Он с таким восторгом это излагал. Если бы мог, я бы сплюнул на пол, чтобы показать ему, что думаю.
– Ты когда-нибудь слышал об игре «Убийца султана»? В нее играют в кашанских домах наслаждений. Цель в том, чтобы, двигая по доске фигуры, убить султана противника. – Васко потер руки. – Ты станешь моей фигурой. Только кем – солдатом или слоном?
Я ему не фигура. Я тот, кто их двигает.
– Прежде всего, ты должен сказать, от кого получил эту руку из ангельского железа. И я не приму ничего, кроме правды.
Он стал расхаживать по комнате. Кажется, его что-то тревожило.
– В Саргосе я присоединился к Святой Инквизиции. Я не получал удовольствия от того, что приходилось делать. Но, если потребуется, использую то, чему меня научили. Ты подчинишься или сломаешься.
Он в самом деле решил, что пытками заставит меня подчиниться? Многие пробовали, и все они похоронены и забыты.
Он взглянул мне в лицо:
– Ты до сих пор считаешь, что я просто священник? Ты был когда-то трактирщиком, помнишь? Думаешь, ты один далеко ушел с того места, откуда начал? – Васко ухмыльнулся. – Может, это тебя убедит?
Он снял повязку с глаза.
На меня смотрел абсолютно черный глаз, как у Элли. Вернее, как у Ахрийи.
– Я прошел долгий путь, чтобы получить это. Можно так сказать, побывал в ином мире. Поэтому знаю, что твоя рука была схожим даром. Жаль, что ты им не дорожил.
Глаз смотрел на меня, а я всматривался в его бездну и не мог оторвать взгляд от того, что там видел.
Остров. Ангелы в глубине моря. Другие ангелы в темных глубинах неба. Столп света.
Пирамиды с вершинами, уходящими под облака.
Мальчик и девочка идут к пирамиде и глядят на то, что их ждет наверху, – пористая туша со щупальцами, укутанная облаками.
– Скоро мы будем вместе, – говорит девочка. – Мы будем в лучшем мире.
– Я не хочу тебя покидать.
Она вытирает рукавом его слезы.
– Мы из одного чрева и когда-нибудь воссоединимся. Я обещаю. А пока ты должен быть храбрым.
Я услышал гул, преисполненный ужасного смысла, – словно обращенное в звуки шествие множества тысячегранных существ.
Васко снова натянул повязку на глаз, избавив меня от видения.
Ко мне вернулась способность двигаться.
– Ты вспотел, как кашанский ткач, – усмехнулся священник. – Что тебе показала бездна?
Я вскочил, и единственная рука метнулась к Васко, но каким-то волшебным образом он уже оказался за дверью.
Он захлопнул ее перед моим носом, и кулак ударил по дереву. Я рванул ручку, но дверь была уже заперта.
– Я тебе не фигура, – произнес я. – Ты еще пожалеешь об этом, Васко.
– Капитан Васко, – поправил он из-за двери.
– Во имя Архангела, капитан чего?
– Галеона, такого же величественного, как твой.
Он упоминал саргосскую Компанию Восточных островов. Это была торговая компания, доставлявшая в наши порты специи из Кашана по водным путям Аланьи. Единственные торговцы-этосиане, которым Селуки Аланьи дозволили проход через свои земли – вероятно, за взятки.
Шаги Васко стихли. Я кипел от ярости.
В тот же день я услышал постукивание по двери, из нее вывалился на пол маленький округлый кусочек дерева. Щель была меньше мизинца шириной.
Но достаточного размера для мягкого стекла. На сей раз по нему потекла не кровь, а газ с запахом патоки.
Я очнулся спустя какое-то время, чувствуя себя хуже, чем до того, как меня усыпили. Что они со мной делали?
На подносе у кровати лежала еда. Спелые фиги, хлеб с маслом и ножка куропатки с мятой. И еще стакан густого козьего молока.
Я понятия не имел, в честь чего такая роскошная трапеза, но не оставил ни крошки. После всех недель, проведенных в подземельях Костаны и на этой постели, я уже не так могуч, как прежде. Нужно подкрепиться.
Я попробовал отжаться с помощью одной руки. Ощущение было такое, словно к спине привязан галеон. Я едва оторвал тело от пола.
Зато оставшаяся рука умеет обращаться с мечом. Быть левшой – благословение в бою. Мечников обычно тренируют против правшей. Каждый раз, выходя на бой, я начинал с мечом в правой руке, правой ногой вперед, и на полпути менял стойку, что всегда сбивало с толку противников. Во время боя им приходилось менять ожидания. А размышлять – последнее дело, когда на тебя нападает здоровенный громила вроде меня.
На другой день мою комнату опять заполнили газом. Я проснулся рядом с новой тарелкой еды – на сей раз это были яблоки. Я уже много лун не наслаждался яблочной мякотью. А еще к ним добавили ломтик ветчины с перцем.
Мой отец назвал бы это императорским завтраком. Но мне представлялось, что императоры питаются еще лучше.
Я опять попытался отжаться – и теперь уже так легко не сдался. Тяжело дыша и собрав все силы, я сумел приподнять тело над полом и опять опустить.
Это стало началом.
Проходили дни. Я не жаловался – в конце концов, меня кормят. И к концу недели делал десять отжиманий за день. А к концу второй – сотню.
К третьей – триста.
И это был не единственный мой план. Я практиковал задержку дыхания и на третьей неделе дошел до пяти минут.
Только этого было мало. Снова пустив газ, они не входили, пока не прошло больше времени. Я не мог сказать сколько, потому что газ меня усыпил.
И я не узнал, что со мной делают, пока я сплю. Но заметил следы иголок на запястье и на руке выше. Меня чем-то кололи.
Временами я слышал пение. Отдаленное и чистое. Грустное, но вселяющее надежду. Я прижимал ухо к камню, но так и не разобрал, откуда оно доносится. И звучало оно слишком сладко для этого места, напоминая сон.
Однажды я проснулся – и надо мной стоял Васко. Так же было и с Мириам? Ей пришлось смотреть в его единственный глаз, когда она выталкивала из своего чрева Элли?
Я не мог пошевелиться.
– Надеюсь, угощение доставляло тебе удовольствие, – сказал он. – По какой-то причине Хит желает, чтобы тебя хорошо кормили. Тем не менее жаль, что мы не могли поговорить раньше. Я был занят, суета, то одно, то другое. Видит Принципус, аудиенции императора нелегко добиться.
В этот раз я мог шевелить языком:
– Какого императора?
– Все того же Иосиаса. Ты встречался с ним?
– Нет, и не стремлюсь.
– Забавно. Знаешь, в детстве я верил, что императора избирает сам Архангел. Думал, императору подчиняются все без исключения. А теперь мне жаль человека, держащего этот скипетр. И особенно жаль Иосиаса после того, как ты подорвал его власть. В сущности, он и не правит за пределами своей крепости в Гиперионе.
И неудивительно. Аланийцы уничтожили его войско у Сир-Дарьи. И мое войско тоже.
– Почему тогда ты так сильно хочешь с ним встретиться?
– Разумеется, чтобы ему помочь. Я хочу помочь всем. Я достойный человек. Родись я латианином, меня даже назвали бы святым. Я здесь для того, чтобы спасти империю, Михей. А еще я намерен спасти тебя.
Я захохотал, но смех вышел чудной, пронзительный и гортанный, поскольку я не контролировал свой живот.
– Ты намерен спасти меня против моей воли? Так типично для священнослужителя.
Улыбку Васко сменил хмурый взгляд.
– Я не священнослужитель.
– Тогда кто ты?
– Купец. Капитан. Но прежде всего я видящий.
Видящий. У меня волосы встали дыбом от этого слова. По спине скользнули холодные пальцы.
– Михей, – Васко потер сложенные ладони – кажется, этот человек постоянно мерзнет, нагорье для него не подходит, – я решил сделать из тебя ключ. Ключ к Высокому замку Гипериона. Я намерен преподнести тебя императору Иосиасу.
– Человеку, который обезглавит меня за измену? Как же это меня спасет?
– Правосудие может спасти твою душу. Помнишь, я говорил, что использую тебя как фигуру для игры в «Убийцу султана»?
Этот священник сам не знает, что говорит.
– Зачем жертвовать собственной фигурой?
– Вижу, ты не знаком с игрой. Тогда вот ближайшая аналогия: ты будешь куском мяса, который я повешу на дереве, чтобы выманить с неба орла.
– Ну и что ты станешь делать с орлом, когда схватишь его?
– Держать в безопасном месте довольным и сытым.
– И конечно же, в клетке.
Васко ухмыльнулся:
– Прежде чем я тебя отошлю, разберемся с одним вопросом – с твоей железной рукой. Как ты ее получил?
– Переспал с демоном.
Васко рассмеялся.
– Я в последний раз спрашиваю, Михей Железный. – Он указал на свою повязку. – Знаешь, в Инквизиции нас учили самым разным способам заставить человека заговорить. – Он потрогал повязку, словно собрался снять. – Но с этим ничто не сравнится. Ты уже пробовал. И чем дольше глядишь в эту бездну, тем больше она будет тебе показывать то, что… ранит до глубины души. Так что говори правду. Где ты взял эту руку?
Может, все же лучше сказать ему. Не хотелось мне этих ужасов. Я видел достаточно, когда Ашери принесла меня к тому плавающему алмазу с десятью глазами ангела Михея на оболочке.
Но я воин. Завоеватель. Мне хотелось воспротивиться нажиму священника.
Но мне также хотелось жить. Надо выиграть время, чтобы сбежать. Пусть же правда послужит оплатой.
– Я тебе не солгал. Я совокуплялся с демоном. Я дал ей свое семя, и за это демоница подарила мне ту руку.
– Скажи мне ее имя. – Он приподнял повязку, но не сдвинул в сторону.
– Ахрийя. Так она сама мне сказала.
Васко разразился истерическим хохотом:
– Ах, Михей. Ты спал с названой сестрой, а потом сменил ее на царицу дэвов. Уважаю. – Он развернулся, собираясь уйти.
– Погоди… Не отдавай меня Иосиасу, прошу…
Было тошно его молить, но я должен хоть попытаться.
– Мне не очень-то и хочется. Но я не могу тебе доверять. Как ты и сказал, ты не фигурка в игре. А играющих и без тебя слишком много.
– Нет, во имя души Мириам, не… – Сыграв этой картой, я надеялся на сочувствие.
– Бедная Мириам. Она была красавицей, да?
Да, была, под монашеским платьем. Бедра словно гора Дамав. Истекая кровью на ее надгробии, я думал о них.