Констанс.
Никита опустил свои густые брови.
— Ты веришь в это? Веришь, что такая женщина способна на предательство? И всего лишь ради совокупления с мужчиной?!
Тайаш причесал свою козлиную бородку.
— Вообще-то, я не верю… Но мне хотелось высказать такое предположение. Что, если она любит его? Несмотря на все мое уважение к Констанс, я знавал великолепных женщин, терявших голову из-за мужчин…
— Ба! — Никита замахал руками. — Если она могла бы потерять голову из-за мужчины, то выбрала бы меня.
— Ты бы хотел этого… — Тайаш посмотрел на себя в зеркало. — Никита, помни, что бы мы ни решили делать, мы не можем позволить каким-то индивидуумам диктовать свою волю народу.
— Что? Ты читаешь мне лекцию! Мне, Никите Малакову, который пережил…
— Да, черт возьми! А теперь можешь идти и любоваться восходом солнца. А, может быть останешься здесь и станешь бить себя кулаком в грудь и кричать, что ты…
— Пойдем посмотрим на восход солнца. — Никита подошел к двери, открыл ее и увидел перед собой человека в черной униформе, в волосах и бороде которого сверкали драгоценные камни. Он злостно улыбнулся и приставил к животу Никиты смертоносный бластер.
— Мистер Малаков, пойдемте со мной, ваше присутствие необходимо в конференц-зале.
— Что? Кто вы… — Никита замолк, услышав щелчок предохранителя бластера.
Тайаш потянулся к своему переговорному устройству, висевшему на ремне.
— Одно ваше слово, представитель Тайаш, и я вышибу вам все мозги. Лучше поспешите, и это избавит вас от неприятностей, а мы сэкономим время.