Вспомнилось все вчерашнее: купание, обед с коньяком, беседа о религии и бессмертии, лаборатория, укол… «Сон это был или не сон?!» — охваченный страхом, размышлял Рэстис. В памяти всплыли новые подробности: договор об обмене телами, два миллиона суремов… Наверное, он так вчера набрался коньяку, что ему черт знает что померещилось!..
Успокоившись, он раскрыл глаза. Сквозь щели в жалюзи пробивались веселые солнечные зайчики. Разгоралось чудесное весеннее утро. Рэ Шкипер сощурился от света и невольно поднял к глазам руки. Из груди его тотчас же вырвался хриплый вопль. Вместо огромных сильных рук он увидел две хилые старческие кисти с синими прожилками. Как перебитые, упали эти страшные чужие руки назад на диван, а все длинное худое тело Шорднэма забилось в судорожных рыданиях.
— Охмурил проклятый старик! Всучил договор! Отнял мое тело! — всхлипывал он, охваченный безнадежной тоской.
В коридоре послышались тяжелые шлепающие шаги. Раздался стук в дверь. Но Шорднэм на него даже не обернулся. Он был целиком во власти своего неслыханного горя. Стук повторился, потом раскрылась дверь, и в кабинет вошла Нагда в переднике и с косынкой на голове. Лицо ее пылало гневом, глаза метали молнии.
— Ведеор профессор!
Украдкой вытерев слезы, Рэ Шкипер обернулся и устремил на экономку грустный взор.
— Ведеор профессор! Я двадцать лет прослужила вам верой и правдой и никогда не позволяла себе ничего такого! Извольте мне объяснить, что происходит в нашем доме, или же я немедленно беру расчет и уезжаю!
— Где происходит?… Что? В чем дело?… — растерянно пробормотал Рэстис.
— И вы еще спрашиваете?! — все более распаляясь, вскричала Нагда. — У самих в спальне на холостяцкой постели спит какая-то цыганка-потаскушка, а они еще спрашивают, в чем дело! Стыдно, ведеор профессор, в вашем преклонном возрасте!..
— Цыганка? Где? Покажи! — взволнованно произнес Шорднэм и, кряхтя, поднялся с дивана.
— Извольте, коли вы не помните, кого ночью принимали!
Нагда двинулась вперед, Рэ Шкипер, в измятом после сна белом халате, зашагал на своих длинных ногах вслед за ней.
Распахнув дверь в спальню, Нагда патетически воскликнула:
— Вот она красавица! Полюбуйтесь!
В постели профессора, еще не опомнившаяся после сна, непричесанная и измятая, сидела Арса и с ужасом глядела на вошедших незнакомых людей.
— Арса! Арцисса! Как ты сюда попала?! — радостно гаркнул Рэ Шкипер своим резким металлическим голосом и бросился к своей подруге с распростертыми объятиями.
Но Арса с воплем ужаса уклонилась от такой фамильярности. Она отпрянула от жуткого старика, забилась в самый угол постели и на всякий случай заслонилась подушками.
— Рэстис! Рэстис! Рэ! Помоги! Где ты, Рэстис?! — кричала она в отчаянии на весь дом.
Рэстис вспомнил о своей новой внешности, и им овладела бешеная злоба. Он вспомнил, как встретился с дородной экономкой вчера в переулке и как она потом накрывала для него стол. Она все знала! Она сообщница Нотгорна! Она могла предупредить, могла рассказать обо всем еще тогда, в переулке! Это она во всем виновата!.. Глаза Шорднэма сузились от ярости. В его положении ему просто необходимо было сорвать на ком-нибудь гнев, отвести сердце, и ни в чем не повинная Нагда оказалась тут для этого весьма кстати.
— Гадина! Бестия! Если ты хоть раз еще попадешься мне на глаза, я разорву тебя в клочья! Марш в свою комнату, пока цела, или я за себя не ручаюсь!!! — заклокотал Рэ Шкипер, брызгаясь слюной, и, воинственно подняв сухонькие кулачки, длинный, белый, страшный, как привидение, двинулся на бедную экономку.
— Боже единый, опять припадок!.. — пятясь к двери, проговорила Нагда и, повернувшись, со всех ног ударилась бежать на кухню.
Разделавшись с ненавистной экономкой и удовлетворив этим свою жажду мщения, Рэстис снова направился к своей подруге. Но Арса глядела на старика с таким ужасом, словно это был по меньшей мере людоед. Стоило Рэстису сделать к ней один шаг, как она принималась пронзительно визжать на весь дом и биться в своем углу, как пойманная птица, призывая на помощь своего друга.
Шорднэма это быстро утомило. Он устало опустился в кресло. Арса из своего угла зорко следила за каждым его движением. Убедившись, что жуткий старик не собирается на нее нападать, она несколько успокоилась и, осмелев, первой заговорила с ним:
— Я уже знаю, кто вы такой. Вы профессор Нотгорн. Это к вам поступил Рэстис Шорднэм на службу. Но не думайте, что вы можете обращаться со мной, как с той полной женщиной, которую вы выгнали! Я вам не позволю этого! Я не какая-нибудь девушка с улицы, чтобы вы сразу тыкали мне и бросались ко мне со своими объятиями! Может быть, Рэстис Шорднэм вам сказал, что я цыганка, но даже он не знает, кто я такая! Ему я не сказала, а вам скажу, чтобы вы держали себя, как подобает воспитанному человеку! Я дочь профессора Пигрофа Вар-Доспига, главного научного консультанта его святости гросса сардунского!.. А теперь, ведеор профессор, извольте мне сказать, где мой друг Рэстис Шорднэм, а потом соблаговолите удалиться, чтобы я могла одеться!
— Кто ты, кто?… — вытаращив глаза, растерянно проговорил Рэстис.
— Я дочь профессора Вар-Доспига, Арцисса Вар-Доспиг! А теперь скажите мне, где Рэстис Шорднэм, который ночью привел меня в эту комнату и оставил здесь одну?!
— Я Рэстис Шорднэм!
— Вы, ведеор профессор?!.
— Да, я, я, я! Я Рэстис Шорднэм из Марабраны! Я Рэ Шкипер! Это я вчера пришел вместе с тобой в этот проклятый городишко наниматься сторожем обезьяны! Это я с тобой закусывал в трактире «У Старой Липы»! Это я уговаривал тебя остаться со мной в Ланке и ждать меня вечером на площади у храма бога единого! Это я…
Заговорив о своем несчастье, Рэстис Шорднэм уже не мог остановиться. Сбиваясь и путаясь, он принялся торопливо рассказывать Арсе о своем вчерашнем приключении. И странное дело, по мере того как он вспоминал отдельные подробности своего знакомства с профессором Нотгорном, продолжительную беседу с ним, заключение договора и приготовления к операции, к нему постепенно возвращалось душевное равновесие. Речь его становилась все увереннее и спокойнее. В конце концов рассудок его полностью одержал верх над инстинктом. Он понял, что никто его не обидел, не обманул, что профессор Нотгорн предложил ему честную сделку, а он добровольно принял ее. Свой рассказ Шорднэм закончил в совершенно ином тоне, чем начал. Он стал прежним Рэ Шкипером — самоуверенным, слегка насмешливым, полным настоящего чувства собственного достоинства и философского спокойствия.
В первые минуты Арсу охватило отчаяние, и, обливаясь слезами, она тоже поведала Рэстису историю своего побега из отцовского дома, рассказала о кибернетическом Материоне и о работе отца над раскрытием секрета бессмертия. Но, излив душу и вытерев слезы, она вновь обрела прежнюю решимость и заявила своему безмерно удивленному другу, что готова бороться за него не на жизнь, а на смерть.
Шорднэм, однако, чувствовал себя еще слишком слабым для того, чтобы немедленно пускаться в какие-то новые предприятия. Предоставив Арсе право распоряжаться в доме по ее усмотрению, он удалился в столовую, чтобы обдумать создавшееся положение.
Аб Бернад метался по своему темному чулану, скуля, как от зубной боли.
Он слышал, как Шорднэм выгнал Нагду из спальни, слышал отчаянные вопли Арсы и понял, что бывший марабранский токарь не может быть доволен своей новой физической оболочкой. Да могло ли быть иначе? Ведь потерянную молодость не возместят никакие миллионы!.. Почуяв, что в Шорднэме он приобрел сильного союзника для борьбы с Нотгорном, аб решил ему открыться. Но тут-то на него и напали всяческие сомнения.
Открыться нетрудно. Но вдруг Нотгорн неожиданно вернется?! Вдруг он только для отвода глаз покинул свой дом, а сам где-нибудь затаился и наблюдает за поведением аба?! Впрочем, нет, не может быть! Нотгорн ушел. Нотгорну нужно ведь скрыться, бежать подальше! Он не будет околачиваться вокруг дома. Он уже далеко. Может быть, он уехал в Марабрану, а там сядет на пароход и уплывет за границу?! Нужно действовать! Нужно действовать! Нужно открыться Шорднэму! Прочь все страхи и колебания! О повелитель вселенной, помоги своему верному служителю, благочестивому абу Бернаду! Ашем табар!..
Аб Бернад вышел из чулана и, бесшумно ступая своими кривыми лапами, направился в столовую. Нагда все еще отсиживалась на кухне, а энергичная Арса хлопотала в спальне. Как аб и ожидал, в столовой был один Рэстис Шорднэм. Он сидел за неубранным со вчерашнего дня столом и пил пиво.
Когда аб вошел, Рэ Шкипер посмотрел на него с откровенным любопытством, но не сказал ни слова. По-видимому, он решил, что не стоит затрагивать этого хотя и дрессированного, но все же весьма опасного лесного гиганта. Ухватившись лапой за один из стульев, аб осторожно отодвинул его и присел к столу. Шорднэм улыбнулся и погладил свой череп характерным жестом Нотгорна. У аба от этого жеста мороз побежал по коже и вздыбилась шерсть на загривке. Но он тотчас же овладел собой и сказал хриплым гортанным голосом:
— Будьте столь добры, ведеор Шорднэм, налейте и мне стакан пива!
Рэ Шкипер вздрогнул от неожиданности и уставился на орангутанга с безмерным удивлением. Ему не верилось, что именно зверь обратился к нему с человеческой речью. На всякий случай он даже осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, нет ли в комнате еще кого-нибудь. Пришлось абу повторить свою просьбу, глядя старику прямо в глаза.
— Черт меня побери, эта обезьяна умеет говорить! — пробормотал Рэ Шкипер в превеликом изумлении, но все же откупорил бутылку и наполнил еще один стакан пенистым напитком.
— Пей, Кнаппи! — сказал он ласково. — Хоть ты и животина, но, видно, любишь пиво и умеешь вежливо попросить его!..
Аб Бернад с удовольствием осушил бокал и проскрежетал:
— Благодарю вас, ведеор Шорднэм…
— Ого! Ты не только умеешь говорить, но даже знаешь мой секрет! Как ты узнал, что я не профессор Нотгорн, а твой наставник Рэстис Шорднэм? У тебя что, инстинкт настолько развит или что?…