Да, риски высоки. Но, вроде бы, всё выходит благоприятно для каждой из участвующих сторон. И награда, безусловно, стоила суеты. Такое может прийти в руки один раз в жизни.
Кореянка, наконец, вышла из раздумий. Время. Она кивнула бойцам, и первый полез по скобам вверх.
А всё-таки хорошо, что Керро тогда, в тридцать седьмом, отказался от неё… согласись он, и кто знает, хватило бы у Су Мин силы воли, чтобы соскочить самой.
* * *
Багги перевалил через очередную груду обломков и, чуть прибавив скорость, пошёл по относительно ровной узкой дороге.
— Я всю задницу отбила, — пожаловалась Ита и, наконец, отпустила стойку каркаса, за которую крепко держалась всё это время. — Шоссе, мля… Эйнар, я при такой тряске могла пропустить камеры.
— Здесь их не бывает, — ответил сидящий впереди рейдер. Он заметно расслабился, но по-прежнему не отрывался от дороги. — Тут от Ли Янь ходят те, кто «по особым поручениям», потому ни камер, ни слежения на этом участке пути нет.
И он направил багги к пролому в стене огромного вытянутого здания.
Чуть тряхнуло, и автомобиль покатил по ровному, почти не разбитому полу.
— Так вот почему ты сказал без команды не стрелять, — с пониманием протянула Ита, откидываясь на сиденье.
— Ага, — снова раздался в гарнитуре шлема голос её спутника. — Этой дорогой пользуются только те, кто о ней знает. Если едешь, значит, имеешь право.
— Погоди, дай угадаю, ты, конечно же, работал на Ли Янь «по особым поручениям»?
— Давно, — ответил Эйнар голосом, в котором чувствовалась улыбка.
Ита рассмеялась, щелкнув пальцами:
— Бинго!
Далеко впереди замаячил очередной пролом в стене, через который в полумрак ангара падал ослепительный луч. Когда багги выкатился из здания под палящее солнце, девушка сняла шлем и с наслаждением помотала головой, разминая шею. Рыжие волосы разлетелись по ветру, а машину заметно повело в сторону.
— Не отвлекайся, — снова засмеялась Ита, легонько постучав по шлему водителя пальцем. — Нечего подглядывать.
— Так ты не отвлекай, — ответил он.
— Да я и не думала, — с этими словами девушка расстегнула молнию ветровки, под которой обнаружилась свободная маечка. Встречный ветер сразу же прижал тонкую ткань к телу, во всех подробностях очерчивая грудь.
Следовало отдать Эйнару должное: в этот раз багги не вильнул. Но Ита коварно облизала губы и снова надела шлем. В ответ на ее провокацию машина мягко подпрыгнула на камне, заставив грудь волнующе колыхнуться под одеждой. Пассажирка снова довольно засмеялась и легонько ткнула водителя в плечо.
— За дорогой следи. И как только ты, такой сластолюбивый, проигнорировал сразу двух вожделеющих тебя женщин? — лукаво спросила она. — Ни одну не осчастливил… Не боишься уезжать из сектора, где остались неудовлетворенные поклонницы? Смотри, погонятся ещё.
— Тогда придется вступить в заведомо неравную схватку, — засмеялся Эйнар, продолжая смотреть вперёд.
— Которая будет бесславно проиграна, — сказала Ита. — Су Мин, вон, на переговорах едва сдерживалась, чтобы на тебя не накинуться и не изнасиловать прямо на месте. Честное слово, если бы это произошло, у меня бы рука не поднялась заступиться. Не настолько я жестокий человек.
— Вообще у Су Мин редчайшее самообладание, а ты каким-то образом уловила, насколько она взбудоражена. Я-то хоть знаю её давно.
— Ага. Моего, — Ита с нажимом выговорила это слово, будто наслаждаясь нарушением главного правила Зоны отчуждения, — мужчину вожделеют, и я не замечу? Она аж вспотела, а смотрела так, словно хочет тебя съесть, словно уже ест! Настолько яркие воспоминания ей оставил?
— Будешь смеяться, она и в тридцать седьмом так же себя вела. Чуть ли не бегать от неё приходилось вначале. Потом взяла себя в руки.
— То есть у вас ничего не было? — подалась вперёд собеседница, берясь руками за горизонтальную стойку. — Эйнар, ты меня удивляешь. Почему? Она же просто картинка, да и явно на тебя запала…
Эйнар покачал головой:
— Ты плохо себе представляешь, что это за личность. У неё не голова, а наблюдательно-расчётный центр. Чуть сместилось соотношение риски-выгода-затраты, и — опа! — она уже работает против тебя, вне зависимости от того, хочет съесть или не хочет. И ты не угадаешь момент смены приоритетов. А ещё я её не чувствую.
— В смысле «не чувствуешь»?
— Не могу предсказать. Вот, например, когда ты схлестнулась с её бойцом в баре и вы держали друг друга на прицеле. Что от бойца чувствовала?
— Ну… — Ита задумалась, однако при этом не забывала глядеть по сторонам. — Напряг. Готовность бить на опережение. Нежелание начинать первым. Там ведь тогда такое бы началось, что у них вся операция вылетела бы в трубу.
Эйнар кивнул:
— А от Су Мин что чувствовала?
Ита снова задумалась и ответила:
— Доброжелательность. Но это нормально, она полностью контролировала ситуацию, и объектом её агрессии была не я…
— Даже если бы ты была объектом её агрессии, то чувствовала бы всё ту же доброжелательность, — перебил её Эйнар. — Как бармен, который и с пробитой ножом рукой продолжал ощущать исключительное дружелюбие. В случае с Су Мин невозможно предсказать момент атаки. Только увидеть. А это заведомый проигрыш во времени. Но, знаешь, спать с доброжелательной женщиной, которая может ударить в любой момент — это очень экстремально и, наверняка, будоражит, однако это совсем не то, чего мне хочется от близости.
— Да уж, — Ита посерьёзнела. — Странно, что ты вообще отдал ядерный фугас такой специфической особе.
— Не странно. Задолбал этот чемодан без ручки. И не бросишь — неизвестно кому достанется, и не используешь — слишком последствия гремучие, и не позапугиваешь никого толком — не поверят ведь. А таскать с собой остопиздело уже.
Он говорил слегка отрывисто. Собеседница задумчиво спросила:
— Это действительно все причины, по которым ты за плёвую работу расплатился с ней такой ценностью?
— Нет, — мужчина повёл плечами, словно сбрасывая напряжение. — Я так щедро ей заплатил, потому что за меньшее она бы не согласилась. Ну и теперь она минимум полгода будет соображать, как применить этот козырь с максимальной выгодой. А через полгода нас в этом мегаплексе по-любому не будет, поэтому наплевать, чего она там решит.
— Эйнар, — Ита снова облокотилась о горизонтальную стойку и задумчиво посмотрела в затылок своему спутнику. — Ты знаешь, что не умеешь врать? По крайне мере, врать мне у тебя не получается.
— Я не врал.
— И не договаривать ты тоже не умеешь, — спокойно сообщила она. — И когда какая-то тема тебе неприятна, я это замечаю, даже если ты стараешься не показывать.
Он промолчал.
— Если не хочешь о чем-то говорить, просто скажи. Я ведь не обижусь, — она пробежалась пальцами по его плечам и снова переключилась на наблюдение за улицей.
— Ядерный гриб — не то зрелище, которое хочется увидеть второй раз в жизни, — вдруг раздался в гарнитуре негромкий голос Эйнара. — Вот и всё.
* * *
Барт в изнеможении привалился к стене. Как же повезло, что утром он сумел выторговать у дока длительное обезболивающее! Вот только действие препарата уже подходило к концу, и боль начала напоминать о себе: отчаянно пульсировал локоть, поднывало колено. Пока ещё не сильно, но скоро разойдётся по полной. Надувную шину на ноге Барт умудрился проткнуть и в итоге заменил её двумя убогими пластиковыми обломками, которые примотал собственной разорванной футболкой. Ёбаная жизнь!
Похоже, вечера ему уже не увидеть. Хозяин арены, к которому недавний претендент на чемпионский титул пришёл с униженной просьбой оплатить новые руку и ногу — вышвырнул с матом. А ведь Барт был готов работать хоть тренером, хоть подставным бойцом — кем угодно! — всего лишь за еду и койку. Считай, в рабство шёл.
Куда там! Джерри сперва очень спокойно и очень популярно объяснил, в какой блудняк Барт его втянул, посягнув на работницу Мэрилин. А потом не сдержался и проорал, что если ещё раз его увидит, прострелит здоровые руку с ногой, мол, пусть спасибо скажет, что с него компенсацию не стребовали за всё случившееся. Тьфу! Да были б у Джерри хоть какие-то шансы эту компенсацию получить, стребовал бы ещё утром. Уебан!!! И вообще, вот почему Барт-то его втравил в блудняк? Хелена! Хелена втравила!!! Но к ней, внезапно, претензий ноль. Она ж теперь под Леди Мэрилин… Сука!!!
По любому ситуация оборачивалась полной жопой. Дружки и знакомые, которых у Барта в новом секторе было чуть да маленько, оказались на выходе обычными паскудными собутыльниками. Даже на одну дозу ни у кого не удалось занять. Зато почку там или долю легкого продать предлагал каждый первый… Вот только это путь в никуда. Барт — боец, он ничего не умеет, кроме как драться. И распродавшись на органы, заработать на восстановление уже не сможет. Это если не разберут вообще сразу. Раньше бы побоялись, раньше за Барта хозяин арены бы ответил, но теперь… С-с-сука! От одного «дружка» вообще еле вырвался: чудом успел до улицы доковылять, а там, на счастье, патруль шёл.
Как же погано! Одно утешение: Хелене, твари, сейчас тоже хуёво. Смазливую харьку-то Барт ей основательно подпортил, с таким ебалом теперь только в тёмной комнате под одеялом слепым инвалидам давать. Интересно, что эта калиброванная блядь Мэрилин станет делать с такой уродиной? Морда распухшая, нос сломан, зубов передних не осталось. Жаль, месил не в полную силу, ливер не отбил паскуде. Даже кровью ссать не будет.
Боль в локте нарастала, а в придачу начало дёргать колено. Ну, вот и всё… Минут десять, и Барт сможет только орать, не помня себя. На вопли быстренько примчатся помощнички органлегеров — и здравствуй, северная окраина.
Сука Хелена, чтоб тебя Мэрилин садистам-извращенцам продала и те с тобой, пока не сдохнешь, неделю развлекались!!! Сука! Сука! Сука!!!
— Поговорим?
Барт вздрогнул. Боль, страх и ненависть к бывшей подружке настолько уже перетянули на себя все его мысли, что он не заметил подошедшего человека — неброско одетого мужика неприметной внешности.