— Внимательно тебя слушаю.
— Мне надо выбраться из сектора, — Одди, наконец, унял трясучку и даже говорил почти нормально. — Добраться куда надо. При этом не засветиться.
— Как далеко? В каком направлении? Не восток? Не к ближайшим корпам? — осклабился парень.
Родерик в ответ только усмехнулся и покачал головой.
— Да уж, на корпа ты похож даже меньше меня, — успокоил его собеседник. — Так куда?
— На север. Километров десять от границы сектора. Дальше я сам.
— Через Качино — это в целом хорошо… — сказал парень, после чего без всякого перехода сообщил: — Три штуки.
— Ты охуел? — подпрыгнул Одди.
— За тебя уже предлагают штуку, — известил белобрысый.
— Кто?
— Посредник, — парень посмотрел на Родерика, как на дурака.
— Три много, — уперся тот. — Две.
— Согласен. Покажи деньги. Потом прогонишь на моем детекторе.
Одди замялся, он не ожидал, что потребуют так много, и отложил существенно меньше, но потом все-таки вытащил пистолет и, держа его стволом вниз, отошел в угол, где извлек из груды хлама компактный квадратный кейс.
Щёлкнули замки, откинулась крышка.
* * *
Странное предложение, переданное распорядителем арены, Рекса сперва изрядно поднапрягло: анонимный заказчик, место встречи — заброшенное здание в ничейной зоне между центром и северной окраиной, непонятная цель, неизвестная сумма вознаграждения…
Однако после первой удачи на ринге новая работа как-то не спешила находиться, и это уже начинало подбешивать.
Успокоился Рекс, только придя на место. Здание оказалось небольшое, подходов уйма. Мусора вокруг — горы. А когда обошел, увидел, что следов большой группы людей нет. С парой-тройкой же он как-нибудь управится. В окнах тоже никого. Чуйка молчит. Так что если внутри и ждала засада, то сил и средств на нее потратили куда больше, чем стоил никому не известный парень, один раз выступивший на арене. Просто грохнуть его на улице было бы и проще, и дешевле, и, чего уж там, эффективнее.
В здании, прямо на первом этаже, нашёлся какой-то торчок в изрядно замызганных штанах и великоватой футболке. Рекс даже засомневался, что у такого могут быть хоть сколько-то серьезные деньги.
Дальнейший разговор развивался вполне ровно, пока заказчик не открыл кейс… Пачка полусотенных в банковской упаковке резанула глаза. Вспомнилось вдруг низкое серое небо, мёрзлая земля под ногами, нескладная рыжая девчонка с остановившимся взглядом и методичная проверка денег здоровым мужиком в очках-визоре.
Рекс внезапно осознал, что ни разу за Периметром — ни лично, ни на кадрах учебных фильмов — не видел банковской упаковки. Во-первых, здесь нет банков. Во-вторых, любой, получивший такую пачку денег, немедленно ее вскроет и проверит каждую купюру. В зоне отчуждения никто и никогда не поверит каким-то неведомым далеким паковальщикам. Неужели?..
— Знаешь, — Рекс широко улыбнулся заказчику, — я передумал. Не две штуки. И даже не пять. Десять. — И когда ошарашенный собеседник выпрямился, добавил, всё также лыбясь, — твоя корпорация не обеднеет.
Вот теперь торчка проняло! Он вздрогнул. Ствол пистолета немедленно повернулся в сторону Рекса, но тот в ответ улыбнулся ещё ехиднее:
— Без пены. Грохнешь меня — будут проблемы. Или думаешь, у меня подстраховки нет? И вообще я, как видишь, за ствол не хватаюсь, гранатой тебе, — он указал на поясную сумку, в которой на самом деле никакой гранаты не было, — не угрожаю… Ты — корп и хочешь тихо исчезнуть. Не вопрос. Но стоить тебе это будет дороже. С корпа мало взять — себя не уважать. Штука сейчас. Девять — на месте. И я про случившееся навсегда забываю. Как, кстати, тебя называть?
— Называй, — собеседник нервно усмехнулся, — ну, скажем, Джоном. Хваткий ты парень, далеко пойдешь, если не навернёшься, — он чуть опустил ствол.
— Не нарвусь, — Рекс пожал плечами. — Я везучий.
Он стоял спокойно и улыбался, не предпринимая никаких действий. «Джон», кажется, слегка расслабился, и тогда Рекс, продолжая улыбаться, всё так же спокойно сделал шаг вперед, коротким ударом отбил руку с оружием в сторону и основанием ладони ударил собеседника в подбородок.
Есть контакт. Ослабшее тело мешком повалилось на грязный пол.
Чуть позже, когда «Джон» уже был связан и пришел в себя, Рекс неторопливо достал аптечку, извлёк из неё шприц-тюбик с допросной химией и подмигнул неудачливому заказчику:
— Ну что, Джон, ничего не хочешь сказать до укола? Зачтется.
* * *
Застолье захватило и понесло. Кроли организовали досуг быстро и привычно: резко все засуетились, начали подтаскивать еду, выпивку, посуду, сдвигать лавки. Ита даже толком не поняла, как оказалась за столом. Пошарила глазами по тарелкам: консервы, снеки, сублиматы…
— А крыс больше не готовите? — шепотом спросила девушка севшую рядом с ней Покахонтас.
Индианка покачала головой:
— Некому ловить — Щелкунчик сорвался.
— Только он?
— Нет. Еще полгода как Джен Эйр убили.
Гостья грустно помолчала. Джен Эйр она не видела, но Щелкунчик в синем костюме с золотыми эполетами отчетливо врезался в память…
— Давно это было? — спросила девушка.
— Давно. С год назад.
Ита посмотрела на азартно трескавшего перченые чипсы Терезу. Он брал полной горстью хрустящие ломтики, запихивал их в рот, часть роняя мимо, и что-то вещал сидящему рядом Банни. То ли проповедь читал о смирении, то ли рассказывал похабный анекдот. Банни сперва сосредоточенно слушал, а потом заржал. Тереза подхватил.
Вдоль стола носился туда-сюда оживленный Роджер. Одет он был в красные шорты-полукомбинезон со штанинами разной длины и неизменный галстук-бабочку на шее, а суетился в своей привычной манере: задевал сидящих, плескал из стакана на головы и спины, что-то взахлеб говорил, громко хохотал и снова бегал, хлопая всех по плечам.
Это был настоящий балаган. Пёстрый, весёлый и бесшабашный, как водилось. Кролики умели радоваться, умели отдыхать, умели забивать на проблемы. Всё верно, «это улица — здесь живут быстро». Помяни, отпусти и иди дальше.
Ита пила мало, как взяла вначале сильно разбавленного спирта, подкрашенного вкусовой добавкой, так потихоньку и отхлебывала. Наблюдать за кроликами было куда забавнее. Какой же она всё-таки три года назад была… непонятливой и невнимательной. То есть не она. Но тем не менее.
Тереза уже набрался и, окуная крест в стаканы друзей, что-то провозглашал про благословение. Наконец, его миссионерство надоело Саре, та сделала святой матери подсечку, от которой он грохнулся обратно на скамью. Собутыльница же придвинула к нему стакан и сказала:
— Пей. Когда ты пьешь, ты само совершенство.
Тереза гордо приосанился и опрокинул в себя новую порцию алкоголя. Ита прыснула.
Наконец, к гостям подплыла Микаэла, ранее сидевшая поблизости от Банни. Похоже, она до последнего опасалась возможных выходок.
Док опустилась на скамью рядом с Эйнаром и легонько погладила его по щеке:
— Мальчик мой… Изменился, а взгляд прежний…
Ита не представляла, чтобы хоть какой-то еще человек в мире мог бы вот так запросто при всех прикоснуться к Эйнару с незатейливой лаской. Но в жесте Микаэлы не было ничего унижающего — только искренняя нежность.
— Ты говорил, у вас ко мне дело, — напомнила Куин. — Идём в комнату, там потише, — она кивнула в сторону.
Эйнар вопросительно глянул на Иту.
— Ага, — кивнула та.
Микаэла тотчас же поднялась, следом за ней встали и гости.
— Мы ненадолго, — оповестил Эйнар кроликов, выбираясь из-за стола.
— Да можно и надолго, — мигом заржал Роджер. — Все свои.
Куин только улыбнулась и покачала головой.
* * *
Док привела гостей в небольшую комнату — без окон, зато с дверью (надо полагать — единственной в здании, кроме входной), приглушавшей шум гулянки. Внутри из всей мебели были два кресла, свернутый спальник в углу и крепкий широкий стол, на котором возвышался массивный закрытый кейс, а рядом — старомодный саквояж-медукладка. Ещё один здоровенный кейс стоял слева от входа.
На стене Пэн нарисовал окно с округлым верхом, тонкими занавесками и панорамой зелёной залитой солнцем равнины.
Ита снова подумала о том, как сильно кролики любят свою Док — по мере сил стараются создать ей максимально хорошие условия. Другое дело, что Куин, похоже, непривередлива и к комфорту равнодушна. А сегодня ещё и источала едва уловимую грусть — улыбалась и смотрела будто бы слегка отрешённо…
— Ну, какая же ты стала красавица, — Микаэла, наконец, обняла Иту, но сразу же отстранилась, чтобы рассмотреть ее получше. — Вот что значит хорошие условия.
С этими словами Док мягко повернула девушку за подбородок к свету горящей на столе лампы. Осторожно оттянула нижнее веко на одном глазу, затем на другом, пощупала пульс на запястье, задумчиво прислушиваясь к чему-то, ведомому только ей.
— Голова не болит? — спросила она.
— Редко.
— Хорошо. Дезориентация? Головокружения? Тошнота? Носовые кровотечения?
— Нет, — ответила девушка.
— Отлично. А сон?
— Тоже в порядке.
— Садись, — Куин кивнула гостье на одно из кресел, после чего повернулась к её спутнику. — И ты тоже.
Но Эйнар покачал головой, оставшись стоять.
— Так что за дело у вас? — спросила Док, присаживаясь.
— Мы выходим на финишную прямую, — Эйнар прислонился спиной к двери и переплёл руки на груди. — Поэтому было бы неплохо, получись у Иты что-то вспомнить из прошлого. Но без риска. Еще там, куда мы пойдем, будет много… — он замешкался, подбирая слова, а его спутница едва заметно напряглась, — вгоняющих в стресс травмирующих деталей. Хотелось бы максимально смягчить возможную реакцию и знать, что делать, если Иту сорвёт.
Куин задумчиво посмотрела на мужчину:
— Это два дела. Одно — довольно простое, а вот второе… Ты иди пока к ребятам, они там о чём-то с тобой поговорить хотели. А мы тут посекретничаем.