– Мы можем прикрывать тебе спину.
Аспария опустила лук. Возможно, наконец осознала тщетность своих усилий.
Далекий гул затих, оставив за собой нестройную тишину и потрескивание пламени. А потом кто-то засмеялся.
Цветочные тела продолжали прибывать. Кто знает, сколько их? Масло в моей руке когда-нибудь закончится, и мы окажемся безоружными. Лучше покончить с этим безумием, отрубив ему голову. Убив того, кто только что смеялся.
– Вам всем нужно убраться отсюда, – сказал я.
– Куда? – Аспария указала на цветочные тела, преграждавшие путь из ущелья.
– Не ходите за мной. Позаботьтесь о своей безопасности.
– Почему? Что ты задумал?
Поспешно выбравшись из укрытия, я побежал глубже в чащу. Я пускал стрелы-молнии в бесконечные цветочные тела, не забывая держаться поближе к большому дереву, чтобы укрываться от букв. Иногда дерево, за которым я прятался, на глазах меняло цвет или текстуру, и в тот же момент я задумывался, всегда ли оно было таким.
Я подошел к озеру. Его окружали расплавленные скалы, а от воды поднимался пар. В центре озера стоял одинокий красный тюльпан, раз в десять выше меня.
Непохоже, чтобы этот тюльпан можно было легко сорвать. Жилы на его стебле неуклонно утолщались, превращаясь в шею, на которой крепилась гигантская человеческая голова. Беззубый рот искажала вопящая улыбка. На лбу и щеках отпечатались лица поменьше, измученные и истерзанные, жаждавшие оказаться где угодно, только не в море душ этого существа. Волосы этой мерзости состояли из гигантских красных лепестков с зубами по краям, ронявшими гной. Я слишком долго смотрел на Падшего ангела и вдруг почувствовал, как внутри головы змеевидная рука тянет глазные яблоки.
– Сзади! – пронзительный выкрик Аспарии вывел меня из транса.
Я обернулся и увидел целую армию цветочных тел совсем рядом. Я сжал кулак, молясь, чтобы в нем появилось нечто по-настоящему смертоносное.
Когда я раскрыл ладонь, молнии между пальцами сформировали рукоять меча. Я сжал ее. Из рукояти вырос грозовой клинок вдвое длиннее моего обычного меча. Он ничего не весил, и я размахнулся, срубая деревья и цветочные тела, окрашивая мертвый лес громовыми раскатами.
Вокруг все пылало. Я задыхался от дыма и надеялся, что мои спутники движутся прочь от огня, а не приближаются к нему. По крайней мере, он послужит препятствием между ними и Падшим ангелом.
Я отступил к озеру и повернулся к гигантскому получеловеку-полуцветку. Он стоял на воде, и его жилы пульсировали. Как он додумался принять эту жуткую форму? Зачем смешивать цветок и человеческую голову? Это насмешка над нами и тем, что мы считаем красивым?
Внутри моей металлической руки пульсировало масло. Я наполнил им ладонь, и, когда открыл ее, на ней сформировалось копье из молнии. Я замахнулся, прицелился и метнул его в цветок.
Он широко раскрыл беззубый рот и выпустил целое облако зеленых букв. Буквы врезались в мое копье, превратив его в пепел.
Пепел не нанес Падшему ангелу никакого урона. Рот существа снова открылся и на этот раз исторг ледяной смех, пробравший меня до костей. И новые буквы.
Они устремились ко мне. Я нырнул за большой дуб. От удара букв он отрастил множество человеческих рук, пытавшихся схватить меня. Я перекатился на бок, едва избежав острых как нож ногтей. Я обрушил на каждую из рук удар грома, обуглил их и поджег ствол дерева. Оно закричало, как умирающий ребенок.
К моему все увеличивающемуся ужасу, одна буква задела мою ногу. Я не понял, впитал я ее или нет, однако не почувствовал в себе никаких изменений.
Ахрийя говорила, если тебя перепишут, ты этого не узнаешь. Кем бы ты ни стал, это может казаться странным, но все будет выглядеть так, будто так было всегда. Переписывание происходит не здесь и сейчас, а скорее в начале времен.
Из-за близлежащего трупа показалась Аспария и подошла ко мне. Ее лицо было покрыто копотью. Она вытащила из колчана стрелу из ангельского металла.
– Ты еще жив, – сказала она.
– Похоже на то. – Я указал на мерзкое существо. – Давай попробуем ударить по нему одновременно.
Идеи получше у меня не было.
Аспария кивнула, вытерла копоть с ресниц и наложила на лук черную стрелу.
Я наколдовал еще одно копье и метнул его в Падшего ангела, а Аспария выстрелила.
Пасть твари выпустила достаточно зеленых букв, чтобы поглотить обе наши атаки и превратить их в пыль. Существо рассмеялось и изрыгнуло в нашу сторону новый поток странных букв.
Мы были к этому готовы и успели спрятаться за расплавленным валуном. Он поглотил все буквы и превратился из камня в золото.
Но он же всегда был золотым, разве нет? Конечно же да. Я заметил сверкающий камень, когда подходил к озеру. Он казался таким же странным, как та мерзкая тварь, и я помнил свою мысль, что нужно забрать его домой.
Ничего не изменилось, и все же, кроме зеленых букв, ничто не могло бы объяснить существование валуна из чистого золота. Предполагалось, что он отвлечет нас?
Не время быть одураченным. Чтобы победить Падшего ангела, мне требовалось что-нибудь посильнее. Только Кровавая звезда могла дать мне что-то, чему он не сможет противостоять.
Я смотрел, как Харл и Видар пронзают копьями нескончаемый поток цветочных тел. Мы все уже впитали несколько зеленых букв, не так ли? Не слишком ли поздно спасаться от изменений?
Падший ангел открыл рот. От его ледяного смеха дребезжали кости. Дым тянулся в нашу сторону, и дышать стало невероятно трудно. Из огня в мою руку полетела буква. Я смахнул ее металлическими пальцами, словно жука.
Раздался вопль. Учитывая, что я видел всех, кроме Бориса, должно быть, это был он. Я поспешил на звук, рассекая цветочные тела мечом.
Борис лежал на земле и пытался уползти от массы летающих цветочных тел.
– Укройся где-нибудь.
Пока Борис отползал за какой-то пень, я выпустил по телам стрелы-молнии. Гром уничтожил тварей, и полетели буквы. Я прихлопывал их как комаров.
Снова крик.
На этот раз Харл. Он болтался в воздухе.
Одно из цветочных тел схватило его. Я мог бы уничтожить тварь, но тогда Харл упадет и переломает все кости.
– Кто-нибудь, поймайте его! – выкрикнул я.
– Сейчас! – Видар подбежал к нужному месту.
Я выпустил стрелу-молнию, и Харл с криком рухнул прямо в руки Видара.
– Мать твою!
С берега озера донесся еще один вопль.
Изо рта Падшего ангела выросло щупальце, обвилось вокруг ноги Аспарии и повалило ее на землю. Она закричала.
Я метнул в щупальце молнию, но оно изогнулось, уходя от удара, и потянуло Аспарию к озеру.
Она ухватилась за ветку дерева. Я сотворил меч и поспешил вперед разрубить щупальце. Оно снова потянуло Аспарию, заставило ее разжать руки и утащило за пределы досягаемости.
Теперь существо держало ее над озером. Если бы только я мог ходить по воде, отправил бы эту мерзость обратно в ад.
Мне было не добраться до Аспарии, но, если я ничего не сделаю, ее наверняка ждет судьба хуже смерти. Существо не интересовали убийства. Нет, его интересовало созидание. Изменение нашего мира в соответствии с его представлениями. Я не хотел знать, во что оно превратит Аспарию.
Я кашлял от дыма, а мои измученные конечности вот-вот могло свести судорогой.
– Помоги мне спасти ее, – сказал я, ни к кому не обращаясь.
Мои глаза сами собой закрылись. В бескрайних глубинах тьмы, в кольце мертвого света, образованного из трупов целых миров, висела Кровавая звезда. Ее оболочка была до невозможности черной, а сердцевина существовала отдельно от нас, наблюдая за нашими рождениями и смертями одновременно.
Несчетное количество зеленых светлячков рисовало на ее поверхности буквы. Эти буквы просачивались сквозь время вперед и назад и прорывались сквозь покров, отделявший нас от звезды.
Капля звезды проникла внутрь моей железной руки. Когда я открыл глаза, то увидел, что держу веревку из света, уходящую в облака.
– Ты не из этого мира, – сказал я Падшему ангелу. – Как и это.
Я потянул за веревку. Я что-то тащил к нам.
В небе образовалась дыра вроде той, что принесла огненный шар, который заживо сжег Зоси и сотни моих паладинов. Я изо всех сил тянул за веревку, пока из дыры не показалась рука размером с крепость.
Она схватила стебель Падшего ангела своими одиннадцатью пальцами. Рука была из того же металла, что и моя.
Она потянула Падшего ангела к себе. Его стебель был прикреплен к извивающемуся телу, похожему на морского змея. И оно было покрыто гигантскими цветами с человеческими головами на каждом и с лепестками вместо волос.
Рука утащила змея в дыру в небесах, и Аспария рухнула в воду, а дыра тут же закрылась.
Все цветочные тела упали на землю и превратились в пепел.
Переступая через них, я помчался к воде:
– Аспария!
Я уже собирался броситься в озеро, когда заметил на поверхности нечто, похожее на пену: буквы. Вода, в которую упала Аспария, была полна букв.
Аспария подплыла к берегу и пыталась выбраться из воды. Глядя на нее, я не понимал, кого вижу. Голова раскалывалась. Это была Аспария… и совершенно точно это была не Аспария.
– Чего таращишься? – спросила промокшая рыжеволосая женщина с желтыми и яркими, как золото глазами. Вместо нее в моих глазах, словно призрак из другого мира, мелькнул образ Аспарии, темноволосой и зеленоглазой.
– Ты… другая… – сказал я и тут же забыл, как раньше выглядела Аспария. Она всегда была рыжеволосой и желтоглазой. Я помнил, как смотрел в эти янтарные глаза, когда мы занимались любовью прошлой ночью.
– Я устала. – Она протянула руку песочного цвета. – Пойдем домой.
Я взял Аспарию за руку и вытащил из ядовитой воды.
18. Васко
Как сказал когда-то величайший химьярский философ Рохимья, червивая гниль – величайший враг человека, а величайший враг червивой гнили – огонь.
После предупреждения Иона о червивой гнили, поджидающей впереди, мы приняли все возможные меры предосторожности. Каждой ночью мы окапывали лагерь траншеей, наполняли ее дровами и листьями и поджигали. Пока в этой стене огня нет прогалов, сквозь нее не проникнуть ни единому червю. Но всегда оставался шанс, что хоть где-то пламя на кратчайший миг угаснет и позволит просочиться пусть даже одному червяку.