Теперь он меня заинтересовал.
– Пожалуй, я приеду посмотреть на гору Дамав. И на Тетис, конечно же.
– Замечательно. Знаешь, наши равнины по большей части поросли лесом. Его зовут Мертвым лесом, хотя он гораздо красивее, чем можно представить. В это время года листья там становятся красными, золотыми и пурпурными. Вид из окон моего поместья прекрасный.
– Я хотел бы это увидеть.
– Тогда я прикажу вассалам подготовиться к твоему прибытию. Так приятно обрести нового друга, даже в столь позднем возрасте.
– Никогда не бывает слишком много или слишком поздно.
Мы снова пожали друг другу руки. И его улыбка, и слова внушали симпатию. Хотя больше он не был великим герцогом и не входил в ближний круг императора, он еще к чему-то стремился.
Оставалось надеяться, что стремился он к власти.
Если я собираюсь на запад, в Семпурис, то не могу бросить Мару. Но Михей держит ее в своих лапах. Учитывая близость зимы и открытую угрозу со стороны Лаля, времени на ее освобождение осталось немного.
Михей вошел в часовню Лена, и в моем сердце загорелась надежда. Две Аркебузы, надежный, как и всегда, исполнил свой долг.
Оглядев часовню, Михей заметил меня позади собравшихся прихожан. Он накинул шерстяной капюшон, но я сомневался, что его кто-то узнает. Никто не ждет, что к нему подойдет мертвец.
Хотя Михей выглядел необычно. Редко встретишь одноруких мужчин такого роста. Если из могилы восстал Ираклиус, кто сказал, что и этот не сможет?
Пока священник лепетал что-то о Последнем суде и Фонтане, Михей встал со мной рядом и спросил:
– Как ты это сделал?
Я хотел, чтобы он доверял мне и вернул Мару.
– Ты же спал с Ахрийей. Вот и у меня есть подруга-дэв. Ее дочь, Таурви.
– Значит, это был оборотень.
– Не просто оборотень, а лучший.
– А что сделают с моим телом?
– Нездоровое любопытство? Его вывезут в море и бросят за борт. Конечно, оно приплывет обратно.
Михей удовлетворенно кивнул.
– Ты хотел со мной встретиться.
– Думаю, ты знаешь зачем. Я спас тебе жизнь. А теперь дал тебе новую. Ты можешь взять любое имя и жить как пожелаешь. Мертвеца никто не станет искать. Взамен я прошу лишь об одном – верни мне мою семью.
– Для торговца ты не слишком хорошо умеешь демонстрировать свой товар.
– Ладно, признаю, я пытался тебя использовать. Я помогал тебе не от чистого сердца, а ради собственной выгоды. Но с тем делом покончено. Я протягиваю тебе руку с миром, Михей.
– О Архангел, осени нас своими крылами, – запели окружавшие нас прихожане.
Казнь Михея придала воодушевления их голосам. А ведь он никого из них ничем не обидел.
– Есть одна проблема, – сказал Михей. – Твоя семья не хочет иметь с тобой ничего общего.
– Все же это моя семья. Что бы чувствовал ты, если бы кто-то забрал твою?
– Мне это знакомо – жуткая боль, ничто не может ее унять. Хоть весь мир завоюй, все равно не ощутишь себя целым.
Как раз этого я и боялся – кроме всего прочего.
– Ты не причинил им вреда?
Михей рассмеялся. Это привлекло внимание человека, стоявшего позади нас.
– Прошу прощения за своего друга, – сказал я, чтобы задобрить его. – Слишком много вина.
Человек бросил на Михея недобрый взгляд, а потом отвернулся.
– Знаешь, я еще хуже, чем обо мне говорят, – сказал Михей. – Много хуже. Я убивал детей собственными руками и безо всякой на то причины.
– Разве существуют причины для убийства детей?
– Чтобы обеспечить благополучную преемственность власти, сирмянские шахи душат своих братьев в колыбели. Кто скажет, что они поступают неправильно? Сколько тысяч жизней они спасли, убив несколько детей?
– Ты не причинил вреда моей семье? – опять спросил я.
– Нет.
Кажется, он огорчился, что я повторил этот вопрос.
– А ты… – Эта мысль заставила меня вскипеть, как никакая другая. – Ты не трогал Мару?
– В этом смысле – нет.
Эти слова были как прикосновение ветерка для моих ушей.
– Хорошо.
– Святой Архангел. Святой и могучий. Святой и Бессмертный, – пели прихожане.
– Ты еще не спросил, не тронул ли я твою дочь.
Он хотел мою дочь? Если бы это помогло вернуть Мару, я ему позволил бы.
– А ты тронул?
– Нет.
– Ясно. Хорошо.
– Похоже, ты не особенно рад узнать, что злодей не насиловал твою дочь.
Наш разговор быстро скатывался под гору. Пришло время подкрепить свои требования.
– В порту Никсоса я увидел кое-что интересное. Настолько интересное, что я это купил. Ни один из кораблей моего флота не носит столь громкого имени – «Морской клинок». – Я улыбнулся, видя, как удивление окрасило его щеки. – Я возвращу тебе твой корабль, Михей. Я даже дам для него команду. И если захочешь вступить в Компанию Восточных островов, дарую тебе даже это. Но что я говорю? Почему бы уже тебе самому не назначить цену?
Похоже, я задел его душу. Какое-то время он обдумывал мое предложение. Ведь это все равно что вернуть ему прежнюю жизнь. Под его командованием будут люди и будет корабль, чтобы захватывать новые берега.
Михей взглянул на меня сверху вниз.
– Я видел разных людей на западе и востоке. Шахов. Императоров. Муфтиев. Патрициев. Не важно – за титулом всегда есть мужчина. Я встречал мужчин, дорожащих своими детьми и презирающих своих детей. Но ни разу не встречал мужчины, который смотрел бы на своего ребенка как на чужого.
Я больше не желал обсуждать свое пренебрежение Аной.
– Назови свою цену, Михей. Или все закончится совсем по-другому. Я убью тебя. На сей раз по-настоящему.
– Меня постоянно угрожали убить как слабые, так и сильные, но это ни разу не заставило меня сменить курс.
Я усмехнулся ему в лицо:
– Ну и каков же твой курс? И почему для него нужно удерживать Мару?
Он поднял взгляд к потолку. Крылатые глаза на недавно обновленной мозаике Сервантиума ответили на его взгляд.
– Я видел, как бурлящая звезда извергла зеленый огненный шар, который сжег заживо целую армию, – сказал Михей. – Я видел плавающую гробницу размером с замок, наполненную созданиями, какие не привидятся и в ночных кошмарах. – Он опять взглянул на меня сверху вниз. – Но самым ужасным из того, что я видел, был мой клинок, пронзивший шею моей же дочери. И ужас в ее глазах от понимания, что это последний вдох. И то, как ее покинула эта последняя искра жизни. – Его голос надломился.
Как любой хороший торговец, я сейчас же ухватился за это мощное чувство.
– Хочешь снова ее увидеть?
– Что?!
– Ион может отправить тебя обратно, в то время и место, где ты рядом с ней. Даже если такого момента никогда не существовало, при помощи его рун он может стать реальностью.
– Я не хочу, чтобы со мной рядом была твоя проклятая магия. – Он повысил голос, и теперь даже священник смотрел в нашу сторону. – Ты не тот человек, который будет заботиться о Маре, Ане и Принципе.
– Но ты не можешь украсть семью другого мужчины и сделать ее своей.
– Я ничего у тебя не краду. Я доставлю их в безопасное место. И после этого с радостью отправлюсь на виселицу. Даже сам надену петлю.
Так много людей теперь смотрели на нас. Михей попятился и бросился прочь из часовни. Я поспешил вслед за ним, но он уже спускался по лестнице в Ступни.
Прекрасный берег Семпуриса и обещания экзарха манили меня, но я не мог оставить Мару с Михеем Железным. Пришло время сделать еще одну попытку освободить ее. Силой. Но не той силой, с которой можно справиться чем-то земным.
Я тронул на глазу повязку, скрывающую величайший дар, который преподнесло мне путешествие за Морской туман.
Мой видящий звезды глаз скоро взглянет на них. Вопрос в том, что ответит на его взгляд.
9. Михей
Семь переодетых солдат следовали за нами по городу. И даже сняли комнату в том же постоялом дворе. Все семеро носили мечи и кинжалы, а у главаря на поясе висели две аркебузы. Как непрактично.
– Его зовут Антонио, – сказала Мара.
Мы вчетвером смаковали баранье рагу без баранины. Горох и помидоры растеряли весь вкус, пробыв слишком долго на солнце. И никаких специй, чтобы оживить варево.
– Он умеет обращаться со своими двумя аркебузами? – спросил я.
– Черный фронт подтвердил бы – он немало их людей пристрелил.
На Васко работали умелые и опасные. Если мы хоть на миг отведем взгляд от Аны и Принципа, они схватят их и скроются в лабиринте улиц.
– Что тебе сказал Васко? – спросила Мара. С ее губ капал бульон.
– Он предлагал мне корабль. Мой корабль.
– И это больше, чем можем предложить мы. – Она повернулась к Принципу: – Не хлюпай. Это так некультурно.
Мальчик отложил ложку и опустил пол-лица в миску. Ну хоть хлюпать перестал.
– Ты почему не ешь? – спросила Мара у дочери.
Девочка даже не бралась за ложку.
– Помидоры гнилые, – сказала Ана.
– Они не гнилые, а просто старые. Тут их не собирают, как только созрели, здесь не нагорье. Ешь.
– Ты не заставишь меня есть, если я не хочу.
В дальнем конце зала раздались крики. Двое мужчин свалили на землю третьего, и желтые яблоки, которые он сжимал, раскатились по полу. Одно остановилось у моего сапога.
– Зовите стражу, – произнес кто-то. Я задумался о том, как нынче в империи наказывают за воровство. Должно быть, за несколько яблок – хорошей поркой.
– Люди рискуют руками и жизнью за яблоко, – сказала дочери Мара. – А ты отказываешься от еды, за которую я заплатила.
Принцип поставил пустую миску на стол, рыгнул и вытер подбородок рукавом.
– Ты не платила, – сказала Ана. – Платил мой отец.
– Он тебе не отец.
– Всю жизнь ты говорила мне, что он умер.
– Хотела бы я, чтобы так и было.
Я посмотрел на Антонио, сидевшего у стойки с кружкой пива в руке. Поймав мой взгляд, он с усмешкой поднял кружку в знак приветствия.
В конце концов, мы совершим ошибку. Особенно я боялся за Ану. Если преследователи ее схватят, Васко использует девочку против Мары. Он не ценил свою дочь, и мне даже думать не хотелось о том, что он с ней сделает, чтобы вернуть под свой контроль Мару.