– Обычно зло не в том, что делают люди. А в том, как они это делают. Не сомневаюсь, ты оправдаешь мои ужасные ожидания. – Она улыбнулась, показав черные зубы.
– Так ты мне поможешь?
– Я не могу отказать прошлому любимцу. Как ты топтал малолетних детишек шаха! До сих пор улыбаюсь, вспоминая об этом.
Внутри меня рос и распространялся страх, а с ним вместе – стыд и печаль.
– Ты следила за мной в тот день.
– Со своей ветки. Ты не заметил черные перья? Да, смотрела. Иногда и нашептывала. Но не так часто, как тебе кажется. Иногда я спрашиваю себя, что делаю на этой войне, если зло уже царит в людских сердцах, если ему уже суждено победить. Полагаю, исход большинства сражений предрешен до их начала. Ты ведь все об этом знаешь, правда, завоеватель?
Что это за война, на которой она сражается? Может, та, о которой говорил Айкард, когда мы с ним стояли на зубчатых стенах Костаны? Та война, в которой я отказался драться, несмотря на все мольбы Ашери?
– Я не завоеватель. Уже нет.
– Ты всегда останешься завоевателем. Такова твоя суть, и поэтому я избрала тебя отцом своего ребенка. Больше тысячи лет я слежу за тем, как люди убивают друг друга. Ты завоеватель, Михей Железный.
Я не собирался понапрасну тратить слова на спор о том, кто я такой и что есть человечество. Это только усиливало мой страх.
– Отведи меня в Тетис.
Элли приблизилась. От ее разукрашенной лилиями одежды пахло лилиями.
– Ты хочешь вернуть свою железную руку?
Васко силен. Чтобы победить его, я тоже должен быть сильным.
Я кивнул.
– Пока не потерял руку, я мог метать пальцами молнии. Как это работает?
– Чем больше душ ты разлучишь с телом, тем больше у тебя сил повелевать молниями.
– Я больше не намерен убивать, как когда-то.
– Не волнуйся. Тут считаются все, кого ты убил, начиная с рождения. Я верну руку, и тебе останется лишь использовать силу, которую ты уже заработал кровью. – По ее лицу расплылась азартная ухмылка. – Хотя свежие смерти для Кровавой звезды всегда преимущество.
Я подавил дрожь.
– Человек, с которым я сражаюсь, силен. Ему даже помогает оборотень. Один раз он принял мою форму, причем идеально.
– А еще она, наверное, раздвигает перед ним ноги, эта грязная шалава.
– Ты ее знаешь?
– Таурви. Одна из моих получеловеческих дочерей и самый ловкий оборотень, какого я знаю. Нет такой формы, которую она не смогла бы принять. Тебе следует остерегаться и ее, и синевласой Саурвы. Хотя Саурва не самый умелый оборотень, она компенсирует это своими хитрыми планами.
– Каковы их намерения?
– Они поклоняются Хавве, фу. Дети часто становятся гнусным разочарованием. И все же мне не хочется прекращать их плодить. Странно, правда? – Элли указала на промерзшую стену пещеры. – Теперь сядь и закрой глаза.
– Что ты будешь делать?
– Я не собираюсь оседлать тебя снова – во мне уже растет твое семя. На сей раз ты просто проспишь несколько часов, потому что здоровье у тебя крепкое. Но когда проснешься, у тебя будет две руки, причем одна – железная.
– А потом ты проведешь меня в Тетис?
Она отвернулась от меня и смотрела во тьму.
– Если в дело вовлечена Таурви, это будет проблематично. Меньше всего я хочу столкнуться с ней, когда мое чрево в тяжести.
– Почему? В чем опасность?
– Как и обычная женщина, я слаба, когда что-то растет внутри, истощая меня для собственного рождения. Таурви может убить нашего сына в утробе, Михей. Мне нельзя так рисковать. Я могла бы отвести тебя куда-то поблизости. Как тебе… Пендурум?
– Он не близко к Тетису. Совсем не близко.
– Но ближе, чем то место, где ты сейчас. Тебе нужно будет только пройти через гору Дамав, потом Мертвый лес – и вот ты уже в Тетисе. И к тому же чем дальше на юг, тем теплее.
– Пасгард или даже Диконди был бы много лучше.
Чтобы из Пасгарда добраться до Тетиса, надо только пересечь южную окраину Мертвого леса. От Диконди – два дня на лодке. У обоих вариантов свои плюсы и минусы, но я все же предпочитал Пасгард, поскольку на земле меньше шанс быть схваченным Компанией.
– Хорошо, Михей. Правда, это рискованно, потому что у мерзкой потаскухи хороший нюх. Она может учуять меня издалека, но пусть будет Пасгард.
– Что ж, и это неплохо.
Она улыбнулась мне, чуть покачиваясь и положив руки на бедра. Наверное, я был совершенно безумен, если считал, что это существо – Элли. Как и Мара, которая хочет верить, что найдет путь зимой в Тетис, мне хотелось верить, что Элли еще жива. Когда так отчаянно хочешь верить во что-нибудь, этим легко могут воспользоваться и обмануть.
Ее настоящее имя – Ахрийя, и она могущественное древнее существо.
– Скажи мне кое-что, – попросил я. – Что за место – Дворец костей?
Ахрийя усмехнулась, на сей раз язвительно:
– Ты спрашиваешь так, как будто ему можно дать определение. Вы, люди, такие странные. Презираете тьму, полную того, чего не можете увидеть или понять, но при этом тьма влечет вас к себе. Дворец костей – это Дворец костей. Войди в него, и откроются истины, которые тебя изменят. Но не только ты познаешь эти истины, они тоже познают тебя, и ты больше не будешь прежним.
– Для чего кому-то добровольно входить туда или даже приносить в жертву того, кого любит?
– Чтобы обрести мечту, темнейшую из всех возможных, – власть над пространством и над самим временем. Но я не собираюсь тратить целый день, удовлетворяя твое любопытство. – Она снова указала на стену. – Сядь.
Ашери обрела эту силу. Она могла вызывать мерзости из чрева звезд. Могла читать и писать на языке, которым говорят эти звезды. Неужели она принесла в жертву Принципа, чтобы получить эту силу? Если да – почему он еще жив?
– И еще вопрос, – сказал я. – Для чего ты привела меня в монастырь? Ради мальчика?
– Мальчика? – Ахрийя пожала плечами. – Какого мальчика? Привела домой, потому что думала, ты захочешь увидеть результаты твоих решений. Я ведь не такая великая интриганка, как моя дочь Саурва. В основном я делаю то, что нравится, и насмешка – одно из любимых моих развлечений.
Я по-прежнему не мог принять то, что по чистой случайности нашел сына Ашери в том самом монастыре, где родилась моя дочь. Если не Ахрийя привела нас туда, значит, это сделал кто-то другой.
– Ты сказала, что ведешь войну, – сказал я. – Где же в этом место для радости?
Долгий вздох Ахрийя начала как девушка, а закончила демоническим рыком.
– Все твои расспросы обо мне закончены. Сядь и спи. Больше просить я не буду.
Понимая, что окончательно исчерпал ее терпение, я опустился у стены на пол и закрыл глаза. Я почти не спал уже две луны, и тишина катакомб убаюкивала, уносила в облако сна, лишенного сновидений.
12. Васко
Семпурис и Саргоса расположены на одной параллели, и поэтому климат там одинаково мягкий и солнечный. Тамошние просторы были так же лесисты, как наши, а рыбный промысел так же обилен – лосось и полосатый окунь мигрировали из более холодных морей. И мои товарищи по кораблю были рады оказаться в месте, так похожем на дом и пахнущем домом, хотя в Семпурисе преобладали фиговые и оливковые деревья, а у нас – дубы и березы.
Переговоры с Роуном прошли лучше, чем я мог ожидать. Он был образцом крестейской вежливости и щепетильности, но под толстым бархатом тлела нескрываемая обида. Он служил империи всю жизнь, а в итоге был разжалован императором, который вдвое моложе его. Он даже разделял мои опасения насчет неконтролируемой власти патриарха, лорда Иерофанта и других, кто носит святость как корону, но при этом преследует свои корыстные цели.
Роун сдал нам в аренду землю, где когда-то находился древний дикондийский порт Палицерра, в бухте в двадцати милях южнее Тетиса. С двумя сотнями из Компании, пятьюстами присоединившимися к ним бойцами Черного фронта и тремя сотнями строителей, посланных Роуном, мы расчистили старые руины и приступили к возведению двух десятков доков, четырех таверн, нескольких жилых бараков и часовни. И за две луны получили кое-как работающий порт, где могли разгружать богатства из Восточных земель, Кашана и прочих дальних краев.
План был сложным, но сводился к следующему: мы усиливаем себя и ослабляем всех остальных. Через год Семпурис будет процветать, а другие графства и экзархаты империи окажутся на коленях. Все товары Компании будут замаскированы под семпурийские в том, что касается документации и оплаты, и таким образом торговый баланс империи резко изменится. Семпурис станет главным в удовлетворении нужд и потребностей населения, а значит, поток золота хлынет в одну сторону – в нашу казну. А за золотом следуют армии, власть и прочие полезные вещи.
Император быстро разгадает наш план. Чем он нам ответит – вопрос. Что бы он ни предпринял, мне нужно иметь на этот случай свой план, а значит, следует просчитать множество возможных ходов.
Стоя на ветру под деревьями, я наблюдал, как Роун целится из аркебузы, которую я ему подарил, одной из немногих купленных у кашанских Философов. Аркебуза стреляла так же быстро и далеко, как те, что были у Михея в Сирме, хотя у самих кашанцев таких немного, поскольку это оружие разработано совсем недавно.
Я заткнул уши ватой. Роун прицелился в лань, прищурил глаз и выстрелил. С кровавой дырой в животе лань свалилась у края пруда, а с деревьев стаями взмыли в бледное небо птицы.
Два десятка слуг хлопали в ладоши и размахивали тогами. Они помогали загнать животное, чтобы облегчить старику преследование. Но Роун завершил охоту самым впечатляющим образом – одним выстрелом.
После этого мы вернулись в большой круглый шатер, возведенный на краю Мертвого леса. Графы и бароны в сверкающих тогах угощались, стоя за щедрыми банкетными столами. На мой вкус, в семпурийской еде слишком много козьего сыра. Им были нафаршированы крупные грибы, с ним тушились телячья печень и оленина. Дыхание становилось кислым от сыра, не говоря уже о влиянии чеснока, сильфия и тимьяна, которыми здесь приправляют блюда.