крепко держал меня, словно я был последним обломком тонущего корабля.
– Хотя бы приходи повидаться, – сказал он. – Я скучаю по тебе, мой старый друг. Это правда.
Порой мне хотелось навестить его, узнать, как он поживает, и на день-другой облачиться в наряд командира янычар. Но что-то в этих залах меня тревожило. Лучше всего это выразил Таки: «Здесь каждый носит чужую маску. Сердца замкнулись, и моя душа одинока». Я больше не мог надеть эту маску и едва нашел достаточно великолепный наряд для этой короткой встречи. Но эта одежда, в которую пришлось облачиться, больше не была мне по сердцу. Оно предпочитало не гладкие доспехи янычара, а практичный хлопок мужа и отца, не интересующегося земными войнами. Я стал тем, кем надеялся никогда не стать: мирным человеком.
В дверь постучали, и Селим крикнул:
– Входите!
Вошел человек, которого я сразу узнал. На нем был высокий тюрбан в кашанском стиле, которому в последнее время подражали все модники. Он также позволил черной бороде бесконтрольно расти на широких щеках, что, как я слышал, было принято в западной части Аланьи. В конце концов, не зря говорят, что мода приходит с востока.
– Дядюшка Кева, – раскрыл объятия Сулайм.
– Просто Кева. – Мы обнялись. – Не заставляй меня чувствовать себя старше, чем я есть.
– Надеюсь, баба был гостеприимным хозяином. Я говорил, что ему следует хотя бы позвать танцовщиц и музыкантов с ситарами.
– Это было бы уже слишком, – рассмеялся я. – Но я ценю твою заботу.
Сулайм покачал головой:
– Как ты можешь так говорить? – Он взял мою руку в свои ладони. – Если бы не ты, я был бы мертв. Мы все были бы мертвы. Ты спас нас от кровожадного дяди. Я не забыл. Я всегда молюсь за тебя, когда хожу к святым.
– И как часто это случается, сынок? – добродушно поддел его Селим. – Мы с Кевой из другой эпохи. В те времена героев не нужно было баловать, пудрить и осыпать розами.
– Нам понадобятся новые герои, с тонкими чувствами и большими мечтами, – улыбнулся Сулайм, и его густые брови соприкоснулись. – Баба уже рассказал тебе, что случилось?
Я кивнул.
– Это все саргосская Компания Восточных островов. – Сулайм взялся за кинжал, висевший спереди на поясе – еще одна восточная мода. – Говорю тебе, это они заварили кашу со свержением династии Сатурнусов.
– Это всего лишь твои догадки, – сказал Селим. – Я прошу не распространять их в домах наслаждений, куда ты частенько заходишь. – Он снова усмехнулся, на этот раз раздраженно. – Торговцам не под силу свергать империи.
– Ты мыслишь прошлым, баба, – возразил Селим. – Нужно надавить на аланийцев. Потребовать от шаха Мансура закрыть канал Вахи и отрезать саргосцев от Восточных островов, источника их могущества и богатства. Пусть великий адмирал Дувад займется грабежом их кораблей с сокровищами.
Молодежь в Сирме любит войны. Или скорее свое представление о них.
– Саргосцы всегда были нашими друзьями, – сказал Селим. – Они честно торгуют и всегда платят долги. Мы никогда не сталкивались с их коварством. Да, они этосиане, но не такие фанатики, как крестейцы.
Я не мог не согласиться с Селимом. Саргосцы напоминали дикондийцев. Их интересовала торговля, а не войны, завоевания и великие планы. Но они люди, а амбиции человека начинают расти, когда он получит хоть капельку власти.
– Даже ягненок способен отрастить рога, – произнес я. – Все возможно. – Цесара, Растерган и кризис престолонаследия десять лет назад научили меня этому. Представляя все варианты, которые ему придется взвесить, чтобы уберечь миллионы тех, кто называет его шахом, я нисколько не завидовал Селиму. – Желаю тебе всех благ Лат, что бы ты ни решил, мой шах.
В течение нескольких недель новость распространилась по городу. Поначалу большинство жителей отнеслось безразлично: какая разница, кто из неверных правит в Гиперионе? Но когда по кофейням, базарам и мастерским Костаны поползли слухи о вторжении, которое планировал шах Селим в ответ на свержение Сатурнусов, у всех вдруг появилось личное мнение.
Включая, конечно же, мою пятнадцатилетнюю дочь.
– Это точно саргосцы, – заявила Мелоди, когда я смазывал сапоги в соларе нашей виллы. – Если мы их не остановим, они сделают то же самое и здесь.
– И как им это удастся? – Я решил подыграть ей, пока соскребаю грязь с подошвы.
– В их распоряжении все деньги мира, баба. Компания Восточных островов не что иное, как нечестивый союз банкиров Кашана и наемников Саргосы. Они набивают карманы каждого визиря в этой стране.
– Не все люди поклоняются золоту, Мелоди. Не все можно купить.
Я надеялся, что прав, но, как любит повторять молодежь, мысли нашего поколения застряли в прошлом.
– Не важно, нужно все равно поставить их на место. – Мелоди встала надо мной в боевую стойку, будто я глава Компании Восточных островов. Я все еще часто тренировался с ней, что было вдвойне полезно: я поддерживал форму, а она оттачивала навыки. Хотя в последнее время дочь стала слишком быстрой и ловкой, чтобы я мог за ней угнаться. Для своего небольшого роста она обладала огромной силой, словно вкладывала в удары весь свой вес. Другие женщины-янычары называли ее Тенью за длинные черные волосы – единственное, что ты успевал заметить, когда она бросалась на тебя.
– Нельзя позволять им сеять хаос где вздумается, – продолжила Мелоди. – Они слишком амбициозны для кучки торговцев.
У нее тоже имелись амбиции. Командир женщин-янычар заседала в шуре Селима. Мелоди не скрывала своего желания занять этот пост.
– Не могу поверить, что ты отказал шаху. Ты нужен ему, баба.
После сапог мне предстояло заняться забором в саду. Я подозревал, что его поломала толстая рыжая корова нашего соседа, но не хотел выдвигать обвинения. В моей голове не оставалось места для игрищ шахов и императоров.
– Я не скажу Селиму ничего такого, чего не скажет любой другой. – Я снова надеялся, что прав и рядом с шахом найдется хоть один опытный человек. – Кроме того, я уже не тот, что раньше. Мое стратегическое мышление притупилось. Но я уверен, если ты проявишь себя, шах примет тебя в свой круг.
В душе я надеялся, что шах Селим и император Роун как-нибудь разберутся друг с другом, хотя бы ради того, чтобы Мелоди не пришлось покидать наш дом. Я желал ей славы. Желал ей возвышения. Но война – опасная игра, и я не мог игнорировать тревогу за дочь, кипевшую внутри.
Дверь дома распахнулась. По лестнице поднимались Лунара и Тенгис, тоже обсуждавшие главную тему городских сплетен.
– В Кашане гораздо лучше разбираются в банковском деле, – сказал мой отец. – Несколько лет назад я написал об этом трактат.
Есть ли на свете хоть что-то, о чем он еще не написал трактат?
– Не понимаю, – вздохнула Лунара с мешком свежих лепешек в руках. – Если у тебя много золота, значит, у тебя много золота. А нет – значит, нет. В чем там еще разбираться?
Тенгис нахмурился и положил книги, купленные на базаре. Старик даже пах как его любимые древние тома, поступавшие к нам из Химьяра и Шелковых земель.
– Ты когда-нибудь брала деньги взаймы, дочка?
Лунара пожала плечами:
– Наверное, да.
– А возвращала столько же, сколько взяла, или больше?
– Обычно немного больше, в качестве благодарности.
– Компания занимает в банках Кашана огромные суммы. Я говорю о суммах, сопоставимых со всей сокровищницей Костаны. Но она часто возвращает вдвое, втрое, а то и в десять раз больше. Компания – самая верная возможность для богатых мира сего стать еще богаче. – Тенгис бросил хмурый взгляд и на меня, будто на всякий случай. – Я сейчас сильно упрощаю, но приблизительно так это и работает.
Лунара клюнула меня в щеку. Даже после стольких лет от ее прикосновения меня бросило в жар. Она тоже часто тренировалась с Мелоди и поэтому, как и я, не потеряла физическую форму. Она выглядела все той же золотоволосой розовощекой львицей, в которую я влюбился десятилетия назад. А у меня внутри все еще порхали бабочки, как и тогда, когда я смотрел на нее с другого конца тренировочного поля янычар, задолго до того, как стал мужчиной.
– А мы почему так не делаем? – спросила Мелоди. – Не понимаю, с чего саргосцы такие особенные.
– Говорят, они плавают за Морские туманы, – добавил я то немногое, что я о них слышал. – Они видели земли Талитоса, чего не видела ни одна живая душа. Полагаю, их делает особенными репутация.
– Похоже, фрукт в твоей голове еще не окончательно сгнил. – Лицо Тенгиса немного смягчилось в знак одобрения. – Даже шах Бабур не может заставить своих банкиров давать ему взаймы такие суммы.
– Очень сомневаюсь. – Лунара села рядом со мной и сбросила туфли. – Пусть они банкиры, но все равно люди из плоти и крови. Несколько секунд на дыбе – и человек полностью меняет мнение. К тому же Бабур может просто конфисковать все их золотые слитки. Это же не очень сложно?
– А твой фрукт, похоже, уже переваривают мухи. – Тенгис снова нахмурился. – Как только начнешь пытать людей с деньгами, все тут же обратятся против тебя. Банкиры – жизненно необходимая часть государства, и если сломать ее, то сломается весь организм.
Лунара вздохнула и закатила глаза:
– Ладно, баба. Можем мы прекратить разговаривать о банкирах? Это так скучно. Деньги – это еще не все. – Она вторила сказанному мной раньше.
– Мы известная семья, амма. – Мелоди взяла одну из книг, принесенных Тенгисом, и полистала. – Мы не можем сунуть головы в песок и не замечать, что происходит в мире.
– Иногда мне хочется, чтобы мы не были такими уж известными. – Лунара положила голову мне на плечо. – Порой я жалею, что мы сделали то, что сделали. – Она отличилась во время войны между Селимом и Мурадом десять лет назад. Меня часто хвалили за подвиги, но она добилась вдвое большего. И именно по ее настоянию наша когорта встала на сторону Селима, а не Мурада. Будь она мужчиной, ей поставили бы памятник на главной площади. – Иногда мне хочется, чтобы мы были простыми крестьянами, не живущими в тени Небесного дворца.