— Джарет!
К нему на шею кинулась Дарина. Он машинально обнял жену, глядя поверх ее головы широко раскрытыми глазами на остальных гостей.
— Здравствуй, — Селина попыталась улыбнуться, но губы предательски задрожали.
— Давно не виделись, Джарет, — Тирра выступила вперед, разрывая их взгляды. — А ты совсем не изменился.
— Ты тоже, — он рассеянно погладил волосы счастливо вздыхающей Дарины. — А это кто с вами?
Вольх принял человеческое обличье. Левый зрачок Джарета запульсировал.
— А, полубог, — он буквально выплюнул это слово. — И что ты хочешь за свою помощь?
— Мы это с тобой еще обсудим, — пообещал Вольх. — Позже, когда Игра закончится.
— Джарет, он нас с Эйденом спас, — Дара поняла на мужа сияющие глаза. — Ой, а Эйдена унес какой-то древний бог. Хастер, кажется.
— Хастур, — поправил ее Джарет. — И что?
— Как, что? — она возмущенно отстранилась. — Его нужно выручать.
— Едва ли он будет это делать, — не отрывая глаз от Джарета, сказал Вольх.
— Почему, Джарет? — Дара отступила на шаг и требовательно посмотрела на мужа.
— Потому что у всего есть цена, Дарина. В том числе, и у нашей победы.
— И эта цена — Эйден? Но так же нельзя! — она обернулась к волшебницам в поисках поддержки. Но Селина молчала, опустив глаза.
— Давайте все успокоимся, — Тирра примиряюще подняла ладони. — И вместе подумаем, что можно сделать.
— Вы оторвались от гончих или справились с ними? — уточнил Джарет.
— Они уничтожены, — ответил Вольх так, словно разорвал их своими лапами.
— Значит, дело сделано, — Джарет широко улыбнулся. — Дагон отправлен в спячку, а Хастур вышел из Игры. Остается дождаться Дея и получить награду, кому она полагается.
— Как ты можешь? — горько прошептала Дарина. — Эйден такой добрый. Он заботился обо мне. А ты… я оказывается, тебя совсем не знаю, Джарет.
— Хорошо, что ты это поняла, — Вольх одним скользящим движением оказался возле Дарины.
— А-а-а… — протянул Джарет. — Понятно. Ну пошли, поговорим.
Он щелкнул пальцами и исчез вместе с Вольхом. Дара ахнула.
— Они же убьют друг друга!
— Не убьют, — Тирра успокаивающе погладила ее по плечу. — Магические дуэли очень редко оканчиваются смертью участников. Пойдем, нам всем нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Лина, где здесь гостевые спальни?
— На втором этаже, — Селина вышла из глубокой задумчивости и указала на лестницу.
Дарина посмотрела на волшебницу с внезапно зародившимся подозрением, но Тирра уже обняла ее и повела наверх.
Стремительный полет оборвался так же внезапно, как начался. Эйден упал на что-то мягкое, спружинившее под ним. Зрение вернулось в норму не сразу. Еще несколько секунд всё расплывалось у него перед глазами.
— Добро пожаловать в мой храм, Эйденн, — бархатный голос произнес его имя необычно протяжно.
Огненный маг приподнялся на локтях, сфокусировал взгляд и судорожно сглотнул. В нескольких шагах от него стоял древний бог. Сомневаться в этом не приходилось. Очень высокий, широкоплечий, с мускулистой фигурой, он был похож на человека. Вот только у него было четыре руки, а таких глаз Эйден не видел еще ни у кого — полностью темные, со вспыхивающим искрами, они смотрели с тревожащим интересом. Очень длинные черные волосы были завязаны сзади в небрежный узел. Верхнюю пару рук древний бок скрестил на груди, нижние упирались в бедра. Он было обнажен до пояса, шелковые фиолетовые шаровары скреплялись на талии золотым поясом-цепочкой, а на щиколотках — такими же браслетами.
— Кто ты?
— Хастур, если мое имя тебя что-то говорит.
Эйден покачал головой.
— Понятно, — Хастур усмехнулся. — Впрочем, я уже давно не стремлюсь к широкой известности.
— Ты в Игре, да? — Эйден украдкой осмотрелся. Он лежал на широком ложе, застеленном пестрым ковром. Такие же ковры висели на стенах и покрывали пол. В целом комната производила ошеломляющее впечатление буйством красок и узоров, переливающихся в лучах солнца из высокого окна с цветным витражом.
— Уже нет, — Хастур сделал шаг к Эйдену. — По некоторым причинам я вышел из Игры.
— Тогда зачем тебе я? — Эйден боялся ответа, но неизвестность была еще страшнее. — Или тебя нужна моя душа?
— Душа? — Хастур приподнял левую бровь. Кого-то он Эйдену напоминал — позой, ироничным прищуром глаз, улыбкой, но маг никак не мог сосредоточиться и поймать ускользающую мысль. — Пожалуй, но только вместе со всем остальным. Эйденн, неужели ты ничего не знаешь о древних богах?
— Очень мало, — честно признался маг.
— Мы питаемся эмоциями, — объяснил Хастур и сделал еще один шаг. — И чем они сильнее, тем вкуснее. Понимаешь? А ты для меня — настоящий пир.
Искрящиеся глаза древнего бога смотрели без угрозы, даже весело, но от его слов Эйдену стало по-настоящему страшно. Хастур поморщился.
— Не бойся, Рыжик. Я же не собираюсь тебя есть, — он сел рядом с Эйденом. Маг попытался отодвинуться, но его уже обхватили сразу четыре руки. — Ну же, солнышко, успокойся. Мне не нравится, когда меня боятся в постели.
— Разве ты не страхом питаешься? — Эйден пару раз дернулся и понял, что вырваться не сумеет. Хастур был сильнее во много раз.
— Нет, это прямой путь к безумию. Я не хочу стать таким, как Шаб-Ниггурат. Он в какой-то период начал питаться исключительно страхом во всех его проявлениях. И ты сам видел, к чему это привело. Я предпочитаю другое чувство.
— Откуда ты знаешь, что я видел Шаб-Ниггурата?
— Джарет рассказал мне о ваших приключениях.
— Джарет?! — Эйден был так потрясен, что перестал бояться. Так вот кого ему напоминает Хастур! — Он тебе кто?!
— Сын.
Эйден задохнулся. Он понял, кому обязан своим нынешним положением. Огненный маг припомнил весь свой запас идиоматических выражений и высказал Хастуру всё, что думает о нем самом, о Джарете и всех их родичах до десятого колена. Сначала Хастур слушал с интересом, но через пару минут, когда Эйден закончил очередную тираду и набрал воздуха для следующей, зажал ему рот.
— Я, конечно, люблю, когда подо мной кричат, — древний бог лукаво улыбнулся. — Но не такие же слова. У тебя очень красивые губы, Эйденн, давай найдем для них другое применение, м-м-м?
Он убрал ладонь и поцеловал Эйдена. Маг забился, но в голове его, парализуя волю, зазвучал ласковый шепот. Слова были смутно понятны, однако Эйдену было не до того, чтобы вслушиваться. Все четыре руки древнего бога двигались, стаскивая с Эйдена одежду, лаская так, что у него перехватывало дыхание. Эйден застонал, потом закричал уже без слов, уверенный, что сейчас умрет, потому что такое наслаждение вынести невозможно. Для него исчезло всё, кроме экстаза, длящегося невероятно долго.
«Неужели я жив? — Эйден медленно обвел глазами пеструю комнату, погруженную в сумерки. — Вечер… Это сколько же времени прошло?»
Он чувствовал у себя на груди руку Хастура. Эйдену казалось, что сердце его бьется прямо в ладони древнего бога. Маг с удивлением понял, что уже давно не чувствовал себя настолько живым. Эйден скосил глаза. Хастур лежал, облокотившись о верхнюю руку, и довольно улыбался.
— Ты… — Эйден облизнул губы и начал снова: — Ты забрал меня, потому что Джарет тебя попросил об этом?
— Тебя это волнует? — Хастур приподнял бровь. — Надо же. Нет, он всего лишь посоветовал к тебе присмотреться. Джарет знает мои вкусы. И он оказался прав, ты идеально мне подходишь, Эйденн.
Эйден обдумал его слова.
— Значит ты меня не отпустишь и после окончания Игры?
Хастур провел ладонью по телу огненного мага так, что того пробрала сладкая дрожь.
— Разве тебе хочется уйти? Ты вошел в Игру без надежды уцелеть, Эйденн. Ты хотел смерти. А со мной ты снова ожил. Теперь твоя магия будет сильнее, чем когда-либо, — Хастур вздохнул. — Жаль, что стихийные маги так недолговечны. Но еще лет на сто пятьдесят я твою жизнь продлить сумею.
Эйден прикусил губу. Его покупали. За очень высокую цену, но покупали. Стать мальчиком для развлечений и одновременно едой для древнего бога? Который к тому же отец Джарета?! Нет, это уж слишком.
— А если ты беспокоишься о своих друзьях, то можешь не волноваться. Они все живы. Дагон усмирен, гончие уничтожены. Ну что, согласен остаться у меня?
— Как будто тебе нужно мое согласие, — с горечью ответил Эйден.
Хастур обнял его сразу всеми руками. В сумерках искры в глазах древнего бога ярко светились.
— Нужно, Эйденн. Я хочу, чтобы ты полюбил меня.
— Нет, — маг отвернулся. — Это невозможно. Я не смогу.
— И даже не хочешь попытаться, солнышко? — вкрадчиво спросил Хастур.
— Нет.
Эйден подумал, что его сейчас убьют, но Хастур засмеялся.
— Немногие отказывали мне в такой ситуации. Ну что же, тогда можешь уйти. Здесь поблизости есть город — Инкванок, весьма богатый. Волшебника там примут с радостью.
Хастур выпустил Эйдена и лег, закинув верхние руки за голову, а нижние — скрестив на груди. Огненный маг недоверчиво глянул на него, отодвинулся на край ложа и принялся одеваться. Повертел в руках змеиный браслет, на зная, что с ним теперь делать.
— Оставь, — Хастур потянулся и взял артефакт, — Я отдам его Моркелебу. Будет ему утешительный приз.
Эйден осмотрел комнату. Дверей в ней на первый взгляд не наблюдалось.
— Слева, за ковром с сине-белыми узорами, — подсказал Хаструр. — Когда выйдешь, держи путь на самую яркую звезду. Утром там взойдет солнце. Не заблудишься.
Эйден откинул ковер. Дверь была небольшая, явно не по росту для древнего бога. Маг чувствовал какой-то подвох, но не понимал, в чем он заключается.
— Прощай, — он оглянулся на Хастура. Тот улыбнулся ему и кивнул.
Эйден отворил дверь и вышел в неожиданно прохладный воздух. Он оказался на балконе. А внизу и вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась бесконечное море черного песка. Храм древнего бога находился в пустыне.
Эйден хмыкнул, перекинул ноги через перила балкона и спланировал вниз. В Инкванок он идти не собирался. Больше всего огненному магу хотелось сейчас оказаться в замке Джарета и устроить тому веселую жизнь. Но переместиться не получилось. Мир не отпускал Эйдена. Промучившись с полчаса, маг осознал, что находится в полностью изолированном от остальной Вселенной мире. Понятно. Что ж, придется искать этот проклятый город. Не оставаться же здесь. Эйден отыскал на еще светлом вечернем небе самую яркую звезду и решительно зашагал по песку, неприятно скрипящему под ногами.